Спрессованные в алмазы

Арсен и Алексей рассмеялись.

– Ничего себе анекдотики рассказывали скром-ные, забитые, угнетённые кавказские девочки в пятом

классе. В жизни бы не подумал. Арсен, а ты знал, какие анекдоты твои девчонки тайком от вас друг другу

рассказывали?

– Даже представить себе не мог.

– Так мы ничего не поняли. – Наргиз попыталась

отстоять честь кавказских девочек. – Ну, про палец —

ещё кое-как дошло, а вот про нос, ну, то что высмор-калась – ничего не поняли. Честно говоря, я только

здесь поняла весь смысл.

Арсен и Алексей разом прекратили смеяться. Они

44

в изумлении переглянулись и уставились на абсолютно

серьёзную Наргиз. Вдруг Алексей издал резкий поро-сячий визг, который перешёл в мучительные стоны

в унисон с душераздирающими криками Арсена. Наргиз удивлённо смотрела на них.

– Это что, вы надо мной смеётесь?

Вдруг до неё дошёл смысл сказанного ею и она вся

похолодела от ужаса. «Только бы сейчас Хмырь не при-пёрся», – в отчаянии подумала она. Хмырь, ходячий

больной, всегда непостижимым образом оказывался

в нужном месте в нужный момент, всегда знал что, где, кто и с кем, а потом разносил сплетни по палатам.

И в этот момент дверь приоткрылась и в щель просу-нулась голова с бегающими глазками и вынюхиваю-щим носом Хмыря.

– Чё вы тут делаете?

Алексей сделал слабый мах рукой, который можно

было истолковать и как приглашение и как выпрова-живание. Хмырь истолковал это как приглашение, подсел к Алексею уже с раскрытым до ушей ртом, из которого тут же послышался заискивающий сме-шок, и умильным выражением лица, на котором была

написана просьба принять его в компанию.

Наргиз выбежала из палаты как ошпаренная. Спу-стилась на первый этаж, в холл с телевизором, перед

которым с унылыми усталыми лицами сидели

несколько человек и с отсутствующим видом не слушали политические новости. «Через полчаса они все за-шевелятся и будут обсуждать, какую я глупость сморо-зила», – почти с ненавистью подумала Наргиз.

45

На глазах выступили слёзы обиды, которые тут же

покрыла другая волна слёз, – слёз сострадания. Ведь

здесь, в этой обители горя, боли и страданий так редко

звучал смех. Хоть на секунду подарить всем этим людям радость – ведь она всегда так этого хотела.

Прокрутила мысленно состоявшийся пять минут

назад разговор и прыснула от смеха. Сидевшие рядом

люди оглянулись на неё. Безучастность на лицах сме-нилась удивлением. Наргиз сказала сквозь смех:

– Я сейчас и вам всем расскажу.

На бескровных синих губах начали как по мановению волшебной палочки появляться слабые улыбки.

А у Наргиз на глазах появилась третья волна слёз —

слёз смеха.

Через три дня она увидела Хмыря, стоящего около

окна в коридоре напротив их палаты. Он был серьё-зен, – дурашливое выражение лица и ужимки бала-ганного шута как будто были сметены неведомой силой. Наргиз кивнула ему, намереваясь пойти по своим

делам, но он её окликнул:

– Наргиз, можно с Вами поговорить?

Онемев от удивления, подошла к нему. Взглянула

в его бледное лицо, на котором светились полные

внутренней силы голубые глаза:

– Слушаю… Вас, – запнулась, не зная имени.

– Владимир, – подсказал он. – Меня выписывают

сегодня. Хотел на прощание поблагодарить Вас, Наргиз, за подарок, который Вы для меня сделали.

– Подарок? – Наргиз была ошеломлена.