Соседи. Мир за стеной

– Нет. В смысле их души, оставив только оболочку. Страшное зрелище. Душа, через желудок тени, попадает в этот мир. Парень и девушка уже лет сорок пять, как здесь находятся.

– Погоди… а сколько тебе лет вообще? Я помню тебя подростком.

– Ага, – кивнул головой Цырен, – в новой реинкарнации. В старой оболочке я там и погиб, на кладбище в Лисихе.

– Так значит, ты ничем не рискуешь, войдя со мной в зелёную дверь, и ты просто переродишься в новом теле?

– Не всё так просто, доктор. Отсюда души не выходят. Только очень сильный шаман или тень, может найти путь из Ночных земель.

Противный, громкий писк, перебил разговор. Металлический скрежет раздался над чёрным двором и огромная двухвостка, своими размерами значительно превышающая человека, изогнув хвост скорпионом, вылезла из ямы у подъёзда, преграждая путь. Глаза, размером с два больших блюдца, бессмысленно уставились на гостей. Насекомое зашевелило усиками головы, с каждым движением порождая противный скрежет о коричнево-чёрную, волосатую плоть. От твари пахло настолько отвратительно, что Орлова, в очередной раз, вывернуло наизнанку, вынуждая излить содержимое желудка на мелкий щебень у подъезда.

– Прости, – сквозь кашель и позывы, по слогам прорычал доктор, – это просто невыносимо.

– Самого чуть не вывернуло.

Тварь не спешила нападать. Всё в этом мире боялось света огня. Но и уходить в сторону насекомое не спешило. Даже в тот момент, когда Цырен осторожно приблизился к ней, она сжала своё тело, максимально вжимаясь под козырёк, но так и не покинула своего поста.

– Это стражник Ата-Улана. И с этой стороны он ждал визита. Хитрый, чёрт! – Цырен сел на лавку, где ещё недавно тени изображали жизнь, не обращая внимания на тихие повизгивания двухвостки неподалёку.

– А сжечь её?

– Большая слишком. Повизжит, но останется на месте. А керосина у нас – на час работы фонаря. Закончится запас и всё – обратно нам уже не вернуться.

В подтверждении его слов, навозная муха, размером с корову, села на край соседней крыши, после чего, немного осыпав осколки кирпича, вновь взмыла вверх, исчезая в неведомом направлении.

– Послушай, Цырен. Ты был прав, когда сказал, что насекомые питаются друг другом, от безвыходности создав замкнутую пищевую цепочку. Соответственно, если рассуждать логически, то эта тварь жутко голодна, прикованная волей Ата-Улана к своему месту обитания. Чем может питаться насекомое, в столь непрезентабельном и бедном городе? Только тенями. Давай поймаем одну из них. Пока его челюсти будут заняты, мы пройдём внутрь.

– Тогда придётся ловить две тени, – шаман кивнул на извивающийся хвост насекомого, – его зад, прости за подробности, так же сжимается по принципу челюстей. Не займём делом его жопу, и оно спокойно съест тень, одновременно разрывая нас на части.

– Зря тогда спугнул компанию милых подростков.

– Кто же знал? Но далеко они не ушли. Они изображают живых людей на том месте, где были зафиксированы нашим сознанием. Максимум куда они удалились – это вышли на улицу.

– Чем ловить будем?

– Мы и сами тени в этом мире. Схватим руками. А оглушить их можно нашими ножами.

– Не убить?

– Здесь ничего не умирает до конца. Тень – это даже не жизнь, но первая стадия послесмертия. Все грехи, вся злость человека рождает его тень в ином мире. Как можно убить грех? Никак. Вот так то, дорогой доктор.

Цырен встал и отправился к выходу со двора.

Вслед за ним пошёл Евгений Петрович, что-то недовольно бурча себе под нос. Он очень замёрз в чужой, осенней одежде и очень хотел поскорее убраться с улицы, чтобы хоть немного отогреться внутри квартиры.

Ржавые остовы своеобразных машин – множество открытых экипажей без колёс, отдалённо напоминавшие двуосные коляски извозчиков XIX века, заполонили улицу, навеки застыв на своих местах, в момент взрыва.

Почти всё пространство широкой улицы, представляло собой единый мир копошащихся теней. Изображая целые семьи, грехи и злоба сидели на ржавых сидениях, о чём-то невнятно бормоча друг другу, от чего по тихой улице ветер разносил постоянный, нескончаемый гомон мертвецов.

– Фонарь придётся погасить, – Цырен осторожно выглянул из-за угла арки, высматривая ближайшие цели, – свет их отпугнёт, а нам этого не надо. Выходить не будем – опасно. А вот возвращения наших подростков дождёмся под аркой. Устроим засаду так сказать.

– Тебе видней, – меланхолично согласился со своим товарищем Евгений, – ты опытен, а не я. Я людей спасать привык, а не ловить их тёмную сторону.

– Кстати, зря. Полезное умение. Рано или поздно современная наука признает существование параллельных миров, и сама будет искать пути в них. Скоро профессия «ловец теней» станет самой высокооплачиваемой и опасной на свете, – открыв стеклянную дверцу и послюнявив пальцы, Цырен погасил фонарь, погружая арку в чёрно-белую темноту.

– Как их много, – с проблесками интереса Евгений Петрович отважился посмотреть на улицу.

– Столько же, сколько людей. Тень возникает не с рождением ребёнка, но с накоплением его греховности на сложном пути жизни.

– Значит и моя тень есть в этом мире?

– Ты сам теперь наполовину тень. Отчего и чувствуешь упадок сил и тоску. Едва ты переступил порог, ты слился с ней.

– Я даже и не заметил.

– Это и невозможно заметить. Она часть тебя.

– Хочешь сказать, Шаман, что человек может стать проводником тени в наш мир?

– Ну, ведь зачем то тебя манит к себе Ата-Улан, так что ты сам ответил на свой вопрос. Может, помолчим? Спугнём подростков ведь!

Однако интерес Евгения Петровича был сильнее его. Только что, во второй раз, выглянув из-за угла, он увидел, как два экипажа немного переместились в пространстве, наложившись друг на друга и одна из теней, сидящая слева в нижнем экипаже, заверещала, задёргалась и втянулась в твердь:

– Слушай, а вот умирает человек. И куда исчезает его тень?

– Впитывается в землю, как и тени нашего мира.

– То есть сейчас в нашем мире произошла авария, и кто-то умер?

– Да. Ты совершенно прав. А теперь молчи, ради Бога.

По внутренним ощущениям Орлова, прошло где-то полчаса, когда небольшие тени, бесшумно вошли под арку. Двигались они неторопливо, плавно перетекая по темноте, не обращая малейшего внимания на притаившихся по углам мужчин. Нападение было стремительным и резким. Доктор и шаман атаковали тени, нанося множественные удары ножом.

В азарте странной драки, Евгений Петрович и не заметил, как вошёл в раж и ударил тень рукой. Ему показалось, что он тронул плотное, ледяное желе, а его кулак, немного погрузился внутрь противника. Вспышка пронзила его сознание, сопровождаясь мимолётными картинами и ощущениями из чужой жизни.

Ему девять лет и он впервые ворует деньги у мамы на пиво.

Ему одиннадцать и он избивает со своими друзьями сверстника за углом школы.

В тот же год, зимой, он глумиться над инвалидом, потешаясь над его беспомощностью.

Тринадцать – сбивает на мотороллере кота и небрежно откидывает труп в канаву. Ему досадно – он упал и поцарапал ценную вещь.

Шестнадцать лет. Первый секс на пьянке-гулянке. Его партнёрша ничего не чувствует и находиться в состоянии полной отключки. Он смеётся и фотографирует отвратительный процесс, в тот момент, когда его сменяет другой.

Шестнадцать лет. Драка. Он бьёт противника сзади. Ему хорошо и весело.

Семнадцать лет. Депрессия, близкая к суициду. Шаг до пропасти.