Познай себя, юная ведьма!

Познай себя, юная ведьма!
Килук Овергейс

Агнете не повезло: она родилась красивой. В этом мире красотой должен обладать только человек, имеющий власть. Иначе ты игрушка в руках сильных. Какая же власть у сироты, отданной в монастырь? Только власть её тела, которого хотят окружающие. Но эту власть нужно ещё получить, вырвавшись на свободу из монастырского плена. Агнета не знает, что она природная ведьма, и клокочущая в ней сила не видит выхода. Оттого путь девушки к свободе особенно труден.

Килук Овергейс

Познай себя, юная ведьма!

Глава 1

Крики петухов оповестили о наступлении утра. Им вторили голоса, разлетевшиеся по коридорам монастыря:

– Утро пришло – Всевышнего свет принесло. Встаём, встаём, день делами займём. Противник не спит – несчастьем грозит!

Сестры-смотрительницы – четыре, по числу крыльев здания, построенного ещё в эпоху до прихода на эти земли Восточной Империи, – едва-едва успевали с надзором за своевольными монахинями.

Агнета уловила шум за дверью, села и потянулась на деревянной скамье, которая служила ей кроватью. Тело ныло от короткого ночного сна, продрогло в сырости монастырских стен. «Подушка», а точнее простая торба, набитая сеном, оказалась продавлена прямо посередине и чуть взмокла.

В келью юная монахиня вернулась под утро и больше рыдала, чем всерьёз спала. Слишком крепко засело в памяти чувство обиды от несправедливого наказания, которое на неё наложила мать-настоятельница Теодора. А пуще того беспокоило наказание предстоящее.

В тесный мирок монастыря девушка попала ещё во младенчестве. Любой проступок здесь мог вызвать начальственный гнев. Жилось попроще лишь послушницам в возрасте и тем, кого Всевышний обделил вниманием при творении тела.

Старшими считались попавшие сюда ещё до вступления на пост нынешней матери-настоятельницы. Они пользовались законными привилегиями возраста. Порой их освобождали от утренних служб, щадили на хозяйственном дворе, не заставляли стирать бесконечные тюки вещей. Да и на кухню старшие заглядывали в основном поесть, а не готовить или таскать горшки. И, в конце концов, разве не старшим гонять молодых, заставляя выполнять мелкие поручения?

Средние по возрасту ещё не имели подлинных прав, но власть настоятельницы уже распространялась на них не абсолютно. Их обязывали участвовать в службах, а руки использовать в хозяйстве, на кухне и при стирке. Однако «средние» могли выбирать, какие виды послушания сегодня будут за ними.

Устав монастырской службы вроде бы всех равнял. Монахиням предписывалось выполнять поручения матери-настоятельницы. Они так и поступали. Однако не всегда всё делали самостоятельно. Зачем делать самим, если есть кто-то помладше? Разве Всевышний не приспособил их к истовой вере в счастье, дабы находились в послушании у старших?

Неудивительно поэтому, что младшие несли основные тяготы монастырской жизни. Именно их отправляли на особо тяжкие работы. И уж конечно никто из них не смел заявить, что это, де, хочу и буду, а вот то – никогда. Делали всё, что им велели.

И хорошо ещё, если младшие послушницы отличались видимыми проявлениями уродства. Это считалось преимуществом – в глазах старших, понятное дело. Таких жалели, гладили по голове, искали объяснение немыслимой несправедливости. И однако же нагружали работой, чтобы помыслы оставались чисты, а тела безгрешны. Мудро!

Худшая доля выпадала послушницам, которые не только не вошли в возраст зрелости или старости, но отличались к тому же внешней красотой или хотя бы привлекательностью. Как таких жалеть? Противник свил гнездо в их сердце при рождении. А Всевышний подал их примером для сокрушения гордыни и похоти, как же иначе.

Юные красавицы не просто исполняли послушания. Им вообще следовало просить распоряжений у старших, чтобы не навлечь гнев Всевышнего. Проявлялся тот гнев всегда одинаково: через окрики опытных монахинь. А рождался много из чего: не так прошла, не так ответила, не то сделала, не туда посмотрела.

Мало ли почему юная красотка вызывает священное негодование? Известно же, что Прародитель пал через грех Прародительницы. Когда-то Всевышний наделил всех счастьем и лёгкостью бытия. Однако Прародительница послушала советов Противника и отказалась однажды предстать пред Ликом Всевышнего. Посчитала тогда, что не указ ей Создатель и мог бы подождать.

Гнев Создателя погубил Первую Пару. Через гордыню Прародительницы пал её супруг. Теперь люди страдают, стараются искупить прегрешения. Они молятся в храмах, носят пожертвования. А счастье не возвращается, но становится даже меньше, как видят буквально все.

Одни только мистики точно знали причины продолжавшегося падения. Никто из них не сомневался, что виновата во всём красота женских тел, которые обманно принимают за счастье. Ложь Противника!

Красота женских тел сбивает истинных мудрецов с пути праведного. Скажите, ну кто обязал красоток ходить, выставив прелести напоказ? Неужто нельзя не две, а три юбки надевать? И шали носить не на плечах, а прямо на голове, или лучше сразу на лице!

Мистики не сомневались – это женский пол виноват в постоянных страданиях лучших из мужчин. Они срывались с горних высот помыслов в низменные пропасти греха. Сами же мужчины, впадая в прелести и развязывая из-за женщин войны, никак тут не виноваты. Во всём, во всём виделся след Противника и Прародительницы.

По слухам, в недалёких землях за границей Империи жёны вообще отбились от рук. Восстали и сами правят. Ужас! Мужчины же, кто к плотскому греху поспособнее, у них на правах содержанов. Остальные оскоплены, ибо зачем таким плодиться?

В общем, страсти рассказывают о землях, подвластных Повелительницам. Мужчины там стенают, ждут освободителя. Да кто же рискнёт прийти на подмогу? Бывает, северные дикари нападают, но они ищут себе спутниц среди воинственной части Правительниц. Ищут и иногда находят. Но чаще сами в плен попадают, а там уже…

Вот они каковы – порядки и верования в этом грешном мире. Есть земли правильные, где мужчины властвуют. Имеются неправильные, там женщины правят. И везде людям не хватает счастья или банальной удачи.

Агнете тоже не повезло. Уже в детстве, а потом в юности, едва только зацветала, всем стало понятно: она не просто красавица, а прелестница. Тонкие черты лица, прямой острый нос без избыточной длины, гибкое тело и тёмно-каштановые волосы – всё выдавало мужскую погибель в облике сироты. Как не считать её греховной от рождения?

Ничего не спасало от наложенного в детстве клейма, ни рвение в молитвах, ни прилежание в делах по хозяйству или исполнении поручений настоятельницы. Так и жила Агнета, обязанная всем вокруг, ибо слишком хороша.

Вчерашний день исключением не стал. Теодора призвала Агнету к себе и сказала:

– Прослышала, жалуются на тебя сёстры.

Агнета удивлённо посмотрела на неё и поинтересовалась:

– Чем же провинилась я, матушка?

Теодора пояснила:

– Дерзишь, поручения выполняешь не сразу. Выполнив же одно, немедленно к старшим не бежишь за новым. Чем твоя голова забита?

– Не ведаю, матушка, – ответила Агнета. – Вины за собой не вижу. Всё исполняю, как требуется, ночей не сплю, солнца не знаю…

Теодора воскликнула:

– Что слышу? Помнишь ещё названия времени суток? В твои годы я не разбиралась в этаких тонкостях. Только труд и молитва, молитва и труд. Лишь полы надраенные перед глазами и слова священные в голове. А ты что? Верно судят о тебе!

– Прости, матушка, грешница я… – начала Агнета.

Теодора оборвала её со словами:

– Встань с колен, ишь, изогнулась спиной да зад отставила! И вправду грешница. Иди, спи сегодня час перед рассветом, до того в молитве время проведи, а утром приходи, придумаю ещё наказание.

Утро настало. Агнета подняла заплаканное лицо, надела рясу на голое тело – нательную рубаху камизу у неё забрали, чтоб не особо чувствовала себя «как дома» – и пошла из кельи. Настала пора получить наказание от настоятельницы.

Надо бы успеть до заутрени. Не дай Всевышний, попадётся кто на пути, так не миновать поручений. Исполнить их Агнета будет обязана, а уж потом получит всё остальное. Ох, а может, обойдётся?

Глава 2

В коридоре царил полумрак. Солнце не успело проникнуть через высокие узкие окна, зиявшие в стенах монастыря. Толстое оконное стекло вообще много света не пропускало. Теперь же, пока светило толком не взошло, по стенам бродили смутные тени.

Вдруг от кельи, расположенной через одну от пристанища Агнеты, прозвучал окрик:

– Эй, ты, как там тебя, поди-ка сюда.

Сестра Патриция! «О, Всевышний, – подумала Агнета. – Тебя мне сейчас только и не хватало». Патриция заведовала лаваторием, общим умывальником этого крыла. Им пользовались перед походом на трапезу.

В прочих монастырях лаватории стояли во дворах. В местном каждая сторона четырехугольного здания имела отдельный умывальник в промежутке между входами в кельи, прямо напротив окон на противоположной стене. Во дворе располагались хозяйственные постройки. Путь к ним открывал сквозной проход в одной из стен монастыря. Так монастырское хозяйство избегало праздных взглядов обывателей.

Монастырь представлял собой огромный квадрат. Общая трапезная располагалась в одном из его углов. Келья матери-настоятельницы Теодоры стояла в углу по диагонали от «трапезного». В двух прочих находились монастырская церковь и склад.

Расположение помещений наводило на мысль, что они примерно равны между собой. И келья Теодоры, в которой она должна умерщвлять плоть, оказывалась столь же вместительна, как места для сбора нескольких десятков монахинь.