Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

– Резать и варить! И получать удовольствие.

– Каким образом, как змеюк болотных?

– Нет резать очень мелко, лапшой… Чтоб вываривалось все нужное, и разжевать можно было. – И что из этого может получиться?

– Кожа натуральная, свиная! Считай, похлебка знатная должна выйти.

– «Прекрасно»! Так и тырсу грызть начнем… Когда ремни закончатся! И сколько их кстати по гарнизону? Хватит?

– Рейд один сделали… Раздели братков, – смеется Желтовский, – пока достаточно! С комиссаров много поснимали… У них и портупеи и ремни отличные, крепкие! Видела бы ты их лица! Ничего понять не могут! Куда? Зачем? А штаны что веревкой держать? А что тут сделаешь, приказ есть приказ… Смеху было! Мы с Храмовым ходили, собирали, он тоже свою сбрую скинул, каким-то шнурком подвязался… потом говорит в вылазке у фрица ремень с бляхой одолжу! Они у них качественные… Надолго хватит. Такие дела, Валюша! Импровизируем, как можем.

– Да тут больше ничего и не остается! Когда все нормальное и естественное пропало. Как хочешь, так и выкручивайся! На голых скалах, как змея подстрелянная, извивайся! Ищи выход… Которого нет!

– Ну, на самом деле ходов здесь много! – подсмеивается Желтовский, – Глянь, сколько коридоров вокруг нас. Только закрыты они, как двери! Найти бы ключ… и все стразу станет другим! Я полагаю тут рядом с нами, много чего есть! Только мы к этому пока выйти не можем. Приложим усилия, пройдем очередные барьеры и врата распахнутся… И встретят нас!

– Какие врата, Володя? – недоуменно хлопает отяжелевшими от подземной пыли ресницами Кохан, – Ты о чем вообще? Тоже в красивые небылицы поверил? Нет тут ничего! В каменоломнях этих. Кроме… Смерти! И не было… Никаких богов и духов чудесных! Легендами, воображения человека рожденных… Никаких сказочных царств и подземного рая. Выдумки все это… Приди в себя! Все что вокруг нас – ощетинившиеся мертвые глыбы и холодная пустота, это и есть истинная реальность этих катакомб!

– Это сложно. Вернуться к себе… Я в последнее время с трудом понимаю себя! Будто пропадаю… Хотелось бы, если умереть, то в здравом и ясном уме, не идиотом помешанным! Осознавать этот трагический процесс. А тут какая-то галиматься внутри начинается, словно пьянеешь неизвестно от чего!

– Это тьма подземелья нас так касается! Уж не знаю благословение это или проклятие – тут все смешалось в одно! Будто кубок с горьким и изысканным вином нам преподносят изнутри… И мы сами не замечаем, как осушаем его! И теряем себя… Мрак аджимушкайский, он такой – пьянит гораздо сильнее любого вина… И куда это приведет, возможно он и сам не знает!

Глава 9

В небольшое помещение операционной подземного госпиталя капитан Левицкий и двое солдат торопливо вносят на носилках раненого, прикрытого шинелью. В тусклом освещении коптилок из снарядных гильз на них поднимает взгляд совсем молодой хирург, практически юноша… Чем вызывает недоуменные переглядывания бойцов. Рядом с врачом суетится, помогая, Вера Иевлева.

– Добрый день, пан доктор! – бодро приветствует Левицкий, – Или вечер. Один хрен… на разберешь, темно всегда! Что день, что ночь, все смешалось. В общем здравствуйте! Прибыли мы…

– Здравия желаю, товарищ капитан! – тихо произносит юноша, – А мы уж заждались, вносите. Перекладывайте больного на кушетку, аккуратней. Сейчас еще раз посмотрим. Вера, материалы все готовы?

– Да, собрала все что есть… – отзывается из темноты Иевлева, – особо не разбежишься, даже для такой сложной операции.

– Нужен свет, готовьте факела! – деловито бросает хирург, – В такой темени себя не видно, не то что пациента. Копошимся почти вслепую, как кроты! Вера, еще тот резервный пакет с бинтами достань, уж ничего не остается… И рубахи кончаются! Ума не приложу, что через неделю будет… Преисподняя, а не лазарет. Хоть зелье вари и заговоры читай!

– Мы же из вылазок приносим! – напоминает Левицкий, – Медикаменты в первую очередь… Специально за ними охотимся! Потрошим фрицев, только перья летят!

– Это капля в море на такой гарнизон, товарищ капитан! – вздыхает врач, – Все ваши бесценные находки разлетаются с быстротой молнии. У нас раненых все больше. А когда взрывы эти адские начались, так вообще сплошной поток пошел искалеченных и побитых скалами. Сутками на ногах! У меня медсестры падают уже… Ну, ладно, плакаться потом будем. Давайте к делу! – хирург открывает журнал, – Так, кто это у нас на очереди?

– Политрук Исаков Сергей Михайлович! – отвечает Левицкий, ставя в угол автомат, – Из последней вылазки нашей…

– Да, это я! – хрипло доносится из темноты, – Подкосил меня ганс проклятый… Но ничего, встану, отомщу! Все рыло разворочу оккупантам проклятым.

– Ага… вижу! – листает тетрадь рядом хирург, – Первичный осмотр делал я… помню! Хотя тут за час все в голове перемешивается, себя забываешь. Так значит, множественные осколочные ранения в ногу… заражение… начавшаяся гангрена. Все очень серьезно, дорогие мои! Придется потрудиться, и потрудиться всем присутствующим!

– А нам то, что делать? – восклицает Левицкий, – Мы же не медики!

– Держать будете! – улыбаясь в упор смотрит молодой врач, – Чтоб с пациентом все хорошо было… Операция не простая предстоит, мало приятная и мучительная, сразу говорю! Потребуется мобилизация всех сил – и физических и моральных! Потому как анестезии у нас уже давно нет. Вот ваша силушка богатырская и понадобится. А то у меня девчонки хрупкие и шатает их от голода и недосыпания как березу на ветру… Так что готовьтесь товарищи!

– Обезболевания вообще никакого? На живую резать будете? – спрашивает Исаков, приподнимаясь на локте, – Что ж, если что потанцуем…

– Обязательно, Сергей Михайлович! Потанцуем, – грустно задумчиво произносит хирург, – Вся наша анестезия – стакан самогона и самокрутка покрепче! Более ничего не имеем… И молитва подземным богам! Шучу… Вера! Ну-ка подсвети сюда, я раны осмотрю… Ну да, я так и думал, ничего не изменилось. Стало хуже намного, заражение дальше пошло, грустненькая история у Вас получается, товарищ политрук!

– Что скажете, доктор? – волнуется Левицкий, – Насколько все плохо?

– Настолько, что поврежденную ногу придется по колено отнять, – твердо произносит хирург, – иного выхода я не вижу!

– Твою мать… – выдыхает Исаков, – Других вариантов, кроме ампутации, нет?

– Другой вариант – смерть! И очень медленная и мучительная. Так то вот, Сергей Михайлович! Такой расклад Судьбы… Расстраиваться сильно не стоит! Потеря ноги это не потеря Жизни! Радуйтесь, что живы в этом нашем подземном аду… Могло быть гораздо хуже. Нам каждый день настоящих калек поставляют – у кого череп раздроблен, у кого позвоночник сломан, у кого внутренние разрывы органов повсеместно от сильнейшей контузии, те, кто уже вообще не встанет с лежанки, и многие с перспективой только на кладбище…

– Не унывай, Серега! – поддерживает друга Левицкий, – Мы тебе протез организуем, у нас в батальоне умельцы есть, я слышал… Еще у девчонок наших на свадьбе повальсируешь! Мы тебе сгинуть не дадим!

– Благодарю! – удивительно бодро отвечает Исаков, – Только что я теперь за воин буду и политрук одноногий? Это же посмешище… Позор какой-то! Что ж за доля мне выпала!

– А ты пиратов вспомни! – неожиданно заявляет Левицкий, – Одноногих и знаменитых! Они шороху на морях наводили такого… Что все вздрагивали! Так и ты фашистов гонять будешь, еще сильнее прежнего!

– Комиссар-пират? – улыбается Исаков, – Это что-то новое… Да, интересно! Тогда надо бороду отпускать, подлиньше и погуще! И кафтан флотский у Панова брать! И саблю у кавалеристов… Миномет на плечо у Фоминых, и снова в бой! В пороховом дыму громить врага!

– Вот и будете у нас подземным флибустьером, Сергей Михайлович! – подыгрывает доктор, – Вы еще много чего сможете… У Вас организм сильный, я это вижу! И операцию должны перенести хорошо.

– Вы и с одной ногой дадите фору остальным! – добавляет Иевлева, – Такой кавалер, что дамы падать будут… А ранения даже такие, только добавят мужественного шарма!

– Ты – комиссар, Серега! – продолжает Левицкий, – А что из этого следует? Ты – знамя для всех нас! За тобой идут… Тебе верят, на тебя уповают. Так что отвертеться, тебе от службы не удастся! Не надейся. Ты нам всем нужен. И не важно, сколько у тебя там ног! Голова и сердце на месте… Этого достаточно!

– При каких обстоятельствах получили ранение? – спрашивает хирург, – В степи, в подземелье? С какого расстояния?

– В бою, у амбразур, – морщится Исаков, – там где Ягунов Павел Максимович пал… Странно все как-то случилось! Будто леший подземный все закрутил. Или фриц постарался…

– И как все произошло? – подносит инструмент Иевлева, – Никто толком до сих пор объяснить не может…

– Я и сам ничего не понял, – задумывается Исаков, – все как в тумане… Первый раз такое приключилось! Мы у амбразур были. Нам сказали атака, вроде наша, внезапно на какой-то шорох поднялись, потом кто-то крикнул сбоку, немцы прорвались! Ну мы туда… Там и Ягунов был. Какие-то фигуры смутные колыхаются. Как привидения. Мы – пароль! В ответ что-то невнятное… Стали подходить ближе, и ослепительный взрыв… Там и Ягунов был. Темно, ни черта не разобрать. Только тени мелькали! Вот мне тоже досталось. Удивляюсь, как живой остался, я почти рядом стоял.

– Темная история! – замечает врач, – Я бы даже сказал мистическая… Командир полка погиб, и никаких внятных объяснений, никаких следов! Просто поразительно.

– А у нас что, светлая может быть? – горько усмехается Левицкий, – В этом громадном склепе? Живем во мраке, как забытые тени, ползаем в норах, как ящерицы, что такое дневной свет нам уже невдомек становится!

– Осиротели мы без Павла Максимовича! – на мгновения замирает в задумчивости Иевлева, – Пусто стало и на душе, и в штольнях наших… Какой человек был! Как родной отец нам всем… Я как сейчас помню, перед глазами стоит! Как часто он к нам в госпиталь заходил, справлялся о делах, с ранеными беседовал. Воодушевлял, вселял уверенность, как только время находил и силы! Редкой души и обаяния был человек… От него какая-то сила исходила притягательная, прямо как магическая! Рядом с ним всегда так спокойно и светло становилось… И сила внутренняя пробуждалась! Все больное и темное куда-то уходило. Появлялось непоколебимая вера в победу, и желание бороться. От одного взгляда, слова, будто гипноз!

– И кто сейчас будет? – любопытствует хирург, – Кандидатура есть? Или уже назначили?

– Вопрос решается, – поясняет Левицкий, – Тут дело непростое. Ошибиться нельзя… Судьба гарнизона напрямую зависит от личностных качеств того, кто возглавит наше соединение.

– Да Бурмин будет! – усмехается Исаков, – Чего гадать? Я даже говорить не хочу! Кто еще?

– Это танкист? Командир батальона? – уточняет Иевлева, – Тот, что с завода Войкова пришел… Я его хорошо помню! Перевязывала в первый день его появления… Храбрый воин! Сильный… Вожак! Сразу чувствуется и внутренняя сила и внешняя. За ним все пойдут! Я слышала он популярен в полку, особенно среди молодых, они ему подражают…

– Григорий – это то, что нам нужно! – оживляется Исаков, – В нем все есть – и ум, и напор, и хитрость тактическая, и огонь, и надежность каменная… Старой закалки боец! Еще с Гражданской… Прошел такое, что многим не снилось! Где только не воевал – от Востока до Запада! И везде успешно…

– Да, наш подполковник мне тоже нравится! – кивает Левицкий, – Бушующее пламя и твердость железа… Удивительное сочетание! Совместные боевые операции с ним проводить – одно удовольствие. И солдаты у него, «войковцы», как на подбор, богатыри! Будто из стали вылиты… Не раз ход сражение переламывали в нашу пользу!