Властитель груш

– Чего?

– Вытряси дерьмо из ушей! – Гёц с удовлетворением отметил дрогнувший уголок плотно сжатых губ женщины. – Когда вернёшься к Старику, попробуй сосчитать, сколько ласковых слов он тебе скажет. А теперь – режь или опускай!

Женщина моргнула. На колокольне собора послышался гулкий удар, накрывший переулок душком дешёвой трагедии в уличном театре со старенькой рындой вместо громовых раскатов. Ну, теперь хотя бы ясно, что помирать ему ровно в шесть пополудни.

– Один! Два!

Помеха чуть пониже кадыка куда-то пропала. Судорожно он вздохнул одновременно со вторым ударом. Немного поторопился со счётом.

– Трепло, – пробормотала Эрна, отступая на полшага назад.

– Не убивайте их! – Гёц тут же заглушил её, быстро поворачиваясь из стороны в сторону.

Без преграды в виде ножа свободный воздух города так хлынул в глотку, что в глазах потемнело и голова пошла кругом. С глухим рычанием он склонился вперёд, насилу простёр руку к концу проулка и прохрипел:

– А вы – бросай оружие, если жить охота!

– Сука! – презрительно выплюнул Дачс; тесак зазвенел по булыжникам.

Его брат оставил попытку восстановить равновесие, сполз по стене и застонал, зажимая ладонью кровоточащую рану.

Бойцы Зельмара скрутили привратника, натужно толкаясь втроём в промежутке между стен. Сам рыцарь выступил вперёд, вложив клинок в ножны, протянул руку и требовательно прогудел:

– Фройляйн, меч!

– Оставь, – делец распрямился, осторожно качнул головой.

Эрна шагнула ему за спину, мрачно зыркнув на рыцаря. Гёц почувствовал, что путы ослабли.

– Что же, хорошо.

Ладонью в кольчужной рукавице Зельмар неловко открыл щеколду и поднял носатое забрало вверх. На лице арлонца от блестящих глаз до кривящихся губ читалось озорство; он мигнул мечнице в ответ:

– Фройляйн!

– Гёц! – в отличие от рыцаря, на лице Альфи ни кровинки не осталось.

Нерешительно он развёл руки в стороны и сделал шаг навстречу, но Шульц предупредительно зашипел и бережно обхватил ту руку, что вопила от боли, той рукой, в которой недовольно булькала кровушка, снова двинувшаяся по законным путям.

– Хватит с меня пока объятий!

Наскоро он осмотрел четвёрку громил, уже почти не сопротивлявшихся Трефам и арлонцам, и твёрдо заключил:

– Пока рвать когти.

– Скобяной угол, – предложила Эрна своим башмакам. – Сивого не бывает не месте в этот час. Обычно.

– А необычно? – хмуро уточнил Валет.

Женщина пожала плечами.

– У вас тут половина Арсенала, так что какая разница?

– Ф-ф… в Скобяной угол тогда! Бегом! Нас и впрямь мог кто-то слышать.

В Кальваре такие вопли предпочитают игнорировать, но сегодня и так очень уж особенный день. А Готфрид не имел привычки испытывать предел божьей благосклонности к своей персоне, что ни говори, весьма гнусной и грешной. И сейчас половина грешков будто тянула за шею, плечи, руки и бока снаружи, в то время как другая половина настойчиво давила изнутри. Кажется, ослабь хоть на миг напряжение в любом месте – тут же рассыпешься…

Впрочем, даже в этом теле наверняка много слаще, чем в шкуре одного из имперских агентов.

– Мориц, труби отход! – приказал рыцарь, поворачиваясь за Валетом.

Тот первым пустился в дальнейший путь – в том же направлении, куда недавно волокли Короля.

– Что?

Паж Зельмара, невысокий паренёк в куртке из грубой кожи и сдвинутой на затылок шапочке, приложил к губам изогнутую трубу. В обе стороны переулка брызнул радостный звук, бодро отскакивающий от каждого выступающего камня, что Гёц пересчитал спиной.

– Это арлонский рожок, – важно сообщил рыцарь, мерно шагая впереди освобождённого дельца и освободительницы.

Она почему-то продолжала держать Готфрида под левую руку. От голода и плотности событий голова кругом шла, и он так и не нашёл причины сбросить хватку.

– Другая группа услышит и поймёт, что пора отступать. А арлонский рожок здесь мало кто слыхал. И никто не знает, что ты нанял пару рыцарей, н-да?

– Другая группа?

– Дитмар с этим твоим Носатым следили за главным выходом.

Шульц покивал самому себе. Простой и дельный план, чтоб его. Неужели не нужно лично всем всё объяснять, за всем приглядывать и размахивать палкой, чтобы банда чётко и быстро сработала операцию, вместо того чтобы разбежаться? Просто удивительно.

Мерное бряцание доспехов постепенно убаюкивало голову, раскалённую от вихря из оборванных мыслишек. До того, что проход между стен поплыл и закачался перед глазами.

– Уф, Господь милосердный! – простонал Гёц, оглядываясь по сторонам. – Далеко там?

Эрна хмыкнула.

– Это ты-то потерялся? Я думала, ты с закрытыми глазами по городу можешь бродить.

– Разве что бродить, а не попадать куда надо. И день был не лучший, как по-твоему?

– Туда, – женщина утянула его по повороту влево. – Ещё минут пять топать.

Похоже, совесть потихоньку-таки грызла её изнутри, то ли из-за колебаний, то ли из-за того, что вообще оказалась на этом месте. Любопытно, достаточно ли силён червячок, достаточно ли сильно Старик подкормил его разными выходками и ценными идеями?

Новопленённых пихнули под арку, отделявшую дворик благородных скобянщиков от подмастерий и остальной торгашеской челяди снаружи. Послышался звук двери, неделикатно отворённой с ноги. Кто-то громко возмутился – однако через миг уже спрятал недовольный язык поглубже. Значит, сопротивления не будет. Вот и славненько.

– У-ух, погоди, – сипло проговорил делец у мусорной кучи. – Сил больше нет терпеть.

– Хочешь, Мориц поможет? – любезно предложил рыцарь, наблюдая, как наниматель неловко распускает завязки портов одной левой.