Лилианна. Судьбе вопреки

Попытка

Весь день донья Сальваро провела в саду де Кабо. Его территория как и сам дворец была закрыта для случайных посещений. Но можно было попасть в парк, сославшись на встречу с тем-то и тем-то и предоставив документы. Парк был небольшим и можно сказать уединенным. Раньше здесь гуляли дети королевской семьи, правда в то время парк был огромным, но после пожара и перестройки дворца от него осталась лишь часть. Впрочем, подстриженные газоны и кусты, ровные дорожки со скамейками, шикарные клумбы во французском стиле, фонтан, дальний грот. Все это было чудо как хорошо. Но летом. В начале декабря парк стоял унылый и безлюдный. Лилианна нарезала уже двадцатый круг по аллее и побывала уже казалось во всех уголках этого небольшого сада. Она знала, что Жозеф совершает ежедневные прогулки по этому саду, однако надежда увидеть короля таяла с каждым часом. После обеда пошел мелкий дождь и несмотря на то, что девушка спряталась в беседке, она успела хорошенько промокнуть. Начало смеркаться, Лилианна у которой зуб на зуб не попадал, уже хотела идти домой. Но вдруг она услышала знакомый голос. Удача была на ее стороне. Жозеф в компании нескольких мужчин неспешно прогуливались по дорожкам парка. Они были увлечены беседой. Собравшись с духом Лилианна вышла на дорожку и пошла навстречу королю.

– Ваше величество! Прошу вас уделите мне несколько минут, – воскликнула она, приседая в глубоком реверансе.

– Донья Сальваро!? Что вы здесь делаете? – спросил Жозеф, хмуря брови. Было заметно что самовольство девушки ему не по нраву.

– Ваше величество! Сегодня здесь прохладно и сыро. Позвольте нам с графом подождать вас в гостиной, – пришел на выручку девушке дон Альваро де Базан. Лилианна с благодарностью улыбнулась графу. То что сегодня именно он сопровождал короля, было огромной удачей.

– Ну, юная леди не пора ли объясниться? – все еще хмуря брови, потребовал король.

– Сир, у меня к вам большая просьба. Вернее я хочу попросить вас об одолжении… – Лилианна вдруг испугалась своей смелости, и никак не могла начать разговор.

– Все понятно. Я давно не пополнял твой счет и видимо ты решила таким образом напомнить мне об этом, – усмехнулся Жозеф.

– Нет, нет, сир. Для себя лично мне ничего от вас не нужно, – протараторила девушка, вспыхнув до корней волос.

– Тогда кому нужно? Родственников у вас здесь уже нет, любовников вы вроде не завели, друзья ваши сами о себе позаботятся. Кстати, примите мои соболезнования. Вы кому то хотите ангажировать протекцию?

– Нет, сир. Это совсем другое. Просто я была в церкви.

– Похвально.

– Нет, сир просто… – всплеснула руками девушка, – Ваше величество, прошу вас, оглянитесь вокруг. Вы находитесь в хрустальном замке, окруженный роскошью и лестью. Вы даже в театр ездите с эскортом, не выглядывая на улицу. Но мир за стенами дворца изменился. Страна разорена, поля растоптаны, зерна нет.

– По-твоему я не знаю о дефиците продовольствия? – начал злиться король.

– Нет, сир, вы хорошо о нем знаете. Знаете из докладов чиновников, из разговора со знатью. Но это все равно что спрашивать о красоте солнца у крота. Ваше величество, народ живет своими чаяниями и горестями. Даже сейчас он далек от политики. Попробуйте хоть раз приблизиться к нему, без страха, без призрения. Переоденьтесь хоть на час вы и ваши люди в платье крестьянина, торговца, монаха. Побудьте в их шкуре, подышите одним воздухом!

– И чего я этим добьюсь? Грязных оскорблений в мой адрес? Меня не хочет принимать ни знать, ни чернь. Любой уличный мальчишка распивает мерзкие памфлеты в мою честь и гордиться этим!

– Простите сир, но вы не так уж и много для них сделали. Попробуйте прийти к ним не как завоеватель, не как король, а как хозяин, как отец своих малых неразумных детей. Матушка Елизавета, ведь именно так народ звал свою королеву?

– Ваши идеи юная леди весьма революционны и могут быть опасны. Как бы сильно не разорил страну Карл, они полюбили его, как только пришел я. Что бы хорошего я не сделал, они будут меня ненавидеть до тех пор, пока я не уйду. Необходимы тонны золота, что бы поправить экономику. У меня же есть только скудные дотации, получаемые из Франции, по сути, состоящие из контрибуции, выплачиваемых Пруссией, – начал уже злиться Жозеф.

– Но вы же король, – тихо прошептала Лилианна, подняв на Бонапарта полные мольбы глаза. Жозеф молчал. Как объяснить этому наивному ребенку что финансовая проблема была для него сейчас практически неразрешима.

– Ступай домой, Лилианна. Не хватало тебе еще заболеть, – вздохнул Жозеф. Подойдя к девушке он натянул капюшон мокрого от дождя плаща ей на голову. – Ты же мокрая вся, дурочка! В розовой комнате растоплен камин. Иди туда. Просохни. Скоро принесут чаю.

Лилианна во дворец не пошла. Разговор с королем разочаровал ее. С самого детства девушка была уверена что король может все, стоит ему только захотеть. Конечно Лилианна знала, что положение Жозефа шатко. Но если бы только он захотел…

– Сеньора Сальваро, сеньора Сальваро! – вбежал в гостиную юный Идальго. Он был внуком старой поварихи, мальчиком непоседливым и любопытным.

– Что случилось Идальго? – тихо спросила Лилианна.

День проведенный в королевском саду не прошел даром. Ночью поднялась температура, начался кашель, потекло из носу. Лилианна редко болела, поэтому недомогание надолго выбило ее из колеи. Вот уже четыре дня девушка отлеживалась в своей комнате. Сеньор Лаццаро сказав, что до смерти боится заразиться и с детства не переносит вида больных сразу переехал к другу. За хозяйкой вызвалась ухаживать донья Валенсия и Лилианна очень скоро устала от ее назойливости и настойчивости.

Девушка давно уже пожалела о своем скоропалительном решении назначить бывшую горничную экономкой. Уже через несколько месяцев после своего возвышения эта простая веселая женщина стала вести себя со слугами заносчиво и неприветливо. Лилианна уже не раз выслушивала от них жалобы. С самой хозяйкой сеньора Валенсия была сама любезность и предупредительность. И хоть Лилианна ненавидела двуличность в людях, претензий по поводу того как экономка управляет своим обширным хозяйством у девушки до последнего времени не было. Лишь этой зимой, когда деньги таяли как вода, Лилианна заметила что сеньора Валенсия очень вольно округляет цены. Конечно, это была мелочь, но как говориться осадок остался.

Бунт

– Что случилось Идальго? – еще раз спросила Лилианна, откладывая книгу.

Душно натопленная комната за четыре дня так надоела, что девушка сегодня решила спуститься в гостиную и почитать в кресле у камина. Именно здесь и нашел ее Идальго, внук старой Асунсьен. Юный Идальго был чрезвычайно шустрым десятилетним мальчуганом. По просьбе бабушки его взяли в дом, где он неплохо выполнял мелкую работу. Мальчик был так возбужден и так торопился, что ни как не мог отдышаться. Лилианна кивнула на кувшин с теплым морсом, приготовленным для нее. Мальчишка тут же налил в стакан и осушил его одним махом. Девушка чуть со смеху не прыснула, наблюдая как изменилось лицо малыша, когда он понял что выпил не сладкий лимонад, а кислый отвар ягод.

– Сеньора! Там такое твориться, такое! – быстро затараторил мальчуган, смешно вытаращив глаза.

– Там, это где? – с улыбкой спросила девушка.

– На улице! Там деньги раздают! Прям горстями кидают!

– Ты видно путаешь.

– Нет, нет. В толпе говорили, по приказу короля с утра нищим деньги раздают. На площади, возле церкви, возле дворца, да еще где-то. Говорят король свои сундуки опустошает.

– Неужели ты сам видел? – с сомнением спросила Лилианна. Идальго, поняв что ему не верят, обиженно засопел.

– Где там пробраться-то.

Лилианна снова взялась за книгу, она и в самом деле не очень-то во все это верила. Но рассказ малыша подтвердила горничная, пулей влетевшая в гостиную.

– Говорят, король вчера весь день проходил по улице, переодевшись в простое платье. Видать многого насмотрелся бедолага, коли раскошелиться решил, – напоследок воскликнула девушка, завязывая на шее шнурок плаща.

– Ты туда? – с надеждой спросил ее Идальго.

– Да, только Лопе и Джозова возьму. Говорят, там без мужских кулаков никак не пролезть, – бросила на ходу девушка и унеслась прочь.

Лилианна оторопело смотрела на страницу книги. Ей ни как не верилось, что Жозеф внял ее совету. Неужели у него хватило смелость и силы духа провести целый день в толпе. В толпе, которая его так ненавидит. Как же сильно его должно было потрясти увиденное, если он решился раздавать на улицах собственные деньги, когда даже солдатам и чиновникам нечем было платить жалование. Нет. Лилианна не могла этого пропустить. Она обернулась что бы окликнуть Идальго, но мальчугана уже след простыл. Девушка встала и медленно пошла к двери. Голова кружилась, ноги подкашивались. Подниматься на верх и переодеваться сил не было. На крики госпожи никто не спешил откликнуться. Дом казалось, вымер, видимо все, кто мог, ушли на улицу попытать счастье. Схватив с крючка чей-то старый шерстяной плащ, Лилианна вышла на улицу. Девушке не пришлось спрашивать дорогу, толпа сама понесла ее к площади. Пласа Майор была полностью забита народом. На открытой телеге возвышался невысокий мужчина в зеленом сюртуке, в окружении французских солдат. Возможно, он бросал монеты в толпу, но увидеть что либо с такого расстояния было невозможно. Стоял такой гам, кто-то кричал, кто-то ругался. Лилианна несколько раз пыталась вклиниться в толпу, что бы подойти ближе. Но ее с яростью отпихивали прочь. Поняв, что протиснуться вперед у нее не получиться, девушка немного отошла и прислонилась спиной к небольшому кирпичному зданию. Ноги дрожали, тело покрылась холодным липким потом, в глазах темнело. Лилианна с трудом восстанавливала дыхание, к горлу снова подступил кашель. Рядом с девушкой на тротуар опустилась маленькая, высохшая старушка. Про таких обычно говорят «божий одуванчик». Ее аккуратное черное платье было разорвано на плече, белый платочек болтался сзади на шее, из гладкого некогда пучка выбивались длинные белые пряди, из разбитой губы сочилась кровь, которую старушка всхлипывая, вытирала рукавом.

– Что случилось? – воскликнула Лилианна.

– Да, ничего, голубушка, ничего, – махнула рукой старушка. – Вот думала, сумею пару монеточек добыть. Да, где там! А ведь рядышком стояла. Я только-только из церкви вышла, за внучка младшего Богородице помолилась, гляжу телега приехала, солдатами окруженная. Думала арестанта везут. А тут такое! Я аж глазам своим не поверила. Только когда по мостовой реалы зазвенели я к телеге кинулась. Да, где там. Толпа набежала. Меня со всех сторон приперли. Мужики сразу подскочили. Как давай кулаками работать, нас отгонять. Ну, думаю, пришибут. При мне верзила у монаха челюсть сломал. Жуть! Едва живая выбралась и денег этих поганых не надо. Ишь, что ирод иноземный придумал! Две горсти мелочевки бросил, а народу перекалечат сотню! – со злобой воскликнула старушка. Лилианна с удивлением подняла на нее глаза.

– Может он такого не хотел? – робко спросила она.

– Да разве он чего хорошего мог, окаянный придумать? Жалко только что деньги эти молодчикам достаются, а не тому, кто в них сильно нуждается. Разве там матери с ребенком пробиться или старухе вроде меня? Мамашка одна монетку ребенку в пеленанье положила, думала не тронут, да малолетка здоровенный так младенца из тряпья вытряхнул, что бы эскудо достать, что мамашка едва у земли подхватить успела. Эх, понадеялась я старая хоть реал добыть, да так видно и придется с пустыми руками домой возвращаться.

– Может вам сынов позвать или еще кого? – предложила Лилианна, вспомнив свою служанку.

– Да нет у меня никого, кроме внука, – вздохнула старушка. – Дочь померла, три года назад не разродившись. Муженек ее еще позапрошлой весной на заработки пошел, хотел кому-нибудь в хозяйство работником наняться, да так и не вернулся. Живой иль нет, бог ведает. Двоих сорванцов на меня оставил и ушел. Вот с младшеньким то и перебиваемся.

– Понятно, – опустила глаза Лилианна.

История была не нова. Кто-то рвался в город, в надежде на заработок, кого-то та же надежда гнала в поля.

– А еще один внук? Вам вроде двоих оставляли? – вспомнила девушка. С ним все в порядке?

– А шут его знает? Думала, подрастет, помощником будет, а он к партизанам драпанул, славы видишь, подавай. С захватчиками бороться буду. Тьфу, – плюнула на землю пожилая женщина, – оставил бабку с братом и был таков. А все этот дьявол французский виноват, что деньгами как песком сорит.