Спрессованные в алмазы

Женщина вздохнула, на глазах появились слёзы:

– Чечня?

– Нет, наша война.

В полдень Наргиз в белом халате уже стояла в палате Арсена. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, без сознания. Свободная от бинтов часть лица

поразила Наргиз своей неестественной желтизной

и какой-то обречённостью.

– Вы очень вовремя, девушка, – врач, взяв Наргиз

под руку, вывел её из палаты.

Поправляя съезжающие с большого носа очки

и радостно моргая голубыми глазами, Антон продолжал держать Наргиз за руку, которую она деликатно

пыталась выдернуть.

– Знаете, Наргиз, ведь даже самая блестяще проведённая операция ничего не стоит без должного ухода

в послеоперационный период. У нас, как и везде

в больницах, нехватка среднего медперсонала. И мы

разрешаем родственникам ухаживать за больными, но вот с Арсеном никто не приехал. Мы тянули сколько могли, но нужна операция. Вы ведь для этого приехали, правда? Ну ничего, лучше поздно, чем никогда.

– Да!!! – крикнула Наргиз, прерывисто зады-шав. – Я приехала для этого.

– Ой, ну давайте паспорт, быстренько сейчас всё

оформим. А Вы кто будете Арсену?

– Двоюродная сестра, – чётко выговорила Наргиз

формулу-выручалочку для всех девушек Кавказа.

– Ага, понятно, – Антон склонил голову набок

24

и пожал плечами, – Мне-то всё равно.

«Ну и слава Богу», – подумала Наргиз. Главное, чтобы врачи разрешили остаться сейчас с Арсеном, а что скажет отец, Левон, Каро – её совершенно

не интересовало.

Как пробуждается природа после жестокой зимы

и весенним половодьем несёт талые снега потоком, который ничем нельзя остановить, так сейчас в Наргиз

проснулась Женщина. Женщина, которая всё может, которая, согласно могучему природному инстинкту, даёт жизнь и – что намного сложнее – сохраняет

жизнь любимому.

«Он – мой!» – повторяла про себя Наргиз эти два

слова, переполнявшие её каким-то новым, непонят-ным сильным чувством, смешанным из восторга и бо-ли. Боли от того, что её Арсен оказался вроде как бро-шенный один на госпитальной койке, и восторга, что

незанятое место рядом с ним заняла она. Опять боль

за то, что она увидела, и страх, что Арсен не выживет

или останется инвалидом. И опять восторг, что будет

операция, сделанная лучшими хирургами России, а это значит и всего мира, (ведь Антон был так опти-мистично настроен). Божьим провидением она пришла в самый нужный момент!

Всё вылетело из головы Наргиз – и университет, и аспирантура, и тема диссертации – будто никогда

ничего и не было. Весь мир, смысл жизни сосредото-чился в палате, где лежал неподвижно Арсен, завис-ший между жизнью и смертью. И в войне, которую

объявила смерти Наргиз, уверенная в своей победе.

25

Она пришла домой и стала собирать самые необхо-димые вещи. Потом вышла к Инге:

– Я еду в госпиталь Бурденко. Вот в этой записке

и адрес, и корпус, и телефон, и имя врача. Я там останусь, чтобы ухаживать за своим женихом Арсеном.

Инга, судорожно глотнув, схватилась за сердце:

– Умоляю, Наргиз, только не уходи сейчас. Пусть

придёт Каро, он сам тебя отвезёт. Меня твой отец

убьёт, если до этого не убьёт муж.

– Мне почти двадцать четыре года, я – взрослый

человек и сама решаю, куда и когда мне идти. Если

до сих пор было не так, то просто в этом не было необходимости. Я всё подробно написала в записке, всё

объяснила. Не переживай, Инга. Ты, во всяком случае, совсем ни при чём. Я бы дождалась Каро, но прямо