Ведун поневоле

– Урусут! – сказал он, – сохрани мою жизнь. И я сохраню твою… Даю слово. Убей меня и мои люди найдут тебя даже у последнего моря, чтобы многократно… многократно… – становилось понятно, что иноплеменнику не хватает навыков славянской речи, которую он, видимо, пытался выучить в очень короткие сроки, что выдавало в жителе степей очень и очень образованного человека для нашего времени.

– Отомстить? – невольно подсказал я ему.

– Да-да! – он понял дрожащую руку вверх с большим пальцем, отогнутым в знак одобрения – отомстить за мои мучения.

– И ты, выздоровев, пройдешь чумною волною по городам и селам Руси, обращая в прах труды моего народа? – не мог не спросить я раненного.

– Пройду! – легко согласился Урянгутай, – и если смогу, моя сабля вскроет еще не один русский живот. Так что решай, – был предельно честен со мной молодой монгол.

Жить… воистину понимаешь сладость жизни, находясь на пороге смерти, да еще в столь затхлом, страшном месте древнего могильника. Волны чувств и эмоций захватили мой разум, порождая конфликт небывалой силы, от которого новая, мутная волна слабости вскружила голову.

Я знал, что он сдержит слово, и я уйду с поля боя, получив провиант, пайцзу (пропуск по всей территории Орды) и необходимую помощь от любого монгола, но какой ценой? Воображение рисовало страшные картины скачущего Урянгутая, по мановению руки которого целые деревни и города обращаются в пепел в угоду грозному, крепнущему хану.

Ничего не говоря, я встал и обошел залу в поисках оружия. Моя жизнь не стоила того, чтобы взамен богине смерти предложить сотни других, а значит, не смотря на нежелание убивать безоружного, мне придется это сделать.

Оружия не было. Брошенные клинки остались возле входа в склеп. Добивать камнем Урянгутая не хотелось – молодой воин не заслуживал столь неказистой кончины.

Надеясь найти хоть какой-то заостренный кусок железа до спуска в склеп хорошо вооруженного и крепкого монгольского нукера, я, подперев плечом угол сдвинутой каменной плиты, окончательно скинул поврежденную крышку саркофага наземь, влив в движение последние силы в слаженное усилие обеих ног.

Обессиленно облокотившись о край гробницы, я понял, что древние сказки о великанах вновь обретают плоть, изменяя мое восприятие окружающего мира также сильно, как при путешествии под землей, когда я спасался из пылающего центра Рязанского княжества.

Трехметровое, мумифицировавшееся, но отлично сохранившееся тело открылось перед моим взором, обернутое в белый, полупрозрачный саван.

Хорошо знакомая, почерневшая, вытянутая голова о трех глазах, раскрыв рот, пустыми провалами на месте очей пыталась высмотреть под потолком дали иных миров.

Трехпалые, длинные руки, сложенные крест-накрест на впалой груди, сжимали в последнем усилии длинный кинжал неизвестного, черного металла, который из-за разницы размеров между человеком и неизвестным великаном, казался мне самым настоящим, коротким мечом.

Все тело великана, клинок и слегка раздвинутые ноги в добротных сапогах, металлическими змеями окутали цепи, что верно подсказало мне, что данный незнакомец другой расы не по своей воле решил отправиться в путешествие к иным мирам. Его явно туда отправили, к тому же, в результате самого настоящего боя.

Прерывая размышления, звонко о каменный пол шлепнул конец связанных арканов и наверху разгорелся новый спор о кандидатуре первого нукера, который должен был спуститься во мрак.

Рядом с концом арканов на пол рухнули сразу несколько факелов, чтобы дать хоть какое-то понимание монголам, толпящимся в вышине о глубине затемненного для них склепа.

Нужно было торопиться и, уничтожив Урянгутая, готовиться к новой встрече с новыми противниками, поэтому, превозмогая брезгливость, я не без труда выломал кинжал из сведенных смертью рук, инстинктивно стараясь сильно не расшатывать прочные цепи.

Едва кинжал, с легким шелестом, вышел из хватки сухой плоти древнего мертвеца, как своды погребального зала сотряс самый настоящий гром, в сопровождении яркой вспышки, вырвавшейся из пронзенного тела под своды склепа. Отчетливо запахло горелой плотью.

Белый вихрь пламени, вышедший вслед за молнией из саркофага широкой полусферой, легко откинул меня далеко в сторону, лишая заброшенный могильник остатков темноты. Свет, как живой, растекался по высокому потолку, отбрасывая пляшущие тени от расписных колонн, заставляя рисунки на них шевелиться и жить.

Заверещал монгол, начавший было спуск по арканам. Подобное чудо вынудило опытного, отважного нукера, как испуганное дитя, проворно вскарабкаться наверх, чтобы в компании своих товарищей пуститься в постыдное бегство от невероятного явления.

Впрочем, не мне их судить. Я бы тоже побежал, но ореол моего отступления ограничивался стенами склепа.

Гордый, неторопливый голос, преисполненный силы, раздался из столпа пламени, пытаясь повелевать моей волей:

– Неизвестный! – обратилось ко мне яркое явление, – Вонзи кинжал в плоть своего врага и будешь одарен такой силой, которую ни видывал ранее, ни один гипербореец! Только позволь вновь ощутить трепетное биение жизни в молодом теле! Я, последний лидер «Чистых» атлантов, я, великий и не убиваемый Сет всегда держу свое слово!

(Подробнее о древней, гражданской войне атлантов, вы можете узнать в книгах «На Краю Бытия. Переплетение Миров», и «На Краю Бытия. Последний оплот человечества». Примечание автора).

– Кто ты? – пересилив свой страх, задал я вопрос необычайному явлению, которое назвалось именем трудноперевариваемым на слух.

Поток света опал, сжимаясь в размерах над непокрытым телом великана, в конечном итоге превратившись в смутную, дрожащую фигуру древнего привидения:

– О человек! – продолжил Сет, тело которого колыхалось и рябило под потоками временного ветра, – Не задавай вопросов лишних, ответы на которые ты не поймешь! Астральное тело мое ослабло за годы заточения. Если ты не примешь решение сиюминутно, наш диалог так и останется прерванным на середине, а я запертым в темнице из иссохшейся плоти. Решайся! Ибо месть моя направлена будет не на ваш род, но на организацию, с помощью которой пламя Атлантов остается только призрачным отражением в череде великих событий Вселенной. Верь мне, Рус, ибо я помогу тебе! Если промедлишь – то так и сдохнешь подле меня и твоя тень будет вечно прикована к каменным бортам моего саркофага!

Что мне оставалось делать в этой ситуации, мои любезные потомки? Кто бы из вас поступил иначе? Это сейчас, ведая весь перечень далеко идущих последствий, я бы легко разменял свою жизнь и послесмертие, в обмен на вечное заточение столь грозного существа в том месте, где ему и предстояло пребывать до окончания веков. Но в момент предельного отчаяния и желания жить, я пошел на поводу у бестелесного привидения.

Поудобнее перехватив тяжелый кинжал двумя руками я приблизился к постанывающему, окровавленному Урянгутаю:

– Ты ошибся, Урусут – без страха взглянул в мои глаза молодой монгол, – видит бог Сульде, ты ошибся!

В отчаянии я погрузил кинжал в сердце врага, верно выискав щель между пластинами измятой брони и под легкий хрип сына Субудаева, в его тело влился невиданный призрак прошлого, слившись в длинную, световую нить, проложив себе дорогу в плоть и душу моего врага сквозь острие кинжала, сжатого в руках.

Урянгутай изогнулся и дерганой куклой молча покатился по полу в невысоких, невесомых облачках пыли, непослушными, чужими конечностями разбрасывая осколки камня вокруг. Дикая пляска прекратилась также быстро, как и началась.

Монгол, чьи зрачки еще сохраняли отражение белого пламени, медленно встал, ладонью, легко залечивая смертельную рану в сердце. Мне стало понятно, что Урянгутай покинул наш мир и некто другой – страшный и великий, занял место в его бренном теле:

– Спасибо тебе Рус! Ибо я вновь чувствую жизнь, пусть пребывая в несовершенном теле гиперборейца, – ликующе улыбнулся мне Сет улыбкой Субудаева сына, – Слово мое крепче железа. Я одарю тебя третью частью своей силы, но сможешь ли ты ей воспользоваться?

С каждым словом Сет неторопливо приближался, и легко раздвинув сжатые в попытке прикрыться руки, всадил окровавленный кинжал в солнечное сплетение.

Я захлебнулся болью, осознав, насколько опростоволосился, пробудив к жизни древний, агрессивный призрак прошлого. Но вместе с болью в мое тело вошло пламя, освещая каждый уголок души, как еще недавно подобный огонь вырвал из темноты каждый уголок просторной залы склепа.

С удивлением я познавал просторы своего духовного естества, которое отдаленно напоминало мне неправильный, разноцветный кристалл, переливающийся тонами и оттенками чувств, эмоций в глубине меня. Кончик древнего, магического кинжала проткнул духовный кристалл в сердцевину, позволяя силе Сета вливаться белоснежным потоком.

– Я оставлю тебя здесь, – сказал мне Сет, с видимым наслаждением вглядывающийся в муки обновления, – и этот кинжал, даруя силу, в то же время каменной плитой придавит твое тело к моему праху в саркофаге. Слово я сдержал. Сила в тебе, но где есть ты? Твой удел отныне – медленно наблюдать, как иссушается твоя плоть под веяньем времени и тешить слабую надежду вернуться в подлунный мир. Рано или поздно, не смотря на обретенные способности, ты опадешь прахом, как и тела сотен «чистых» моих последователей, заточенных здесь по воле клана «истинных» Атлантов, победивших в долгой, гражданской войне нам на погибель!

Страшный, древний враг, потешаясь над бессилием моим, отбросил мое тело к древней гробнице, пребольно приложив о каменные ребра усыпальницы. Мокрый хруст, раздавшийся в районе поясницы и шеи, позволил на уровне интуиции осознать, что удар о холодный камень не прошел бесследно – что то основное, фундаментальное, твердое и живое внутри надломилось, вмиг ослабив желание жить и способность шевелиться.

На этом Сет не остановился. Он зарычал, одной рукой, без видимых усилий, оторвав меня от пола, и легко откинул в саркофаг, да так, что я невольно, щека к щеке рухнул по соседству с иссушенной плотью древнего атланта, а обессиленное тело мое приняло неудобное положение на спине, безвольно растекшись по острым, смрадным останкам.

Последнее, что я видел, перед тем как погрузиться в непроглядную тьму древнего саркофага – это как расколотые части гробницы, по мановению руки нового монгола, стремительно собрались воедино, перекрывая ход далекому, еле уловимому солнечному свету, льющемуся из-под потолка могильного зала.

Глава 16. Незнакомцы приходят на помощь

Черный кинжал многотонным столпом давил на грудь, затрудняя дыхание. В кромешной тьме я лежал, незрячими глазами силясь высмотреть хоть что-то вокруг, чувствуя, как темнота перестает быть чисто физическим явлением, волнами вливаясь внутрь меня.

Как мог я пытался, сопротивлялся этому явлению, выискивая в сознании нужные строфы магического шёпота, но всеобщее, необычайное отупение смерти мешало мне связать воедино и два – три слова.

Неизведанный монстр, одетый в плоть моего грозного противника Урянгутая, мчал по просторам Руси, изучая новый для него мир, и первоисточником его пути был я.

Да, дорогие потомки. Орден Алого Солнца есть образование, основанное на величайшей ошибке основателя, в попытке противостоять грозному, древнему чудовищу в человеческой плоти.

Такова жизнь, что все мы совершаем ошибки разной степени значимости, и все они имеют далеко идущие последствия. Такова натура человека в рамках его судьбы – идти, падать, но снова вставать. Сворачивать не туда, возвращаться и избирать новое направление.

Иначе нельзя. Единого трактата, как достойно пройти свой путь, не существует, как нет писателя свыше, наполняющего строчками неровный пергамент персональной истории. Мы сами того не ведая, исписываем чистые, измятые листы и мы должны признавать все взлеты и падения собственной повести.

Я признаю, что совершил ошибку и не боюсь этого. И я сделал все, чтобы ее исправить. Но все это будет позже.