Властитель груш

В одной из соседних комнат кто-то орал дурным голосом. Язва? Ганс? Паренёк? Сам Король Треф? В одном можно быть уверенным – это не Тихий, и не потому, что он не смог бы так завопить.

Агент старался не слушать подопечного – он посвятил время подведению итогов. Его персону оставили на десерт, значит, справедливо сочли за главного. Или на это указал прямо один из испытуемых. Маловато шансов вывернуться.

Однако щёголь опрометчиво предоставил ему возможность поразмыслить в одиночестве и прикинуть, какая часть операции могла бы всплыть наружу благодаря тому или иному участнику, можно ли хоронить дело прямо сейчас, какая информация ещё подлежит торгу.

Иллюзий относительно своей судьбы Ренато не строил, но, возможно, представится шанс выболтать что-нибудь, что сочтут важным, в обмен на жизнь другого… Очень призрачный шанс. На самом деле, его следует держать в уме единственно чтобы себя подбодрить. Агентам имперской разведки не просто так настоятельно рекомендуют не попадаться.

Когда глаза шпиона привыкли к темноте, а крики по соседству затихли, дверь распахнулась и в комнатушку ввалились трое. Первым шёл полуголый толстяк с лоснящейся волосатой шкурой, покрытой тут и там копотью, ссадинами, царапинами, рубцами – заплечных дел мастера Штифт везде бы узнал.

Двое других, понятно, должны волочь упирающегося пленника на расправу. Возможно, эти же ребята крутили его в переулке на окраине Сада. Он безвольно повис у них на руках, но брыкаться не стал: неразумно тратить зря силы, когда впереди столько интересного.

Четвёртый мужчина, раздетый до пояса, увлечённо ворочал угли в жаровне. «Карл Даголо», – опознал его агент, когда разглядел ухоженные волосы, шикарные атласные чулки и широкий пояс в полосочку. Он же и облаву возглавлял – хотя, конечно, какая уж теперь разница.

Палач охватил тугой петлёй запястья Ренато и резко вздёрнул его вверх, так, чтобы ноги чуть-чуть не доставали до пола. Дыба – прекрасное средство против непосвящённых. Кости вправить обратно в суставы каждый второй коновал сумеет, зато в процессе боль просто чудовищная.

Но чтобы заставить старшего агента соловьём заливаться, придётся дольше попотеть.

Карл замер прямо перед ним, медленно стянул рукавицы, пристально разглядывая пленника, а потом резко двинулся вперёд. Штифт непроизвольно моргнул. Кажется, только из-за этого от удара, сотрясшего правую скулу и висок, у него искры из глаз не посыпались.

– Сразу к делу? – выдавил он, облизывая губы, когда франт отступил на шаг и снова начал пялиться вместо того, чтобы продолжить лупцевать.

Тот только усмехнулся.

– Ты же мне сразу дал понять, что по-хорошему с тобой нихрена не выйдет, мессер Ренато Штифт.

Значит, у них всё-таки Паренёк. Ренато сжал зубы, удерживая в глотке тяжкий вздох. Видит Единый, он до последнего надеялся, что это кто-то другой надрывается.

– Да, да, сукин ты сын! – жёстко проговорил Даголо, – я знаю, как тебя зовут. Твой паренёк нам всё рассказал. Дагмар.

Штифт метко плюнул ему под ноги, в аккурат к закрученным носкам башмаков.

– Я всё знаю. Знаю, что вы припёрлись в мой Кальвар, чтобы покупать сторонников для кайзера. Наши священные права и свободы ущемить задумали, значит. Знаю, что с Шульцем снюхались, чтоб этот дерьма кусок на место моего отца свою задницу примостил.

Шпион устало вздохнул.

– Ну и что тебе от меня надо, если ты столько всего знаешь?

– Два свидетеля лучше одного.

Или просто Паренёк выболтал слишком мало. Шульц предупреждал, что щёголь давно на него пику точит. Наверняка спит и видит большое судилище и много-много людей на коленях, и каждый кается и на Короля Треф помои ведром льёт.

– Что я получу за сотрудничество?

Позади кто-то насмешливо хрюкнул.

– Ты где, по-твоему, находишься?

Судя по повисшей паузе, от него всерьёз ждали ответа. Ну, хорошо же.

– В пыточной?

– Точно, мать твою! А это значит, что я задаю вопросы, а ты очень быстро и подробно отвечаешь, пока батогами не вытянули. Понял, что ли?

Не очень похоже на начало торгов.

– Нет.

– Так я и думал, – мрачно буркнул Карл и сделал знак.

Через мгновение спину агента обжёг мощный удар кнутом, тут же отозвавшийся в плечах, локтях, кистях…

– Как там тебе, нормально? Кнут не жестковат?

– В самый раз, – прохрипел он, тщетно пытаясь достать ногой до пола.

Видимо, не успел пока вытянуться под собственным весом. Если его продолжит так мотылять – скоро это перестанет быть проблемой.

Палач ударил ещё раз, и ещё, и ещё. Обращённый в сраный маятник, пленник зарычал, стискивая зубы всё сильнее. Пороли его не впервой, но вот надругательство над суставами с годами, похоже, стало много большей мукой. К одной пытке привыкаешь, другая обретает новые прелести.

– Кого вы купили? – монотонно произносил франт после каждого удара. – Что вы делали для Шульца? Что хер трефовый задумал?

– Погоди…

Страсть как хотелось сделать передышку и заодно перестать раскачиваться – Даголо любезно предоставил такую возможность, жестом остановив пыхтящего толстяка.

Надо же, запыхался он, бедняжка.

– Ну?

– Я-а…

Слюна скопилась во рту, а язык как-то отяжелел, отчего непросто оказалось кашлянуть и сплюнуть. Прицелиться в кого-то – о таком теперь только мечтать. Свесив голову на грудь, шпион наконец вздохнул как следует.

– Я тебя просвещу… если выпустишь Паренька.

– Далеко он в сапогах королевишны не уйдёт, – хохотнул жирдяй, подходя ближе.

Почуяв на располосованной спине его пятерню, Штифт едва удержался, чтобы не завыть. Слюна во рту приобрела горький оттенок.

– Лучше бы тебе начать петь безо всяких условий, – процедил Карл и грубо приподнял его голову, сдавив челюсть рукой в толстой рукавице. Запахло палёным. – Пока и тебя не обули.

Пытка сапогами – не худшее, что может произойти с агентом… Но не с двадцатилетним парнем, сбежавшим из богословской школы, чтобы послужить кайзеру. Вот ради чего Штифт его, выходит, притащил в непотребный город, воняющий выпивкой, ссаниной и дубильной мазью.

Подвешенный человек ощутил, что вот теперь земля окончательно ушла из-под его ног.

– Я жду! – напомнил о себе щёголь, легонько встряхивая его за челюсть.

– Иди к Бёльсу, – сипло отозвался Ренато и поспешил закрыть глаза до того, как забронированный кожей кулак встретился с лицом.