Заговор жрецов

3

…Уже стемнело, когда на перекрестке двух дорог, под самым городом, Кондратенко и едущих с ним офицеров остановил казачий разъезд.

Есаул, старший разъезда, предупредил:

– Ваше высокоблагородие, будьте осторожны. Недалеко от города появилась китайская банда. Может, вас сопроводить?

– Спасибо. Нет необходимости, – ответил Кондратенко. – До города осталось совсем ничего.

Появление китайских банд в окрестностях Порт-Артура было обычным явлением. От нескольких человек до нескольких десятков банды постоянно действовали на дорогах. Однако на военных не нападали, и поэтому командование крепости не очень волновало их появление.

Когда отъехали от казачьего разъезда на сотню шагов, капитан фон Шварц спросил:

– А может, это японцы?

– Навряд ли, – ответил полковник Третьяков. – Японцы – шпионят, а эти грабят на дорогах…

Третьяков не успел договорить. Из-за валунов справа от дороги хлестко ударил выстрел. За ним второй, третий… Капитан фон Шварц охнул, схватился за плечо и стал сползать с коня.

Одна из пуль пролетела над самой головой Кондратенко, зацепив папаху. И Кондратенко, и Третьяков спрыгнули с коней на дорогу и залегли. Капитан фон Шварц сидел на земле и держался за плечо.

– Ложитесь, капитан! – приказал Кондратенко. – Умирать не было приказа!

В это время со стороны перекрестка послышалось гиканье, свист и конный топот. Это казачий разъезд, заслышав перестрелку, поспешил на помощь.

Несколько казаков отделились от разъезда и поскакали в обход валунов.

Через несколько минут подъехали остальные. Есаул спрыгнул с коня и подбежал к Кондратенко.

– Целы, ваше высокоблагородие?

– Капитан ранен, – ответил Кондратенко. – Помогите ему…

– Это мы мигом. Расторгуев! – крикнул есаул. – Давай сюда со своей аптекой!

Пока капитана фон Шварца перевязывали, есаул в сердцах, забыв о том, что перед ним генерал, выговаривал:

– Я же вам сказал. Так можно и жизни лишиться не за понюх табака!..

– Бывает и на старуху проруха, – усмехнулся Кондратенко. – А вот за помощь спасибо.

Вскоре вернулись казаки, которые поскакали в обход валунов.

– Пусто, – доложили они. – За валунами низина. По ней, видать, и ушли.

…С генералом Стесселем Кондратенко встретился на следующий день в штабе крепости. Здесь уже шло жаркое обсуждение вчерашнего боя крейсера «Новик» с японскими миноносцами.

Оказывается «Новик» получил приказ выйти вслед за легким крейсером «Боярином» на разведку. Исполнив приказ, и в полной уверенности, что неприятеля поблизости нет, «Новик» стал возвращаться в Порт-Артур, и вдруг наблюдатели увидели «Боярина», который держал сигнал о приближении японских кораблей.

Капитан «Новика», не раздумывая, принял решение атаковать японские миноносцы, пользуясь своим превосходством в скорости – 24,5 узла, и дать «Боярину» уйти к Порт-Артуру.

Потеряв два миноносца, японцы прекратили бой.

Однако и «Новик» вернулся в Порт-Артур с пробоиной в кормовой части.

Расспросив генерала Кондратенко о его поездке на позицию, Стессель, вдруг помрачнев, сказал:

– …Еще совсем недавно Российской империи принадлежало все Тихоокеанское побережье, омываемое Баренцевым, Охотским и Японским морями, Аляска, Алеутские и Курильские острова. И никому там, – Стессель указательным пальцем показал вверх, – и в голову не приходило, что все это необходимо беречь. И вот результат… Приамурье – ушло к Китаю, Курилы – отдали японцам, Аляску и Алеутские острова вместе с русскими поселенцами продали американцам. Теперь на очереди Маньчжурия… Разве не было ясно, что после подписания в 1895 году Симосекского договора, по которому японцы заполучили от Китая Формозу, Пескадорские острова и Ляодунский полуостров, они не остановятся. А их союз с Англией о создании соединенных морских сил? А закон о всеобщей воинской повинности? А открытие сотен военных школ с привлечением в них для преподавания военного дела немецких и английских инструкторов? Неужели все это не беспокоило тех, кому его величество император Николай доверил повелевать, а значит нести и ответственность?..

Кондратенко внимательно слушал длинный монолог Стесселя и старался понять, кого он винит? Государевы земли продали не генералы. Задача генералов завоевывать и отстаивать. Большего им не дозволено. А вот насчет Японии Стессель прав. На японцев из Петербурга смотрели свысока, как порой взрослые смотрят на бойких детишек, не задумываясь над тем, что из бойких детишек вырастают бойкие взрослые…

– …У нас здесь был неплохой союзник – Китай. И тот мы умудрились потерять в 1897 году, когда китайское правительство обратилось к нам за помощью по поводу захвата немцами порта Циндао, – продолжал говорить Стессель. – Что мы им ответили? В декабре того же года наши корабли вошли на рейды Порт-Артура и Талиенваня без согласия Китая и остались там зимовать…

– Милостивый сударь, Анатолий Михайлович, – мягко прервал Стесселя Кондратенко. – Китай сам и добровольно подписал с нами конвенцию о передачи в аренду на 25 лет Порт-Артура…

– Конечно, конечно! И Квантунский полуостров, и острова Элиот, Бланд, Санташантао, Роунд, Мурчисан и другие. Это китайцы назвали все Квантунской областью и включили ее в состав Российской империи! – с нескрываемой иронией ответил Стессель на возражение генерала Кондратенко. – Дело в другом, – продолжил он. – Россия все больше и больше становится бельмом в глазу мирового сообщества. А что мы предпринимали в ответ? Ровным счетом ничего!..

Откровенность, с которой говорил Стессель, была не свойственна его натуре, и потому Кондратенко терялся в догадках: что заставляет идти его на такой разговор.

Скорее всего, это был нервный срыв человека, теряющего под собой привычную опору, решил, наконец, он.

Стессель, по мнению Кондратенко, был чем-то похож на Куропаткина. В сердцах Кондратенко называл их «свадебными генералами», внешне преданными его императорскому величеству, но в душе им было наплевать на все, что не касалось их лично.

– Меня очень беспокоит одно обстоятельство, Роман Исидорович, – продолжил говорить Стессель, ободренный тем, что Кондратенко внимательно его слушал. – Выдержим ли мы, если случится, как вы сказали, штурм крепости?.. – И перехватив на себе слегка удивленный взгляд Кондратенко, спешно добавил: – Казематированных помещений в крепости нет! Нет даже круговой дороги для скорого маневра внутри крепости!.. Нет проводного сообщения между позициями и фортами!.. Сколько я об этом ни говорил, ни писал генералу Алексееву – все впустую.

Стессель умолк и с тяжелым вздохом, в котором послышалось отчаяние, отошел к окну.

Кондратенко на какое-то мгновенье даже стало жалко Стесселя.

«В конце концов, – подумал он, – Стессель не хуже и не лучше многих других». А вслух произнес:

– Ну что ж, Анатолий Михайлович, если дойдет дело до штурма, будем защищаться тем, что есть. На то воля божья…

– Если бы только божья, – не оборачиваясь к Кондратенко, возразил Стессель.

4

В госпиталь, проведать капитана фон Шварца, Кондратенко заехал в конце дня и застал в палате доктора, с которым капитан фон Шварц спорил, не сдерживая гнева.

– Что случилось? – поинтересовался Кондратенко, догадавшись по обрывкам услышанных фраз, о чем идет спор.

– Ваше высокоблагородие… Роман Исидорович! – взмолился доктор. – Раненый не хочет лежать в госпитале. Грозится самовольно уйти. Я буду вынужден написать об этом рапорт!..

Кондратенко успокоил доктора, затем обратился к капитану фон Шварцу.

– Вы почему не хотите лечиться? – с напускной строгостью спросил он. – Почему доктор должен за вас беспокоиться?

– Ваше высокоблагородие, – капитан умоляюще скрестил на груди руки. – Я уже здоров. Вы же сами дали мне поручение… Руки, ноги – все целое!..