Властитель груш

Квадратную площадку, огороженную столами для не вместившихся внутри трапезничающих, усеяли их стенающие тела. Тела валялись и перед ней, но в основном мёртвые: ткачи сноровисто добивали лежавших, резво продвигаясь вперёд. На левом фланге Зельмар воздел вверх меч с синей полосой по всей длине. Замызганной полосой.

– Гюнтер! Толстый! Слепень! Клок!

В голове вертелась одна мысль: «Даголо, Даголо, где же два сраных модника?» В дыму, да посреди кровавой толчеи нужный труп хрен разглядишь. Но если бы кто-то сшиб на землю хоть одну заветную шляпу, вопль триумфатора, только что сорвавшего куш в пять имперских марок, заглушил бы любую канонаду.

– Стол в зубы и к воротам! Тарань! Щит держи выше!

«Да, наверняка заныкались внутри», – Гёц кивнул сам себе, и через миг резко пригнул голову, укрывая лоб за щитом Вольфа.

***

– Пали!

От грохота аркебуз и дыма Карл ошалел уже после второго залпа. Сандро Болт упрямо крутил ворот старого арбалета и ругался по-чёрному, выкрикивая команды стрелкам на втором этаже. Едва разобрав дорогу, младший Даголо добрался до лестницы и скатился прямиком в холл.

Трефы, ткачи, арлонские рыцари, наёмники кайзера… Казалось уж, что почти все на свете уроды вломились к ним на праздник – так что численный перевес был налицо.

Двое бойцов наваливали хлам перед дверями, ещё трое спешно мастерили заслон на входе в зал. Стиснув протянутую руку, валон перемахнул через опрокинутую кровать и тут же оглянулся. Кто это, Бёльс подери, помог ему залезть?

– Карло!

Он не сдержал вздох облегчения, услышав резкий голос отца за собой.

Барон стоял у входа в подземелье во всеоружии, широко расставив ноги, как перед облавой на Треф. Когда только успел принарядиться?

– Что? Туда?

– Я укроюсь в подвале, – ответил он на вопросительный жест сына. – Ты выберешься через калитку – и дуй к бургомистру! Пускай подымает своих быков, гвардию, да хоть Бёльса с матерью е…

– Погоди-погоди!

Карл наморщил лоб, подходя ближе; его взгляд различил наконец среди собравшихся и снующих людей Стефана, Сика, Штофельда, даже кривую сморщенную харю Гвидо.

– Мы же заложили калитку? Наглухо?

– Как заложили, так и разложили, – на сморщенной харе появилась усмешка.

– Мальчик мой!

Отец опустил руку на карлово плечо. «Как коня меня успокаивает, что ли?» – на миг вспыхнула в голове острая мысль.

Но он вдруг и в самом деле почувствовал себя если не спокойнее, то уж хотя бы… Собранным? Его старик стоял перед ним, расправив плечи, с боевым огнём в глазах – словно бы это и не ему таранили дверь чем-то тяжёлым. А если и ему, то это совсем не плохо, а даже наоборот!

– Пока бараны ломятся, вы мигом выскочите через кухню – и прямо в калитку!

Как ни в чём не бывало, барон подмигнул.

– Гвидо покажет. А потом летите на холм, пулей чтоб! Со мной ничего тут не случится, зубы обломают.

Младший Даголо нашёл достаточно сил для лихой улыбки. Если уж старые солдаты подмигивают ему со всех сторон, как-то даже стыдно трясти поджилками.

– Стефан!..

– Э, не, вот он мне нужен внизу, – оборвал отец. – Гвидо будет за второго. Ну, вперёд! Старина Патор с вами!

– И я здесь, – добавил верный Сик сбоку.

Усмехнувшись, Карл твёрдо шагнул к баррикаде вслед за Одноглазым провожатым. Двери уже трещали, но времени хватит добежать хоть до Застенья и чуть-чуть не поспеть обратно.

На прощание он махнул шляпой из-за преграды. Нетерпеливый старик показал в ответ свирепый указующий жест: «Ступай, хватит уж перья мять!»

***

– Пали!

Голос исходил из-за окон галереи на втором этаже – и там же загремела новая череда выстрелов. Гюнтер, Якоб Трёшка, которого Зельмар незатейливо прозвал Толстым, и пара человек со щитами повалились в стороны. Бойцы Старика с новомодным огнестрелом обращались не лучше Треф, зато могли позволить себе роскошь целиться, сидя за узким окном с толстой решёткой.

Стол рухнул наземь, но его тут же подхватили свежие штурмовики – и снова направили в заложенные двери. Кто-то из упавших пополз в сторону, но Готфрид не сумел разглядеть как следует – надо ведь позаботиться о том, чтоб и самому не поймать пулю.

Покосившись ещё раз на стальную пластину в руках неистово потеющего Вольфа, он убрал пистолет и сдавил плечо защитника, увлекая в направлении к трапезной площадке. Остальные Трефы и несколько ткачей под крики герра Дитмара давно опрокинули все остальные столы и постреливали в окна из-за них.

– Фёрц!

Завидев командира цеховиков за столом, заваленным ближе всего к дому, Гёц дёрнул щитоносца в другую сторону.

Стоя на одном колене, близорукий воин отрывисто выкрикивал команды. Лишь когда делец шлёпнулся на траву рядом с ним, едва не угодив ногой в разбитый кувшин, он обратил к нему прорезь в забрале.

– В чём дело?

– Чёрная дверь, на кухне!

Шульц махнул рукой, указывая направление. Железная личина качнулась.

– Помню. Там Сухой и пара ребят с топорами. Но мы тут пробьём…

Бодрый треск добавил перца его словам, а последовавший радостный рёв заглушил вовсе. Под импровизированным тараном створки дверей ходили ходуном. Герр Зельмар с десятком ткачей прижался к стене, чтобы не схлопотать стрелу или пулю, и без остановок гудел: «Заноси! Бей! И-и ещё!»

На глазах Готфрида один из зелёных кушаков, изловчившись, всадил копьё промеж прутьев и сквозь разбитое стекло в чью-то плоть за ними. Через мгновение в окне над ним прогрохотала аркебуза.

Мужчина рухнул с развороченным плечом. Может, такую рану он и переживёт. Если доктор ухитрится выковырять из мяса все куски кольчуги.

Очередной удар развернул двери внутрь; штурмовой отряд, едва удержавшись на ногах со столом в обнимку, попятился назад. Малиновый рыцарь повторил боевой клич и первым ворвался в брешь.

– Пора, – спокойно прогудел Фёрц. Поднявшись на ноги, он мерно двинулся ко входу, выкрикнув только: – В атаку! Внутрь!

– Подъём!

Вольф обратил к Шульцу скорбное лицо и слегка ошалелые глаза.