Сбежавшая жена

– Мы будем в соседней комнате. Не задерживайтесь, – я вздохнула, проглатывая резко подступивший к горлу ком. Скрестив руки и глядя Исламу в глаза, я прямо спросила:

– Ты знал? О любовницах Али, которых Саид изнасиловал? Об электрическом стуле, на который он сажает провинившихся сотрудников? – виновато глядя на меня, Ислам просто ответил:

– Да, Камилл, я все знал, – в уголках моих глаз скопились слезы. Шмыгнув носом, я усмехнулась:

– И как давно это все продолжается? – Ислам заметил:

– Полагаю, это не то, что тебе на самом деле хочется узнать, – я резко фыркаю:

– Тогда что, по-твоему, мне хочется узнать? – по лицу Ислама видно, что он растерян. Либо мои слезы выбили его из колеи, либо вся эта ситуация ввела его в замешательство:

– Станет ли Саид продолжать свою, скажем так, деятельность после того, как ты узнала о ней, – его ответ прозвучал прямо. Я усмехнулась:

– Более чем уверена, что да, станет. А то папочка разозлится, – Ислам растерянно почесал затылок:

– Можно задам вопрос, Камилла? – я кивнула:

– Конечно, – он посмотрел на меня внимательно:

– Ты когда-нибудь, по-настоящему, любила Саида? – этот вопрос будто выбил почву из моей колеи. Хотя ответ на него был подготовлен заранее. Наверное, с той минуты, когда мы вернулись в Москву, а брак начал разваливаться, как карточный домик:

– Я любила его образ, который он с такой тщательностью для меня создал в период возрождения наших отношений и неожиданной помолвки. Настоящего Саида я узнала лишь после свадьбы. Точнее, темную его сторону. И, честно говоря, Ислам, я предпочла бы никогда его таким не узнавать, – из коридора, который предшествовал гостиной, раздался громкий хлопок двери и суровый голос отца:

– Камилла! – Ислам выпрямился:

– Мне жаль, что так вышло, – я с пониманием кивнула:

– Надеюсь, этот разговор останется между нами:

– Как и секреты Саида, – подхватил Ислам с надеждой в голосе:

– Мягкой вам посадки, – когда дверь кухни за ним закрылась, я обессиленно свалилась на стул. Из меня будто высосали всю энергию. Ноги подкашивались, по телу прошлась дрожь, в горле пересохло так, будто я бежала без остановки километров пять. Сердце билось настолько громко и сильно, что у меня создавалось ощущение, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди и погонится за Саидом. Саид… очередной рвотный позыв. Я поспешила в ванную.

Интересно, мой организм теперь всегда будет так реагировать на мысли о нем? Силы меня покинули полностью. Единственное, чего мне хотелось прямо сейчас – это оказаться в теплой кровати, накрыться одеялом и отключить голову хотя бы на пару часов. Я не хочу возвращаться в этот кошмар, не хочу ощущать запах крови, не хочу слышать женские вопли, не хочу видеть это лицо, глаза цвета Босфора…

Воспоминания… Зачем они нам нужны? Странный вопрос. Воспоминания – это призраки прошлого, которые поселяются в нашей голове, напоминая о счастливых, трогательных, трагичных, комичных моментах, которыми переполнено наше существование. Воспоминания обрекают в образы, эмоции, настроение то, чем мы являемся сегодня. Они нужны нам для того, чтобы мы осознавали ценность каждой жизненной ситуации, отрезка истории нашей жизни, благодаря которым мы стали такими, какие мы есть сегодня. Воспоминания – это наш бэкграунд, совокупность уроков, полученных нами путем проб и ошибок. Благодаря воспоминаниям мы становимся сильнее, увереннее, смелее, осторожнее, как бы странно ни звучали эти характеристики рядом друг с другом. Мы точно знаем, где нужно повернуть, поменять направление, остановиться или, наоборот, ускориться. Ведь что-то аналогичное раньше с нами уже происходило. И воспоминания, как некая картинка, отчетливо вырисовывается в голове, чтобы нам об этом напомнить. Почему-то мне вспомнился омут памяти из «Гарри Поттера». Витающая в воздухе круглая чаша, куда можно вылить пару слез. После этого нужно опустить в чашу лицо, и ты видишь перед глазами сокровенные тайны обладателя этих слез.

Я же вижу перед глазами себя, сидящую в пустой комнате в свадебном платье. В руках держу букет, сижу за столом с белой скатертью и фруктовой вазой. А передо мной – пустая тарелка с вилкой и ножом. Мое красивое, аккуратно накрашенное лицо застыло в напряжении. Дверь справа от меня отворяется, впуская счастливого мужчину в черном костюме и белой рубашке. В руках он держит капкейк с зажженной свечой:

«Думала, я не догадался, почему ты выбрала 15 марта?»

Воспоминание растворяется.

Я задуваю свечу, звучит мой шепот:

«Если этот брак обернется благом для меня, пусть Аллах1 дарует нам здорового ребенка».

Это воспоминание также растворяется.

Я ощущаю прикосновение его руки на своей талии. Его теплое дыхание распаляет мое раскрасневшееся, смущенное лицо. Другая его ладонь держит мою. От его тела исходит приятный, опьяняющий аромат, щекочущий мои ноздри. Даже голова слегка кружится. Его голос шепчет нежно, осторожно, будто смакуя каждую букву:

«Я люблю тебя, Камилла».

Просыпаюсь со слезами. Моя голова резко отрывается от подушки. Только сейчас обращаю внимание, что она мокрая. Шмыгнув носом, хватаю себя за колени, пытаюсь восстановить в памяти все последние события.

Итак, я в Стамбуле, в коттедже отца. Приезд Саида, муллы, разговор с Исламом, скандал с Маликой, развод. Сердце сжимается в тугой ком, в ребрах защемило. Восстанавливаю дыхание и оглядываюсь. Я в своей комнате. Темно-синие занавески плотно прикрывают окно. Встаю с кровати с целью раскрыть их, пропустить в спальню свежий воздух. У меня создается ощущение, что я тут задыхаюсь. От увиденной за окном картины я резко отскакиваю.

Дело в том, что коттеджи в этом районе будто прижаты друг к другу. От соседнего коттеджа нас отделяет узкий переулок. Расстояние, наверное, около 5 метров. Напротив моего окна располагается большое окно соседнего коттеджа. По размеру он значительно уступает нашему, хотя я к нему особо никогда не приглядывалась. На широком подоконнике, прислонившись к подушке, сидел мужчина с вытянутыми ногами и планшетом в руках. Было темно, свет исходил из стоящего в конце переулка яркого фонаря. Который час:

– Без пяти два, – раздался ответ мужчины, который так и не поднял голову от чтения. Я нахмурилась. Неужели я задала этот вопрос вслух. Мужчина поднял голову. В темноте я плохо разглядела его, но могла поклясться, что у него густая борода. И такое ощущение, будто я уже где-то слышала его голос:

– А, это вы, – каким-то будничным тоном изрек мужчина:

– У вас все в порядке? – уточнил он. Я растерялась:

– Э-э-э… что вы имеете в виду? Мы разве знакомы? – по моей интонации он, очевидно, понял, что я не догоняю, откуда он меня знает. Мужчина поспешил объясниться:

– Ах да… позавчера я невольно стал свидетелем сцены между вами и вашим, как я понимаю, бывшим мужем, – мое лицо снова стало сосредоточенным. Позавчера? Сколько я спала, получается? Хоть на один вопрос я получила ответ:

– Так это вы влезли в наш разговор, упрекнув моего бывшего супруга в грубом обращении с женщиной, – это был не столько вопрос, сколько констатация факта. Мужчина слегка опешил:

– Кхм… я никуда не собирался лезть. Но, позвольте отметить, что, если бы я этого не сделал, он мог руку на вас поднять или сделать что-нибудь похуже:

– Ждете от меня благодарностей? – хмыкнула я. Тоже мне, супермен нашелся. Заблокировав планшет, мужчина слез с подоконника и встал напротив меня:

– Никаких благодарностей, уж тем более от такой женщины, как вы, я не жду. Я посчитал своим долгом вмешаться с одной целью – предотвратить плачевные последствия не самого приятного для вас обоих разговора, – я бы посмотрела на него максимально сурово, но из-за плохого освещения даже лицо столь дерзкого и наглого собеседника невозможно было разглядеть:

– Прошу прощения? Что вы имели в виду под словами «от такой женщины, как вы»? – он схватился за ручку от окна:

– Разговор окончен, – это были его последние слова, прежде чем окно захлопнулось. Я со скрещенными на груди руками, подрагивая то ли от прохладного ветра, то ли от злости, еще минуты три стояла у окна. Слабость, сонливость мгновенно испарились, уступив место взявшейся из ниоткуда злости и раздражительности. Боли в сердце не прекращались почти три недели, но в этот миг я даже не обращала на это внимание. Что за человек такой? И как он смеет разговаривать со мной, с совершенно не знакомым ему человеком, таким тоном?!

Громко, захлопнув окно, я повернулась спиной и выдохнула. Воспоминания атаковали с новой силой. С одной стороны, мне хотелось лежать в кровати и позволить этому водовороту унести меня в прошлое. Сердце будто в буквальном смысле обливалось кровью, настолько невыносимой была боль. С другой, я осознавала, что воспоминания мне ничем не помогут. Я дала Саиду развод. И тем самым поставила крест на наших с ним отношениях. Я поступила разумно. Головой я понимала, что сделала правильный выбор, но сердце отказывалось принимать его. Уж слишком полюбилась ему созданная Саидом иллюзия. Еще до свадьбы.

Я взяла из шкафа шелковую черную пижаму – одну из десятка новых вещей, которые успели купить мне мама с Томой – чистое белье, и пошла в ванную. Тщательно вымыв голову (я уже забыла, когда последний раз делала это), я совершила полное омовение. Затем высушила волосы, внимательно разглядывая свое отражение в зеркале спальни. Суточный сон оказал на меня целебное воздействие. Тошнота не мучила, голова кружилась только из-за сильного голода, цвет лица из серого стал очень бледным, глаза выдавали боль в сердце. На кончиках моих волос образовались надломы, я выдернула несколько седых прядей, да и по объему они стали тоньше. С ногтями то же самое. Мне даже ножницы особо не понадобились, когда я принялась приводить их в порядок. Меня удивлял сам факт, что за две недели мой организм дошел до такого состояния. Может, все началось до этого? До моего рокового отъезда? Может, это результат долгосрочного стресса? Может, началом стало это злосчастное 15 марта?

Все, хватит думать об этом. Мое сердце не выдерживает.

Я надеваю однотонный зеленый намазник с черными кружевными узорами на рукавах и принимаюсь за ночные и добровольные молитвы.

Намаз всегда на меня оказывал целебное воздействие. Плохие мысли отметаются в сторону, я сосредотачиваюсь на произносимом аяте, значение которого было заложено в мою голову давным-давно. Боли в сердце нет, как и Саида в моей жизни. Есть только я и Всевышний. Во время дуа я прошу у Него терпения, сил, покой, прошу очистить меня от грехов за счет испытаний, выпавших на мою долю, прошу направить меня на правильный путь и уберечь от всего дурного. Я прошу Всевышнего укрепить мою веру, сделать меня сильнее, храбрее. Я прошу у Него прощения за все совершенные грехи, мудрости, духовного обогащения, стойкости.

К концу молитвы я опять шмыгаю носом, но ощущаю себя лучше, спокойнее. Какая же приятная улыбка озарила лицо папы, когда он увидел меня на кухне в 6 утра, за кухонным столом. Я как раз поедала жареные сосиски с омлетом и тостами со сливочным маслом. В большой кружке стоял кофе с молоком и фисташковая пахлава в отдельной тарелке:

– Доброе утро, папа! Будешь завтракать? – бодро встала я. Кстати, перед завтраком я переоделась, сменив черную пижаму на черный хлопковый халат с длинными рукавами, маленькими пуговицами и поясом на талии:

– Сиди, я сам себе кофе налью. Омлет остался? – папа принялся сам накладывать себе завтрак:

– Ага, в сковородке есть еще. Сосиски просто нечто, очень вкусные, даже в нашей республике таких нет, – с набитым ртом высказалась я. Папа мягко посмеялся, усаживаясь рядом со мной: