В тени скалы

Немецкими паспортами разведчиков Моссада снабжала BND (немецкая разведслужба) не из альтруистических побуждений, разумеется, а для контроля ситуации на Ближнем Востоке и участвуя в некоторых спецоперациях Моссада. И не только Германия.

– Тебе надо понимать одно, – Тарек снова сел напротив Руби, положил забинтованную руку на прохладный металлический стол и поморщился. – Так тебя не подставляли еще никогда в жизни, и надо выбираться из ямы, в которую ты угодил.

– Ты что, такой благодетель? Советы раздаешь! Может, ты и помочь собрался?

– Я могу, но не определился, хочу ли этого и что мне за выгода.

– Вот и я думаю, зачем? Хотите вытянуть побольше информации? Да ведь я не суперагент, и меня не посвящали в сверхсекретные гостайны. Тут промашка выйдет, не стоит и копья ломать. Я бы и рад рассказать, да нечего. Жить-то хочется, и не в тюрьме… Работать на вашу разведку? Так ведь о моем провале станет известно. К тому же нельзя сбрасывать со счетов того, второго. Нельзя исключать, что он уже информировал Центр об аресте моей группы.

– Рассуждаешь здраво, – удовлетворенно кивнул Тарек. – А если я тебе скажу, что второй уже сидит и не выйдет из тюрьмы? А ты, вернувшись в Израиль, сможешь с чистой совестью сказать, что тебя предали, твою группу схватили, но ты чудом бежал через пустыню в Сирию, а оттуда в Израиль. Затем через другие источники твоему руководству станет известно, что этот второй – предатель и теперь он скрывается в Ираке. И пусть себе скрывается…

– Он может передать весточку из тюрьмы или сбежать.

– Оттуда еще никто не возвращался.

Руби вгляделся в немного сонное лицо Тарека и пояснений не потребовал, понимающе покивал и весь сжался на табурете, будто это его собираются отправить на тот свет.

– Ты предлагаешь мне вернуться в Израиль? И вы меня отпустите? – недоумевал Руби.

– После того как ты подпишешь одну маленькую бумажку, – Тарек достал из кармана сложенный вчетверо листок и бросил его на стол перед Руби. – Забери, подумай… Мне не нужен человек сломанный. Из таких суперагентов не выходит.

Разворачивая бумагу, Руби бросил взгляд исподлобья на контрразведчика, но, прежде чем высказываться, прочел.

– Ты всерьез? Полагаешь, я подпишу? А где гарантия, что тот, второй, если он вообще не плод твоего воображения, не подписал такую же бумаженцию? И не факт, что чаша весов в итоге склонится в мою сторону.

– Не глупи! Ты не знал о его существовании до сегодняшнего дня, – резонно напомнил Тарек. – А стало быть, при всем желании не смог бы заложить его нам. Только наоборот. Ты кровно заинтересован, чтобы мы его убрали. Но для твоего спокойствия могу попросить парней, чтобы они устроили фотосессию…

Руби передернуло, когда он понял, что речь идет о посмертной фотосессии для Люка.

– Пытаешься столкнуть нас лбами? – Он отодвинул листок от себя. – Я не пойду на это, ты не дождешься, чтобы я бросился во все тяжкие и подписал не просто согласие работать на вашу разведку, но и приговор своему товарищу.

– Если тебе от этого станет легче, он в любом случае умрет, – Тарек снова придвинул бумагу к Руби. – Подумай.

Из тюрьмы Ясем направился в «Аль-Заварек» клуб-«поплавок» на Тигре – там можно было встретиться и переговорить с теми, с кем обычно в стенах их конторы пообщаться было затруднительно – все фиксировалось, стучали друг на друга руководству, кто с кем, когда и сколько времени общался, доносилось и содержание бесед. Тут, в «Аль-Завареке», удавалось переговорить накоротке, без лишних свидетелей. И хотя считалось, что ССБ в клубе особенно тщательно пишет все разговоры, но Тарек знал наверняка, что это не так.

Здесь не возбранялся алкоголь до позапрошлого года, когда по личному распоряжению Саддама подавать алкоголь в клубе запретили. Да, собственно, с середины восьмидесятых, когда сменилось руководство Мухабарата, клуб уплыл у ведомства из рук, но формально. Сотрудники все равно сюда ходили наравне с высокопоставленными чиновниками – министрами, генералами. И все эти годы тут шла гульба.

Нередко ночи в клубе заканчивались пьяными оргиями, стрельбой в багдадское небо и потасовками, но куролесили обычно молодые сотрудники. «Старичье», к которому причислял себя и Тарек, ветераны ирано-иракской войны, занимающие высокие посты, истовые баасисты, приходили сюда по вечерам, а часов в десять уже разбредались по домам и не участвовали в юношеских попойках…

Заказав кебаб, Ясем расположился за столиком у дальней от входа стены с окошками-иллюминаторами за спиной, из которых несло речным духом и плотоядными комарами.

С кухней в клубе не мухлевали, потому что понос от некачественных продуктов у одного из посетителей мог стать фатальным для повара. Сюда на хлебные места официантов и поваров многие чиновники старались устроить своих родственников.

Ожидание Тарека вознаградилось. Он увидел входящим в клуб в изысканном цвета морской волны костюме полковника Аль-Мухабарата, курировавшего иракскую бригаду АОП [АОП – Армия освобождения Палестины, боевое крыло Организации освобождения Палестины (ООП)] до недавнего времени.

Ясем обмозговывал, как организовать связь с Руби, когда тот вернется в Тель-Авив. В том, что парень даст согласие, Тарек не сомневался, отлично зная систему, в которой служил, – попавший к ним оказывался в неумолимой мясорубке. И не оставалось надежды, что ножи окажутся плохо заточены или тот, кто вращает ручку мясорубки, устанет или испытает жалость к прокручиваемому мясу.

Полковник Билял Ваддах аль-Басри заметил взмах руки Тарека и двинулся к его столику неспешной походкой человека, собирающегося вкусно поесть в приятной компании после трудового дня. Он благостно улыбался большегубым ртом.

Его взгляд упал на забинтованную руку Ясема, он вспомнил о циркулирующих в их конторе слухах, и улыбка потускнела. Тарек знал о гиперосторожности полковника и, запоздало спохватившись, спрятал раненую руку под стол. Но Ваддах уже напрягся. Большинство афро-иракцев, которые свое происхождение вели от рабов из Африки, добившись продвижения по службе, что было очень непросто при довольно откровенной дискриминации по отношению к ним, отличались заносчивостью и перестраховывались где надо и не надо. Ваддах не утратил повадки соплеменников – он боялся потерять завоеванные позиции и гордился тем, чего достиг.

– Добрый день, полковник-сайид, – Ясем знал обо всех терзаниях Ваддаха и, вскочив навстречу, взял его под локоток. – Хочу поделиться радостью, уважаемый. Саддам-сайид вчера поощрил меня, подарил машину – белый «Мерседес». – Тарек показал полковнику забинтованную руку, намекая, за что такие щедроты.

– Угу, – важно промычал Ваддах, усаживаясь на предложенный Тареком стул. – Поздравляю. – Он успокоился, узнав о таком продолжении истории со стрельбой. Хозяин белого «Мерседеса – это совсем не одно и то же, что полковник, раненный Удеем, почти что опальный.

Глянув на тарелку Ясема, Ваддах заказал такое же блюдо и в ожидании расслабленно откинулся на спинку стула.

– А я ведь хотел тебе подпортить аппетит разговором о делах.

– Валяй! – добродушно согласился Ваддах.

– Ты же курировал иракскую бригаду АОП, насколько я знаю?

– Ну, допустим, – уже менее охотно кивнул полковник. – А что ты хотел?

– Мне нужен человек, находящийся в Палестине, а еще лучше в самом Израиле для посреднических миссий. Ну хотя бы в Палестине, – добавил Тарек, заметив недовольство на темнокожем, матово поблескивающем при искусственном освещении лице Ваддаха.

– Разбежался! Нам он самим нужен. Если тебе для связи со своим агентом, то можно использовать почтовый ящик.

– Это я и сам понимаю, – развел руками Тарек, не испытывая разочарования из-за того, что Ваддах ему формально отказал. Он понимал – торг только начинается и Билял набивает цену. – Хотелось бы иметь более быстрый и надежный канал связи.

– Все зависит от того, какой человечек у тебя там будет работать. Если его уровень осведомленности позволит и нам получить доступ к ценной информации, то я мог бы рассмотреть твое предложение более основательно.

– Билял, ты же понимаешь, я не могу тебе раскрыть личность моего человека, – продолжал делить шкуру неубитого медведя Тарек. – Но готов давать ему задания от тебя и затем делиться информацией.

* * *

– Меня ночью избили, – пожаловался Руби, когда Тарек утром явился в камеру для допросов.

– Да? – довольно искренне изумился Ясем, будто не он сам вчера распорядился «взбодрить» парня как следует, чтобы тот понимал – отступать некуда. – Извини, я, наверное, не сказал им, что ты теперь с нами. А ты ведь с нами?

Тарек поднял брови, наморщив смуглый высокий лоб с полоской незагорелой кожи у кромки волос от ношения гутры.

– Ручку дай, – протянул ладонь Руби. – Еще одной такой ночи я не выдержу.

– Очень хорошо… Я в том смысле, что ты решился. Теперь, – Тарек двумя пальцами схватил расписку в согласии Мусы работать на иракскую разведку и проворно выдернул ее, впрочем, уверенный, что Руби не передумает, – мы сможем забрать тебя отсюда.

2014 год. Багдад

Тарек лежал на скрипучей кровати в доме медника, уставившись в потолок и пребывая мыслями далеко. Двадцать лет прошло с тех пор…

Мусу Руби тогда перевезли на одну из законспирированных вилл, принадлежавших контрразведке. Территория тщательно охранялась, побег не представлялся возможным. Да и Руби, которому показали фотографии мертвого Шнайдера, поверил в бесповоротность принятого им решения. Молодой, при благоприятном стечении обстоятельств он мог успешно функционировать долгие годы. И со временем стал действительно незаменимым источником информации из Тель-Авива.

Уже будучи полковником, Тарек неоднократно докладывал и непосредственному руководству, и даже довелось напрямую Саддаму Хусейну о том, что из надежного источника получена информация – в случае отказа от переговоров с Израилем, прямых или негласных, грянут события, которые развалят Ирак.

Не то чтобы Саддам не верил… Но он много делал для страны вопреки внутрипартийной и правительственной коррупции. Он видел Ирак одним из тех государств в арабском мире, которое играет первую скрипку, и считал, что народ поддержит его. Любую войну, навязанную Западом или Израилем, он выиграет. Хусейн не боялся идти вперед с открытым забралом и не желал компромиссов с Израилем, захватившим не только земли Палестины, но и Сирии.

Саддам отмахивался от предупреждений. Мол, нас не запугаешь…