Художник

Художник
Юрий Рудольфович Жмурин

В тихом сонном городке штата Мэн, Аркан Бэе, царит стойкая атмосфера покоя благодаря полному отсутствию преступности. Однако детектив Майкл Чепмен ощущает, что за фасадом этого "райского местечка" скрываются мрачные тайны. С юных лет он был пессимистом, и череда исчезновений маленьких девочек, происходящих каждые шесть лет, вызывает у него жгучую тревогу. Местные жители считают, что девочки по каким-то причинам просто сбегают, а Чепмен уверен, что они стали жертвами. Безуспешное стремление к раскрытию правды приводит его к алкоголизму и отчаянию, но вскоре ситуация меняется, когда для расследования очередного исчезновения в город приезжает агент ФБР Хлоя Колфилд. Вместе они сталкиваются с внезапно объявившимся серийным убийцей, которого прозвали "Художником", ведь тот создает жуткие "картины" из тел своих жертв. Теперь судьба Аркан Бэя зависит от того, смогут ли Майкл и Хлоя раскрыть тайну пропавших девочек и остановить убийцу, прежде чем станет слишком поздно.

Юрий Жмурин

Художник

Благодарю всех и каждого, кто воодушевил и мотивировал меня на создание этого романа. В особенности благодарю близких моему сердцу друзей – Анну и Алексея, а также любовь всей моей жизни – Марину, ставшую опорой в моём писательском начинании.

Редактор: М. Швыркова

© Ю. Жмурин, 2025

ПРОЛОГ

Порой в самые неожиданные моменты, со мной происходит так называемое «погружение». В голове я словно оказываюсь в комнате без дверей. В белоснежной, яркой и такой чистой. А спустя пару мгновений комната начинает наполняться чем-то чёрным и вязким. Как я смог в дальнейшем понять, это что-то вроде проявления моих мыслей и эмоций. И у них совсем не было какой-либо целостности, связи или конкретики. Я просто переживал всё это в случайный момент времени, захлёбываясь и утопая внутри этой комнаты. Не имеет смысла кричать, пытаться найти выход или держаться на плаву. Комната всегда заполняется до отказа, погружая меня и всё вокруг во тьму. Глаза же в этот момент инстинктивно закрываются, и открыть их уже не представляется возможным. И, будучи словно под водой, вскоре я начинаю слышать глухие звуки или голоса из внешнего мира, которые напоминают мне, что всё это нереально, и нужно просто очнуться. Прийти в себя. Так произошло и в этот раз, прямо во время нашего ночного дежурства, когда мы с Эйденом сидели в патрульной машине. Последнее, что я запомнил перед «погружением», так это то, что он в очередной раз жаловался на жизнь в Аркан Бэе.

– …и знаешь, вот мы с тобой уже столько лет дружим, – Эйден снова говорит с набитым ртом. Эта дурная привычка словно его визитная карточка. Всегда, когда он ест, он говорит, толком не прожевав. – Мы меняемся изо дня в день, а городишко-то вообще не меняется. Верно? Майкл! Ты меня вообще слушаешь?

Его сильный толчок в плечо выдернул меня из ловушки собственного разума. Во рту до сих пор остался недожёванный кусок бургера, а из глаза побежала слеза. Так всегда происходит после «погружения».

– Приятель, ты опять завис что ли? – казалось, что Эйден готов был обидеться на меня, но вместо этого он как ни в чём не бывало откусил от бургера смачный кусок и продолжил свой монолог. – В общем, рад, что ты снова со мной. На чём я остановился? Ах, да!

Невольно в моей голове появилось желание вновь «погрузиться», только бы не слушать этого балабола. Доедая свой бургер, я смотрел на появляющееся из-за горизонта солнце. Восход всегда был красивым в этой части города; неудивительно, что в итоге здесь сделали парковку и зону отдыха, чтобы люди могли всегда посмотреть на красочные рассветы и закаты. Для нас же с Эйденом это означает лишь одно: ночная смена подходит к концу, а следовательно, нужно отправляться в участок, сдать всё снаряжение, заполнить скучный отчёт и со спокойной душой поехать домой, чтобы хорошенько выспаться, набраться сил и как следует отдохнуть в выходные. Перед ними у нас всегда в графике стоит ночная смена, и каждый раз перед её концом мы останавливаемся именно здесь.

– …и как тут вообще можно чего-то добиться, если тут вообще ничего, СОВСЕМ НИЧЕГО не происходит? Мне кажется, что в патрульных мы просидим ещё очень долго, – эту часть его фразы я чётко услышал. Его пессимистичный взгляд на наши перспективы меня жутко злит, и не ответить я не могу, хоть я и знаю, что это его эдакая эмоциональная ловушка для меня. К тому же он точно знает, что всё-таки кое-что здесь да происходит.

– Тебе не надоело каждый раз выбешивать меня своим нытьём, чтобы я в конечном итоге начал тебя переубеждать, говорил, как всё круто, что мы всего добьёмся, ведь ещё не время? И чтобы ты потом радостный свалил домой? Ты, блин, каждый раз так делаешь, и именно перед концом ночной смены. И вообще, если пропавшие девочки для тебя – «СОВСЕМ НИЧЕГО», то ты ещё больший придурок, чем я думал. Я уже размышляю над тем, чтобы сказать кэпу больше не ставить нас вместе в ночь.

Эйден, смотря на меня, лишь потупил глазами, спокойно доел остаток своего бургера, тихо собрал наш мусор и элегантно выкинул его в рядом стоящий мусорный бак, а затем с лёгкой и самоуверенной улыбкой сказал:

– Ты не посмеешь.

Вот же наглый сукин сын.

– И с чего это вдруг? – возмутился я.

– Я твой лучший друг, и вообще, с кем ещё тебе будет так весело в патруле, если не со мной? С О’Коннор? Да брось, ты тогда не просто зависнешь, ты от такой тоски сломаешься на хрен. На веки вечные, – его улыбка стала уж совсем широкой и самодовольной. – Ну что, поехали в участок? Смена уже закончится, когда мы приедем.

Единственная радостная вещь, которую он сказал за всю эту долгую смену.

«Диспетчер вызывает патрульных Чепмена и Дейси. Приём!» – внезапно раздался из рации молодой женский голос диспетчера. Это произошло так неожиданно, что мы буквально застыли на месте.

Эйден отреагировал быстрее меня и, схватив рацию, ответил на вызов.

– Это патрульный Дейси, что случилось, Йоли?

«Поступил вызов от молодой матери-одиночки, которая сообщила о пропаже её девятилетней дочери…»

«Только не ещё одна…», – с ужасом подумал я.

Йоли ещё не договорила, а мы с Эйденом в тот же миг осознали всю серьёзность ситуации и одновременно посмотрели друг на друга. В этот момент я в первую очередь обратил внимание на его спокойствие. Никогда раньше не думал, что именно он будет так спокоен, когда будут поступать подобные леденящие кровь вызовы. Тем более, что это уже может быть четвёртая пропавшая за всё время девочка. Мог он так быстро привыкнуть к этому? Не думаю. Как он и сказал, у нас совсем ничего не происходит: преступления в Аркан Бэе можно по пальцам пересчитать, и они настолько незначительные, что порой возникает лишь один логичный вопрос: «А зачем здесь вообще нужна полиция?». Пропажи девчонок вызывают у меня внутри ужас, а вот остальные воспринимают эти случаи совсем иначе. И тому есть причина, которой они ловко прикрываются, чтобы не думать о худшем.

«…и как долго уже нет её дочери, она не сообщила, – Йоли немного помолчала, а затем продолжила с дрожью в голосе. – Майкл, это звонила Эмма Майерс по поводу своей дочери Мишель.»

– Принято. Мы сейчас же отправляемся на вызов, – без раздумий ответил Эйден.

Только не она.

Не может быть, что следующей стала она.

Я знаю Мишель с тех самых пор, как Эмма вернулась в Аркан Бэй. Прекрасная девчонка девяти лет, добрая, крайне энергичная и полная радости. С её мамой мы знакомы ещё со школы. Она была частью нашего нерушимого, как нам казалось, школьного трио, состоящего из меня, Эйдена и Эммы. Как бы мы ни проводили время, мы всегда были вместе, втроём. Однако через некоторое время мы с Эммой стали не просто лучшими друзьями. Мы влюбились друг в друга. Для меня это было чем-то невероятным, волшебным, таким искренним. Но в конце концов после этих отношений у меня на сердце осталась лишь глубокая рана, которую Эмма мне нанесла самым жестоким способом. После выпускного та уехала из Аркан Бэя в Нью-Йорк. К родным, как говорила сначала. Так было удобнее всего, чтобы учиться, так как будущее у неё было большое, ведь приглашение в Йельский университет было более чем заслуженным. Потом уже я узнал, что там Эмму ждал другой. Тот, кто разрушил все планы и стремления. Кто в итоге стал отцом Мишель и сразу же трусливо сбежал, как узнал, что от него забеременела девушка. Я бы попытался его найти, чтобы у Мишель был отец, но Эмма так ничего о нём и не рассказывала. Говорила только, что не жалеет о рождении дочери даже ценой собственного будущего, и что Мишель не нужен такой отец как он. С этим нельзя было не согласиться.

Довольно часто я заглядываю к Эмме, чтобы только повидаться с Мишель. Она словно моя родственная душа. Недостающий кусочек пазла, который я никак не мог найти в этом мире. Стоит отметить, что только благодаря ей получилось более-менее наладить общение с Эммой, но всё же боль от раны никуда не исчезла. Порой мне тяжело даже поговорить с ней нормально. Чаще всего между нами возникает неловкое молчание, а сама Эмма, как и я, будто бы с огромным трудом каждый раз пытается поговорить со мной. Могу представить, что она чувствует прямо сейчас. И её страх куда сильнее моего. Моё же сердце в данный момент буквально разрывается на части из-за мыслей о том, что с Мишель может что-то случиться.

– Ты нам сейчас взглядом лобовое стекло разобьёшь от такого напряжения в глазах, – с любопытством наблюдая за мной, сказал Эйден. – Будь спокоен и держи себя в руках, ладно? Мы ж ещё не знаем, что именно там произошло.

Я предпочёл промолчать. Увидев это, напарник просто отвернулся, и я заметил, как тот уставился на идущую мимо магазина парочку школьниц, которые на вид не многим старше Мишель. По одному только виду всегда было заметно, когда у Эйдена в голове активируется мыслительный процесс. В эти моменты он начинает грызть ноготь на большом пальце. Может, хоть они навели моего напарника на здравую мысль о том, что все эти пропажи и вероятная пропажа Мишель не случайны. И не знаю даже, что меня злит больше: мысль о том, что никто не хочет обращать на это внимание и принимать эти пропажи всерьёз, или то, что мой лучший друг такой же, как и все эти дуболомы из участка, и даже не пытается прислушаться ко мне.

– В наше время такого не было, верно?

– Что? О чём ты? – опешил я от такого внезапного вопроса.

– Школьницы, которые иногда даже до средней школы не доучились, одеваются так, словно собираются сниматься в порнографии для педофилов. Красятся, как проститутки, и фотографируются, фотографируются, фотографируются. Потом снова фотографируются, а затем, почувствовав себя достаточно взрослыми, лезут на неокрепших умом и телом парнишек, которые и рады такому шансу стать «мужиками». Видел тут статью, что участились случаи, когда такие школьницы присылают «мужикам» свои интимные фотографии, а те, не придумав ничего лучше, рассылают их ненадёжным друзьям. Всё это оказывается в интернете, и вуаля – новый вероятный случай суицида.

Эйден снова посмотрел на меня с тем же ужасающим спокойствием, а затем вздохнул и добавил:

– Или побега из дома…

Завидев хорошо знакомую улицу, напарник принялся проверять снаряжение. Мы уже почти приехали к дому семьи Майерс, и чем ближе мы были, тем страшнее мне становилось, а мозг потихоньку подготавливал сердце к новой ране, которая будет болеть ещё сильнее. Как же сейчас хочется «погрузиться» и не возвращаться в реальность. И как жаль, что в этом «погружении» я не могу утонуть с концами, чтобы больше не чувствовать эту невыносимую боль. Забавно, но Эйден частенько упрекал меня за то, какой я пессимист, даже несмотря на то, что живём мы в одном из лучших для жизни городов мира. «Тут хочешь не хочешь, а оптимистом станешь в десяти из десяти случаев, друг мой. И удивляет меня тот факт, что ты, именно ты, мой лучший друг, такой хмурый и унылый пессимист. Да ты сломал систему, чёрт возьми!» – говорил мне тот как-то и добавлял потом, что я бракованный, но всё равно меня любит. Никогда не понимал этой его черты, когда, сам того не осознавая, сначала унижает, а потом пытается исправить положение тёплыми словами, поняв, что сказал.

Я постучал в дверь. Ждать долго не пришлось: Эмма быстро нам открыла, и мы втроём просто застыли, уставившись друг на друга. Не знаю, как будет правильнее поступить в данный момент. Что мне делать? Не придумав ничего лучше, я просто приветственно и одновременно с сочувствием кивнул. Лицо девушки уже успело опухнуть от слёз, а глаза сильно покраснели. Во взгляде читалась мольба о помощи и некое облегчение от того, что именно мы приехали на помощь. Внезапно Эмма молниеносно бросилась обнимать меня, крепко сжимая руками талию. Всхлипывая и будто бы снова начиная плакать, девушка стала прижиматься лицом к моей груди всё сильнее и сильнее. Даже после возвращения в родной городок при первой встрече Эмма старалась держаться на расстоянии от меня, хоть и была со мной поначалу дружелюбна и вежлива. Однако сейчас она разбита, сломлена и убита горем, поэтому не стоит зацикливаться на этом. Всего лишь потребность в чьей-то поддержке в стрессовой ситуации, вот и всё. Я посмотрел на Эйдена, но тот лишь слегка пожал плечами и кивнул в сторону дома, намекая, что лучше было бы войти внутрь.

– Эмма, расскажи мне всё с самого начала. Когда ты обнаружила пропажу Мишель? – я начал опрос в гостиной, а Эйден пошёл осматривать комнату девочки.

– Утром. Хотела разбудить её, чтобы покормить и начать собирать в школу, но прежде чем зайти в комнату, я увидела, что дверь приоткрыта. Сначала я подумала: «сама проснулась, вот здорово!», – будто бы гордясь дочерью, та на мгновение улыбнулась, но реальность вернула всё на свои места, и по лицу снова побежали слёзы. Говорить в таком состоянии всегда получается с трудом. – Но потом, заглянув внутрь, я не обнаружила там Мишель, а часть вещей просто пропала из комнаты. Был небольшой бардак. Потом я обыскала весь дом, весь двор, почти всю округу, но моей девочки нигде не было, и тогда я сразу же позвонила в полицию. А папа отправился искать ещё дальше отсюда.

– Фрэнк ушёл на поиски совсем один?

– Да, он безумно испугался за неё. Сначала он помогал мне искать по всему нашему участку, но потом, когда Мишель мы не нашли, решил искать дальше сам, а меня оставил здесь, ждать вас.

– Она была чем-то… – не успел я задать новый вопрос, как в комнату вошёл спустившийся со второго этажа Эйден.

– Я всё осмотрел, – он кивком подозвал меня к себе, и я подошёл. Дальше он продолжил говорить шёпотом. – Всё выглядит именно так, как выглядело в других случаях.

– На что ты намекаешь?

Он даже не пытается. Снова взялся за своё, пытаясь завести всё ту же пластинку. Я не могу ему позволить это сделать. Пытаясь услышать наш разговор, Эмма подошла ближе и ожидающе посмотрела на Эйдена.