Дневник из преисподней

Ухватившись за повод, который я или Дэниэль могли предоставить ему, милорд мог вызвать своего брата на бой и победить его. И тогда между милордом и всем остальным миром, присягнувшим на верность мне, оставалась бы только моя жизнь. Я же не могла победить милорда. Я с трудом держала самый легкий из его ударов, так что мой конец был неизбежен и предсказуем.

Моя голова раскалывалась от этих мыслей, и ноющая боль потихоньку распространялась от центра лба к вискам и затылку. Я начала уставать от собственных эмоций, к тому же совершенно не верила в то, что способна предотвратить войну между милордом и Дэниэлем, как не верила в некое пророчество или предсказание. Мой ум был слишком рационален для этого.

С другой стороны, мое появление в этом мире, действительно, было предсказано, и милорд знал о моем существовании задолго до того, как я узнала о нем. Если мы на самом деле связаны друг с другом какими-то узами, возможно, все было намного сложнее, чем мне казалось. К тому же я и предположить не могла, что способна видеть будущее в своих снах.

Когда головная боль усилилась, я открыла окна, чтобы впустить свежий воздух, и вместе с ним в комнату вошли запахи дождя и умирающей листвы. Я смотрела на осенний сад, сбросивший свои яркие одежды, и не могла принять решения. Моя интуиция также молчала, даже не пытаясь выбраться из того темного угла, куда забилась сразу же после грохота разбитого зеркала. И я не помню, сколько простояла возле окна, потому что очнулась от этого сумеречного состояния лишь ближе к ночи, и мой сон был похож на долгий и бесконечный кошмар.

Весь следующий день я избегала встречи с милордом, не чувствуя сил для возможного серьезного разговора с ним. И думаю, что милорд тоже не стремился к подобному разговору. Тот факт, что меня не тревожили вообще, наводил на соответствующие размышления. Милорд понимал, какую дилемму я решала, и ждал моего решения.

Вечером я навестила дядюшку Кэнта, и он снял повязку с моего лица, с удовлетворением отметив, что порез на щеке почти затянулся. Мы поговорили с ним и я рассказала ему, что Грэм погиб.

В этот момент – случайно или нет, но милорд наведался во владения своего шеф-повара. Его визит вызвал такое изумление на лице дядюшки Кэнта, что я невольно проглотила последнюю фразу о том, что собираюсь уехать.

Мы оба поклонились правителю Элидии, с той лишь разницей, что за своим поклоном я не пыталась скрыть выражения своего лица. И милорд без труда прочел на нем все, о чем я думала, и что пыталась рассказать его шеф-повару. Он кивнул нам в ответ, но не предложил мне следовать за ним, а остался. Дядюшка Кэнт засуетился и уже через несколько минут на самом дальнем столике, расположенном у северной стены возле окна, появились горячий чай и свежие булочки с ягодным вареньем.

Мы присели за стол, Кэнт разлил чай и ретировался в сторону своих кастрюль и сковородок, а я, наконец, решилась посмотреть прямо в глаза Магистра. Он встретил мой взгляд и выдержал его без усилий, но первой опустила глаза не я. Милорду не понравилось выражение моего лица, но он оценил мою стойкость. Чувствуя растущее напряжение между нами, он прикрыл глаза и потер руками переносицу, словно тоже пытался избавиться от головной боли.

Молчание затягивалось, атмосфера сгущалась, и спокойное лицо милорда порождало во мне глухой и тяжелый ропот собственных эмоций, которые я умела подавлять, но не всегда могла контролировать. Я чувствовала гнев и нежелание находиться рядом с милордом, и я была рассержена, потому что он посмел придти сюда и молча наблюдать за моей реакцией.

Мои эмоции разрывали тело и я казалась себе тигром в зоопарке, мечущимся по клетке при виде надоедливых и назойливых наблюдателей. Знание того, что мы оба знаем о содеянном, не давало свободно говорить, но первой не выдержала я:

– Почему? – Только это и ничего больше, но он понял меня с полуслова, словно отследил всю цепочку моих мыслей за последние часы.

– Я стал сомневаться, Лиина.

И мне не нужно было переспрашивать, чтобы понять, в чем он сомневался.

– Что вы намерены делать дальше? – Я продолжала говорить, уже не в силах остановиться.

– Это зависит от вас. – Его голос был холодным и практически лишенным красок.

– Принц Дэниэль для меня, как старший брат. Он ваш брат по крови… – Я почти шептала, хотя хотелось закричать. – Правитель Эльдарии и наследник Маэленда достоин открытого поединка, а не удара в спину.

Было очень опасно заявлять подобное и я не могла напрямую обвинить милорда, не боясь последствий для своей страны. Но наши отношения с ним всегда исключали ложь. И милорд ответил мне:

– Мы никогда не были семьей: ни я, ни мой брат, ни мой отец. Мир будет принадлежать мне, а мой отец встретит смерть своего любимого сына раньше, чем мою или свою собственную.

После этих слов мы молчали очень долго, и чай медленно остывал в наших кружках. Тогда к нам подошел дядюшка Кэнт и поменял чайник, вылил остывший чай из кружек и снова наполнил их. Я выпила немного горячей жидкости и снова спросила, понимая, на каком краю балансирую со своими прямыми вопросами:

– Я была бы следующей в случае успеха?

– Нет! – Он ответил так быстро и так искренне, что я поверила ему сразу и безоговорочно.

– Я не желаю твоей смерти, Лиина. Учитель не может ненавидеть своего ученика, по крайней мере, до тех пор, пока тот не превзойдет его. Ты мне нужна! – Он выделил каждое слово из последних трех, а затем продолжил после недолгой паузы. – Я хочу владеть тобою. Только ты можешь научить меня новым чувствам, позволяющим заново увидеть мой собственный мир. Рядом с тобою я чувствую себя живым и начинаю понимать, почему ты не способна отнять чью-то жизнь также легко, как это делаю я. Когда я смотрю на свое отражение в твоих глазах, я хочу видеть, как они улыбаются мне, а не наполняются слезами и болью…

Почти минуту мы просидели совершенно неподвижно и только тогда, когда он пошевелился, я смогла выдохнуть и снова вздохнуть. Если это было объяснение в любви, то оно было самым странным в моей жизни.

Он накрыл мою руку своей ладонью и почти прошептал:

– Не покидай меня…

И тогда я совершила ошибку, забыв на мгновение, что милорд никогда и ничего не делает просто так. Я попросила его отпустить меня хотя бы на время. И милорд ответил, что у меня нет оснований для бегства, а требовательное выражение его лица прямо намекало, что он не потерпит моего неповиновения.

Моя рука выскользнула из его ладони, но он не попытался удержать ее, понимая, что не только частица меня ускользает из его объятий, но и все мое существо стремится покинуть его. Мы смотрели друг на друга, словно затаившиеся в засаде хищники, и каждый ждал первого прыжка своего соперника.

Возможно, он видел свое отражение в моих глазах, но в его глазах я не видела ничего, кроме бесконечной ночи, не отражающей ни любви, ни привязанности, ни даже меня саму. И я осторожно «попятилась» на исходные позиции.

– Иногда ученики, словно дети, не думают о том, что делают и что говорят… – С этими словами я снова взяла в руки кружку и сделала глоток.

– Учителя многое прощают своим ученикам, но требуют при этом внимания и постоянства… – Милорд последовал моему примеру и тоже попробовал чай.

И мы снова молчали слишком долго, пока милорд не допил свой чай и не продолжил:

– Ты знаешь, что срок мирного договора между нашими странами истекает, и рано или поздно нам придется заключить новое соглашение или продолжить войну. Именно поэтому ты здесь, и потому я и Дэниэль предоставили тебе право решать, как нам поступить. Ты вольна выбирать свой дом и своих учителей, но если ты покинешь меня прямо сейчас, я обращусь к своему брату с официальным письмом и потребую пересмотра действующих условий при заключении нового мирного договора. И одним из моих условий будет требование о передаче мне города Лонена и его военной крепости. – Его слова падали на меня, словно тяжелые камни.

Крепость Солти была одной из двенадцати, оставшихся во владениях принца Дэниэля. Огромный город Лонен в долине Раен Бэрг находился под ее защитой. Население в двести пятьдесят тысяч человек. Кожевенный завод и многочисленные мастерские. Настоящий Город Мастеров. И он нужен был принцу.

Но я не получила никаких гарантий относительно дальнейших решений милорда, особенно по вопросам безопасности принца Дэниэля. Милорд же был в шаге от того, чтобы обвинить меня в оскорблении его чести.

Я не могла оставаться здесь в ожидании еще одной новости об очередном покушении и прямо сказала ему об этом:

– Я не могу находиться рядом с вами в ожидании вестей о смерти принца Дэниэля. Мне нужны гарантии и я не хочу лишаться своего права выбора. Если в следующий раз Дэниэль не сможет отразить нападение, этот мир упадет в ваши руки, как перезрелый фрукт, падающий с дерева. И тогда вам будет принадлежать мир и я, или мир без меня. Это не выбор, а неизбежность!

Я озвучила свои требования и повторила их вновь:

– Мне нужны гарантии, ибо при заключении нового мирного договора к нему могут присоединиться и другие страны, а также народы, живущие возле Вечного моря. Дэниэль рассказал мне о том, что они также участвовали в прошедшей войне. Правители этих земель хорошо знают принца Дэниэля, но не знакомы с принцессой Лииной. И если вы, милорд, заинтересованы в мирных переговорах, а не в начале новой войны, просто скажите мне об этом и тогда я останусь.

Я ждала его ответа столько, сколько позволили мне приличия и количество оставшегося чая в моей кружке. Но милорд не ответил мне. И я сказала ему, что невозможно влиять на события, находясь от них слишком далеко.

Когда я встала, он тоже поднялся из-за стола и произнес слова, окончательно поставившие точку в нашем разговоре:

– Я верну вас, если понадобится, как военный трофей…

Уже покидая милорда, я остановилась на ступеньках лестницы от совершенно неожиданной мысли: что бы ни произошло сейчас между нами, похоже, я уже выбрала и выбрала не милорда.

Сейчас, в ожидании собственной смерти, я думаю о том, что где-то там в мире, который подарил мне целую жизнь, принц Эльдарии Сэн Ларион Дэниэль – наследный сын правителя Маэленда борется за свой мир вместе со своими воинами. И я не предала его, хотя цена была слишком велика. Может быть, я не боюсь смерти, потому что мне кажется, что я уже умерла?

Когда я возвращалась в сопровождении Анжея и целой десятки воинов милорда из его личной гвардии, я не думала о возможных последствиях своего решения. Я просто возвращалась домой вместе с ветром и дождем, бросавшим в лицо холодные и редкие капли. И уже на корабле время, проведенное с милордом, вдруг показалось забытым и долгим сном, оставшимся где-то в ночи. А когда мы приплыли к родным берегам, радость от предстоящей встречи с близкими мне людьми, развеяла последние сомнения.

Уже на пути к дому я поняла, что Алекс знает о моем прибытии. Он коснулся моей души и моего сердца, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы снова вернуть свою душу в родное тело. Алекс летел ко мне, и закрывая глаза, я видела, как его крылья купаются в серебристых капельках дождя. Они, словно крохотные звезды, прятались в перьях, придавая им таинственное мерцание, не гаснущее под дождевыми потоками. Отдельные лучи солнца, пробиваясь из-за туч, преломляли свой свет, и он разделялся, образуя радугу, сопровождающую каждый взмах огненно-серых крыльев. И тогда я подстегнула Огонька, заставляя его скакать все быстрее навстречу тому, чьи крылья пожирали расстояние в сотни раз быстрее, чем ноги моего коня. И я не прислушалась к крику Анжея, оставшегося далеко позади.

Когда огромная птица пала на землю, раскинув свои крылья, я испытала огромное облегчение, словно Алекс был единственным связующим звеном между мною и моим настоящим домом. Я прижималась к его груди, слушала биение его сердца, и меня не волновало – человеческое оно или нет. В груди Алекса стучало сердце, полное света, из которого я могла черпать сколько угодно и когда угодно. И я вдруг поняла милорда. Я тоже чувствовала себя живой рядом с Алексом. С ним я ощутила тепло, проникающее в душу, и радость от ощущения самой жизни. Его свет растворял сумрак в моем сердце, обострял чувства и эмоции, дарил ощущение покоя, так необходимого мне.

Глаза Алекса светились от неподдельной радости, и искорки огня зажигались и гасли в них попеременно. Их нежность и красота завораживали меня, и я тихо смеялась от удовольствия и восторга.

Сейчас я понимаю, что любовь делает нас уязвимыми. Наши враги приобретают над нами власть, которую мы сами же вручаем им, раскрывая свои сердца для нежных чувств. Но тогда я не думала об этом, не понимала, что Алекс становится не просто близким другом для меня, а кем-то больше и неизмеримо ближе, чем просто друг. И я позволила ему приблизиться к себе, а когда поняла, что люблю его, было слишком поздно предпринимать что-либо. Любовь нельзя убить, ее можно лишь предотвратить, но я упустила время и потому подвергла опасности жизнь Алекса. Я забыла, что любовь не делает нас бессмертными…

Алекс не вернул себе человеческого облика. Мы дождались Анжея и его людей, и я простилась с ними, отпуская в уверенности, что нахожусь в безопасности рядом с Алексом. Я возвращалась домой по земле, а он парил в небесах, наблюдая за мною и Огоньком. И большего я не желала.