Спрессованные в алмазы

продуманные

и не подлежащие сомнению решения:

– Папа, я думаю, надо нам подождать и больше

не принимать скоропалительных решений под горя-чую руку. Наргиз в госпитале ухаживает за моим товарищем, у которого нет близких. Давай посмотрим

33

с этой стороны, тут нет ничего такого. Выполняет свой

долг, так сказать. А что из этого выйдет, там видно будет. Поженятся – слава Богу. Не поженятся – тоже хорошо, не ровня Арсен нам, хоть и уважаю я его. Не будем вмешиваться в их дела.

Акоп Левонович в отчаянии схватился за голову.

Он проклинал Давида – жена, видите ли, ребёнок.

Ещё неизвестно, чей ребёнок! Мало ли жён с детьми

бросают… А тут даже не расписаны. Подонок. Нет, всё

правильно сделала Наргиз. Наргиз…

Сердце кольнула острая боль: правильно ли он поступил? Акоп Левонович вдруг почувствовал себя каким-то незначительным существом, которое может об-мануться, которому можно навязать чужие правила…

Ну что ж, если само провидение навязало ему свою иг-ру, и Наргиз была послана в Москву за своей судьбой, то более ничего не остаётся, как ждать.

В памяти смутно проступил образ Арсена. Никогда бы не подумал, даже в кошмарном сне, даже в шутку, что у него будет такой зять. Безотцовщина. Да

и мать… уж лучше бы её совсем не было. За такого

свою дочь Наргиз отдать? Акоп Левонович застонал.

Он, ведущий деловые переговоры с иностранными ми-нистрами, финансирующий политиков, должен пород-ниться…

Нет, он едет в Москву, он привезёт свою дочь назад. Сколько поухаживала, – ладно, Бог с ними обои-ми. Акоп Левонович резко встал.

– Папа, что с тобой?

Акоп Левонович рухнул в кресло, как подкошенный.

34

Глава 4. На ступеньку

вверх

Неделя, проведённая Наргиз в больнице, показалась ей месяцем – как здесь всё отличалось от того, что она видела до сих пор. «Грязная» работа, воздух, пропитанный лекарствами и испарениями от лежачих

больных, временами сводили с ума. Но она ни на миг

не пожалела о принятом решении, ведь ради настоящей любви идут и не такое.

Кроме того, к Наргиз впервые пришло ощущение

самореализации. Уважение и теплоту в глазах Каро

с Ингой, а также совершенно незнакомых людей она

заслужила тем, что делала конкретно здесь и сейчас, а не потому, что была хорошей дочкой большого человека. И, конечно, ничто не могло сравниться с ощуще-нием полноты бытия, когда она сидела рядом с не при-шедшим пока в сознание Арсеном и слушала его тихое, ровное дыхание.

Даже во время её недавнего триумфального докла-да на научном форуме для молодых учёных и специалистов, проведённом под эгидой ООН в Эдинбурге, Наргиз не покидало чувство, что всё это красивый

спектакль, где она просто заботливо наряженная кук-35

ловодом марионетка. А настоящая жизнь где-то рядом – пусть не такая красивая и не гламурная.

Теперь она чувствовала к самой себе уважение.

И надежду на ответную любовь того, ради которого без

колебаний шагнула «со сцены в жизнь». Этого момента – когда Арсен придёт в сознание, она ждала

с нетерпением.

Многочасовая операция прошла успешно, молодой

сильный организм час от часу возвращался к жизни, —

постепенно восстанавливался цвет лица, усиливались

биение пульса, дыхание. Всё более уверенными и ра-достными становились лица врачей.

Но всё же Наргиз этот момент пропустила. Она

вошла в палату из коридора и сразу ощутила, что всё

изменилось. Увидела Арсена с открытыми глазами.

Подошла к кровати, села на табуретку и встретила его

взгляд. Арсен молча смотрел на неё, потом закрыл

глаза.

– Ты узнал меня, правда? – тихо спросила Наргиз. – Это я, Наргиз, сестра Левона. Арсен, открой

глаза снова, попробуй сказать что-нибудь.