Однако ни у кого язык не поворачивался задать вопрос, зачем Теодоре большая келья. Есть же неписанные каноны, о чём можно говорить, а о чём лучше помалкивать. Действительно, бездумно интересуясь всеми обстоятельствами монастырской жизни, можно родить много лишних вопросов.
Например, нельзя же всерьёз интересоваться, отчего это настоятель монастырской церкви отец Арминий иногда в молитвенном рвении задерживался на всю ночь у Теодоры. И деньги за вино, доставляемое с Юга, никто не считал. А ключница частенько приходила просить благословение на их выделение торговцу. В общем, имелись моменты, сам интерес к которым считался богомерзким.
Всё это мелькнуло и угасло в душе Агнеты. Она склонила голову, покрытую платком, и подошла к сестре Патриции.
– Здравствуй, сестра, – проговорила Агнета. – Что тебе угодно?
Сестра Патриция имела в монастыре положение едва ли не самой опытной. Она ценила своё время, хотя не очень понимала, зачем также поступать с остальными, особенно молодыми монахинями. Здороваться с Агнетой Патриция посчитала излишним и просто проговорила:
– Пойдём, ткну тебя носом в то, что мне надо.
Чуя неладное, Агнета последовала за пожилой монахиней к чаше лаватория. Тут Патриция схватила Агнету за шею и с неожиданной для маленькой сухой руки силой наклонила голову монахини вниз. Прозвучали слова:
– Вот, смотри, разве так угодно Всевышнему, чтобы сёстры омывали руки перед трапезой?
В глаза Агнете попал обильный известковый налёт, возникший в чаше лаватория от протекания в нём воды. Патриция продолжала:
– Скоро сёстры пойдут со службы на утреннюю трапезу, как, скажи, они омоются здесь?
Агнета возразила:
– Но ведь мне тоже надо быть на службе, когда же успею?
Патриция бросила ей свысока:
– Ты постоянно виновата в глазах матери-настоятельницы, разве нет?
– Да, к сожалению, – признала Агнета.
– Одним грехом больше, одним меньше, – заметила Патриция. – Какая тебе разница? Всё равно накажут.
Агнета начала отвечать:
– Увы, за тем и шла сейчас…
Патриция её оборвала:
– Вот! Пропустишь заутреню, ещё немного пострадаешь. Кому от того плохо станет? Никому! А мне помощь! Или ты не согласна?
– Но как же? – воскликнула Агнета. – Мать-настоятельница ждёт меня прямо сейчас. Если не приду, она обязательно спросит, где я находилась.
Патриция посоветовала:
– Соври что-нибудь, ты же вечно врёшь, негодница.
Агнета насупилась и парировала:
– Никак нельзя. Придётся сказать, что выполняла твоё поручение.
Пришло время нахмуриться Патриции. Она уточнила:
– И мы будем беспокоить матушку пустяками о делах лаватория?
– Никак не хотелось бы. Но придётся, – сказала Агнета.
Патриция в ответ только махнула рукой со словами:
– Она здесь редко бывает, трапезничает у себя, а в храм ходит по другому коридору. Лаватории с той стороны не моя головная боль. Но здесь…
– Здесь может появиться ненужный интерес, – подхватила Агнета. – Ведь ты следишь за…
– Сама знаю, за чем я слежу! – отрезала Патриция.
Агнета спросила:
– Как же поступим?
На это Патриция сухо заметила:
– Молчи, я думаю.
– Думай скорее, сестра, – попросила Агнета. – Мать-настоятельница ждёт меня. Не хочешь же ты её разозлить.
– Почему я-то? Ты же не придёшь, – заявила Патриция.
Агнета кивнула головой со словами:
– Но по твоей вине.
– Какая ещё вина? – воскликнула Патриция. – Богоугодное дело – это вина?
Агнета пояснила:
– Не уверена, что мать-настоятельница также к тому отнесётся.
– Есть ли уже у тебя поручения на дневные часы? – спросила Патриция.
Агнета развела руками и ответила:
– Иду за наказанием, ты же помнишь. Неизвестно, что потребует от меня матушка. Вполне возможно, что днем буду занята. Теперь сказать об этом невозможно.
Патриция сморщила лицо и проговорила:
– Вот сразу видна твоя богомерзкая сущность. Выкручиваешься почище слуг Противника. А уж с ними-то, казалось бы, никто не сравнится.
– Ничуть не пытаюсь выкрутиться. Просто матушка… – начала возражать Агнета.
– Слышала, ждёт тебя, – оборвала Патриция. – Видимо, желает расцеловать в разные места, раз так к ней рвёшься.