Гнездо страха

– Простите, но я не знаю, захочет ли он вас видеть, – сказала женщина, с подозрением разглядывая мою робу.

– А вы спросите у него, я подожду здесь, – ответил я.

– Хорошо.

Дверь дома закрылась минут на пять и отворилась вновь. В этот раз меня впустили внутрь и повели на задний двор. Стены коридора, вилявшего между комнатами через весь дом, были украшены вырезками из прессы и фотографиями мужчины в годах, сильно похожего на Найджела. На всех этих фотографиях присутствовал логотип канала CNC (Central National Channel) либо на микрофоне, который он держал перед ртами важных персон, либо на майке, которую он носил, по всей видимости, согласно контракту. Возможно, это был не Найджел, а его сын, поэтому я, не делая каких-либо выводов, вышел в задний двор. Пройдя сад, я оказался у беседки со стеклянными колоннами и стеклянным потолком, в которой сидел мой старый друг, в обоих смыслах этого слова, он был "старым" другом. Переглянувшись с женщиной, я начал диалог:

– Сколько лет, сколько зим, друг мой, Найджел!

– Вы кто? – настороженно спросил Найджел. Он сидел в кресле спиной ко мне и даже не повернул голову.

– Ах да, моё лицо… Я твой старый друг , Джонатан . Я сейчас объясню..

– От тебя за пятьдесят лет не было ни единой весточки. Где ты пропадал? Впрочем, мне это не интересно.

– Это действительно долгая история.

– Вам приготовить чай, может быть? – участливо спросила женщина.

– Нет, не надо, Джон уже уходит. – Сказал Найджел.

– Может, ты хочешь послушать ее? – спросил я, по-прежнему смотря ему в спину.

– А какой в этом смысл? – несколько раздраженно произнес друг и, наконец, развернулся в кресле. Увидев меня в серой робе с черными узорами, он поднял брови. Его взгляд скользнул на мою руку пепельно-серого цвета, и тогда он добавил:

– Разве что короткую версию. Бэлла, оставь нас.

– Пожалуйста, пожалуйста, – сказала Белла и ушла.

– Я присяду? – спросил я.

– Да, конечно, – разрешил Найджел и, когда я сел в другое кресло у столика на веранде, добавил:

– Ну, так что же с тобой приключилось? Вкратце.

– Если ты помнишь, я переехал с матерью в Россию на неопределенный срок, так вот, там я попал в больницу, и меня стали лечить от несуществующей болезни.

– Что за болезнь такая?

– Шизофрения. Но я имею в виду, что сам я не болен и никогда не был.

– А что же тогда случилось? – Найджел прищурился.

– Я не знаю, готов ли ты это услышать? Готов ли ты поверить?

– По планете разгуливают двадцатиэтажные монстры, весь земной шар накрыт одной огромной грозовой тучей, к западу от Северной Америки, всплыл новый материк… Знаешь, я готов поверить во что угодно, – ухмыльнулся друг.

– Говоришь, туча расползлась по всей планете?

– Да, и не пропускает ни единого солнечного луча.

– Значит, пришло время рассказать всю правду, – сделав паузу, я принялся на словах восстанавливать прошлое, – помнишь, меня мучили кошмары?

– Да, припоминаю.

– Так вот, в Москве дело дошло до того, что я безвылазно засел в своей комнате на длительный срок и терзаемый галлюцинациями отгородился от внешнего мира. Так длилось до тех пор, пока мне не стало совсем худо. Тогда, – я выдохнул из легких весь воздух и, немного вдохнув, произнес, – я взмолился богу о пощаде и произошло чудо. С небес спустилась девушка, мой ангел-хранитель, неописуемой красоты и спасла меня от страданий. Хотя теперь я уже не знаю, любовь это была или обычная одержимость, но после того, как она ушла, я думал только о ней. Я попал в городскую психушку с порезом от ее прикосновения и, поверив в то, что смогу найти ее впоследствии, сбежал.

– Подожди, что за порез от прикосновения? Это как?

– Когда она провела пальцем по моему пястью, образовался тонкий порез. В общем след от ее прикосновения.

– Прямо стигматы какие-то! – улыбнулся Найджел.

– Да, знаю, звучит глупо, – я вернул улыбку обратно.

– Продолжай, продолжай, – стал серьезнее мой друг.

– Так вот, когда я убежал, мне пришло в голову угнать мотоцикл. На одной из улиц я нашел, как сейчас помню Ducatty Monster, и, пока я поджидал его хозяина, меня нашла полиция. Я стал сопротивляться и, как результат, оказался в заключении. Меня сделали зависимым от таблеток и по разным причинам не хотели выписывать с принудительного лечения в течении сорока четырех лет. Эти твари – врачи, отняли у меня все. Ты знаешь, что это за люди?

– Представляю. Я делал ни один репортаж о заключенных, и сделал много выводов. Цель заключения никогда не была в перевоспитании заключенных, от тебя требовали чего-то конкретного?

– Сперва я думал, что они просто пытаются сломать мою волю, но в итоге оказалось, что им была нужна завещанная бабушкой квартира. И после того, как в тридцать шестом умерла моя мать, они получили свое. Рассказывать о том, что происходило до моей выписки смысла нет. Я был раздавлен горем и уничтожен, как человек, системой. Ну, а через двадцать лет мой лечащий врач, наконец, сменился и нашелся способ меня выписать. Мне пришло письмо от Русской Православной Церкви с предложением найти мне новый дом и опекуна. И я согласился. В июле пятьдесят шестого в возрасте шестидесяти двух лет я покинул больницу.

Немножко задумавшись над тем, как подавать историю дальше, я сделал большую паузу.

– Так что же странного, не считая девушки-ангела, в твоей истории? – спросил Найджел.

– Ну… – только я собирался ответить, как послышались легкие шаги.

– Пап, тебя мама зовет, – сказала женщина, которую Найджел назвал Беллой.

– Прости, жена зовет, у нее ревматизм, ей тяжело ходить, посиди здесь пару минут, пожалуйста, – сказал Найджел и удалился вместе с дочкой.

Вспоминать прошлое тяжело, тем более, когда оно наполнено страданием. Хочется избавиться от него, хочется забыться, ощутить покой. Думая об этом, я запрокинул назад голову и закрыл глаза. «Скоро это все закончится», – говорил я себе, – «надо только избавиться от яйца, а там дело за малым». По крайней мере мне так казалось до того, как вмешался непредвиденный участник. Я услышал какой-то странный шум, похожий на завывание ветра и открыл глаза. Передо мной в воздухе висели четыре черных латинских буквы: c,o,m,e. Как только я поднялся со стула, эти буквы соединились воедино и превратились в стрелку, указывавшую направление и продвигавшуюся вперед по мере того, как я следовал за ней. Я вышел на клумбу и тут стрелка остановилась. Черная масса, из которой она была соткана, вновь изменила форму. Теперь она ударилась о белую стену дома и растеклась на слова, гласившие: «Сохрани яйцо для нас, не выбрасывай его, иначе ты не сможешь спасти девушку-ангела и не сможешь отомстить, а сердца людей застынут навечно». Не успел я что-либо понять, как меня окликнул Найджел, вышедший из дома:

– Что ты делаешь на клумбе? – строго спросил он и осекся, взглянув на стену дома, прочитав написанное, он тихо добавил, – что это значит?

– Это послание от теней смерти, – сказал я, – дело в том, Найджел, что я некромант, завладевший сущностью смерти, из-за чего столкнулись два мира: этот и мир Сомны, ее дом. Я собирался избавиться от сферы, в которой заключена сущность смерти, чтобы сила, заключенная в нем, не попала в плохие руки. И я приехал навестить тебя, чтобы узнать местонахождение ближайшего вулкана, потому что не знаю больше никого, кто мог бы помочь мне в этом.

– И ты не изменишь своего мнения после этого послания? На тебе великий груз ответственности за происходящее в мире, я правильно понял?

– Правильно, и вместе с ней я обрел огромное могущество. Только нам всем грозит еще большая угроза, если не уничтожить эту сферу. Если человечество не хочет уснуть навсегда, то я должен сделать это.

– Постой, постой. А почему бы не использовать силу этой сферы во благо? Сейчас в мире идет война между Россией и Америкой, и, хотя к этой войне не присоединились другие страны, фактически это – третья мировая.

– И что ты предлагаешь? Добить Россию?

– Нет, ни в коем случае. Даже наоборот – защитить их на восточном фронте.