Библия как литературный шедевр. Сюжеты, притчи, афоризмы

В таком упадке нашем этот дерзкий нечестивец покушается оскорбить святое место, посвященное на земле славному имени Твоему.

Ибо, хотя жилище Твое, небо небес, недостижимо для людей, но Ты, благоволив явить славу Твою народу Твоему, освятил место сие.

Не отмщай нам за нечистоту их и не накажи нас за осквернение, чтобы не тщеславились беззаконники в мыслях своих и не торжествовали, говоря: мы попрали дом святыни.

Оставь грехи наши, отпусти неправды наши и яви милость Твою в час сей; дай хвалу устам упадших духом и сокрушенных сердцем; даруй нам мир».

Тогда всевидящий Бог, услышав молитву смирения, поразил надмевавшегося насилием и дерзостью, сотрясая его туда и сюда, как тростник ветром, так что он, лежа недвижим на помосте и будучи расслаблен членами, не мог подать даже голоса, постигнутый праведным судом.

Друзья и телохранители, видя внезапную и тяжкую казнь, постигшую его, и опасаясь, чтобы он не лишился жизни, поспешно вынесли его, будучи сами поражены чрезвычайным страхом.

Через несколько времени, придя в себя после испытанного наказания, царь нисколько не пришел в раскаяние и удалился с жестокими угрозами.

Возвратившись в Египет и умножая дела злобы своей, он в пиршествах не только пресыщался бесчисленными студодействами, но дошел до такой дерзости, что произносил проклятие на иудеев, а многие из друзей его, смотря на пример царя, сами следовали его желаниям.

Наконец он решился публично предать позору народ иудейский, и поставил на башне дворца столб, сделав на нем надпись: «Иудеев всех внести в перепись простого народа и зачислить в рабское состояние, а кто будет противиться, тех брать силою и лишать жизни; внесенных же в перепись отмечать, выжигая им на теле знак Диониса – лист плюща, после чего отпускать в назначенное состояние с ограниченными правами».

Но чтобы не сделаться ненавистным для всех, он прибавил в надписи, что, если кто из них пожелает жить по обрядам языческим, тем давать равные права с александрийскими гражданами.

Посему некоторые, ради права гражданского презрев отечественное благочестие, поспешно передались.

Но большая часть укрепились мужеством духа и не отпали от благочестия; они отдавали деньги за жизнь свою, и небоязненно пытались избавиться от записи, а от отпавших отвращались, почитая их врагами своего народа и избегая всякого общения с ними.

Узнав о том, нечестивец пришел в такое неистовство, что приказал немедленно собрать их всех вместе и предать позорнейшей смерти.

Когда готовилось это дело, распространен был злой слух против народа иудейского, будто они уклоняются от исполнения законных обязанностей.

Между тем иудеи хранили доброе расположение и неизменную верность к царям; но они почитали Бога, жили по Его закону и потому в некоторых случаях допускали отступления и отмены: по этой причине казались некоторым враждебными.

Добрый образ жизни этого народа иноплеменники считали ни во что. Они замечали только различие в богопочтении и пище и говорили, что эти люди не допускают общей трапезы ни с царем, ни с вельможами, что они великие противники государства, таким образом разглашая о них намеренные хулы.

Жившие в городе эллины, не испытавшие от иудеев никакой обиды, хотя не могли помочь им, однако утешали их, негодовали и надеялись, что дело переменится: ибо нельзя было пренебрегать таким множеством народа, ни в чем не повинного.

Впрочем, некоторые соседи, друзья и производившие с ними торговлю, тайно принимая некоторых из них, обещали помогать им и делать все возможное к их защите.

А царь, надмеваясь временным благополучием и не помышляя о власти величайшего Бога, написал такое письмо:

«Царь Птоломей Филопатор обитателям Египта, военачальникам и воинам – радоваться и здравствовать. Я сам здоров, и дела наши благоуспешны.

После похода, предпринятого нами в Азию, который помощью богов и нашею силою достиг счастливого окончания, мы думали благоустроить народы снисхождением и великим человеколюбием, охотно благодетельствуя им.

Мы пришли в Иерусалим, положив почтить святилище этих негодных людей, не оставляющих своего безумия.

Они же, приняв наше прибытие на словах охотно, а на деле коварно, когда мы желали войти в храм и почтить его подобающими и наилучшими дарами, напыщенные своею древнею гордостью, возбранили нам вход, не потерпев от нас насилия по человеколюбию, какое мы имеем ко всем людям.

Явно обнаружив свою враждебность против нас, они одни из всех народов упорно противятся царям и своим благодетелям.

Объявляя всем о нашем непамятозлобии, мы решились ввести перемены: мы хотели даже удостоить их прав гражданства.

Они же, по сродному им злонравию, отвергая доброе и склоняясь к худому, не только презрели неоценимое право гражданства, но гласно и негласно гнушаются тех немногих из них, которые искренно расположены к нам, постоянно надеясь, что мы скоро отменим наши установления.

Посему мы, достаточно убедившись опытами, что они при всяком случае питают неприязненные против нас замыслы, и предвидя, что когда-нибудь при возникшем неожиданно против нас возмущении мы будем иметь в лице этих нечестивцев предателей и жестоких врагов, повелеваем, как скоро будет получено это письмо, тотчас упомянутых нами людей с женами и детьми, с насилиями и истязаниями заключив в железные оковы, отовсюду выслать к нам на смертную казнь, беспощадную и позорную, достойную таких злоумышленников.

Если они будут наказаны, то мы надеемся, что на будущее время наши государственные дела придут в совершенное благоустройство и наилучший порядок.

Если же кто укроет кого из иудеев, от старика до ребенка, не исключая грудных младенцев, должен быть истреблен со всем домом его жесточайшим образом.

А кто откроет кого-либо, тот получит имение виновного и еще две тысячи драхм из царской казны, получит свободу и будет почтен.

Всякое место, где будет пойман укрывающийся иудей, должно быть опустошено и выжжено, так чтобы никому из смертных ни на что не было годно на вечные времена».

Таков был смысл письма.

Везде, куда приходило это повеление, у язычников учреждались народные пиршества с радостными кликами, как будто закореневшая издавна в душе вражда теперь обнаружилась дерзновенно.

А у иудеев началась неутешная скорбь, горький плач и рыдание; ибо жгли сердце стоны оплакивающих неожиданную, внезапно определенную им погибель.

Какая область или город, или какое обитаемое место, или какие дороги не наполнились плачем и воплями?

Жестоко и без всякой жалости они были высылаемы властями каждого города, так что при виде этой необыкновенной кары и некоторые из врагов, смотря на общее страдание и помышляя о неведомой превратности жизни, оплакивали злополучнейшее их изгнание.

Гнали толпу престарелых, покрытых сединами, сгорбленных от старческой слабости в ногах, бесстыдно принуждали их к скорейшему шествию.

Отроковицы, только что сочетавшиеся супружеским союзом и вошедшие в чертог брачный, вместо ликования начали плач, посыпали пеплом благоухавшие волосы, были ведены непокрытыми и вместо брачных песней поднимали общий вопль, будучи мучимы истязаниями.

Их супруги, вместо венков перевязанные по шеям веревками, в цветущем юношеском возрасте, вместо наслаждения молодости, проводили оставшиеся дни в плаче, ибо под ногами у себя видели открытый ад.

Везены они были по подобию зверей под игом железных оков; одни прикованы были за шеи к корабельным скамьям, другие крепкими узами привязаны за ноги.

Накрытые плотным помостом, отлучены были от света, так что, со всех сторон окруженные тьмою, содержались подобно злоумышленникам.

Когда же плавание было окончено, тогда приказал царь поставить их перед городом на конском ристалище.

Он велел переписать весь народ по именам, чтобы вконец погубить всех в один день.

Хотя эта перепись производилась с крайнею поспешностью и ревностным старанием от восхода до захождения солнца, но совершенно окончить ее не могли в продолжение сорока дней.

Царь, чрезмерно и непрестанно предаваясь удовольствиям, пред всеми идолами учреждал пиршества и нечистыми устами славословил тех, которые глухи, не могут говорить или подать помощи, а на величайшего Бога произносил неподобающее.

Писцы донесли царю, что не в состоянии сделать переписи иудеев по причине бесчисленного их множества; притом еще большее число их находится в областях.

Когда же царь еще строже угрожал им, полагая, что они подкуплены дарами, тогда пришлось осязательно убедить его в том. Они доказали, что недостает у них ни хартий, ни письменных тростей.

Это было действие непобедимого небесного Промысла, помогавшего иудеям.

Тогда царь, исполненный сильного гнева и неизменный в своей ненависти, призвал начальника, заведовавшего слонами, и приказал на следующий день всех слонов, числом пятьсот, накормить ладаном, напоить вином неразбавленным, а когда они рассвирепеют, вывести на иудеев, обреченных встретить смерть.

Дав такое приказание, он отправился на пиршество, пригласив тех из друзей своих, которые враждовали против иудеев; а начальствующий над слонами, в точности исполнил его повеление.