Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман

Александр придвинулся ближе и спросил вполголоса:

– Слушай, Лёня! Тут такое дело… Ненила хочет еться с презерватифом, по благородному, значит. Запало ей, понимаешь? Ты их где покупал?

– Да в немецкой аптеке! – удивился Леонард, – На Кузнецком Мосту!

– Был я там! – огорченно ёрзнул на стуле Михайлов, – Нету у них! Говорят, кто-то весь запас скупил, целый город без презерватифов оставил, а новый завоз не раньше декабря. У тебя не найдется ли?

– Ну… могу дать… один, – неохотно протянул наш герой-любовник, которому сии предметы были дороги, ибо без них, как мы помним, Ванда Леопольдовна не давала.

– Выручи, а? А то не хочет Ненила быть в постели крестьянкой, хочет быть благородной мадамкой!

– Каламбур! – хихикнул Леонард и полез в шкапчик.

Получив просимое, Александр спросил застенчиво:

– А как им пользоваться-то? Я, знаешь, допреж никогда…

– Вот, надевается и раскатывается на всю длину, – со знанием дела объяснил Леонард, – А потом тесемочки завязываешь, чтобы не сваливался, только не слишком туго. Лучше, если Ненила надевать будет – так приятней! Потом снял, прополоскал, смазал, свернул – и до следующего раза.

– А смазывать чем?

– Да постным маслом или салом топленым, все равно.

Повертев с интересом конвертик, Михайлов спрятал его за обшлаг мундира. Налил себе чаю в блюдечко, по простому, хлюпнув, отпил. Осмотрелся:

– А ты зачем в деревню ездил, Лёня? Вон, гляжу, и ящики у тебя везде.

– Да вещи привез… Картины, книги. То, да сё… Коллекцию дедовскую, клинки всякие. Чего им зря пропадать?

– Ну-у?! – воодушевился гость, – Я ведь тоже собираю! Покажешь?

Позвали Данилу. Тот пришел с кислым лицом, ибо его оторвали от самовара, штофа вишневки и соседской кухарки, заглянувшей на огонек. Настроение денщика ещё больше ухудшилось, когда пришлось ворочать и вскрывать тяжелые ящики с железяками. Эх, жизнь подневольная!

– Нет, ты только посмотри! – вскричал Александр, хватая один меч, – Сарацинский «Огненный» клинок! Мавры в Гранаде такие ковали!

– А почему такая странная форма? – провел пальцем по волнистому лезвию Леонард.

– Сей меч совмещал достоинства прямого обоюдоострого колющего лезвия с изогнутой саблей кочевников, более приспособленной для рубки, – доходчиво объяснил знаток, – В бою с закованными в панцырь рыцарями очень себя оправдал!

Он почтительно взял другой:

– Типичное оружие крестоносцев, двуручный обоюдоострый меч. Полагаю, времен Карла Великого, г-м!

Но более всего его взволновал короткий прямой клинок с невзрачною бронзовою рукоятью.

– Да это же меч римского легионера! Впрочем, скорее центуриона, у рядовых попроще были, с деревянной рукоятью! Первый век от Рождества Христова… ну, может, второй. Однако!

– Дорого может стоить? – поинтересовался Леонард, относившийся к оружию равнодушно.

– Не знаю, слушай… Посоветоваться надо! – Михайлов смотрел на железяки, как дитя на леденец, – Лёня, душа моя! Я у тебя всю коллекцию куплю, только подожди пару дней!

– Да подожду, мне не к спеху… – кивнул хозяин сокровищ.

– Значит, договорились! Я все разузнаю, и цену тебе дам справедливую.

Уговор запили доброй порцией рома.

Посидев ещё полчасика и наговорившись досыта, Михайлов отправился домой. Ублажать Ненилу по-благородному, да!

После ножной ванны, чаю с ромом и доброй беседы самочувствие поручика улучшилось, настроение поднялось. На улице шел дождь, по осеннему нудный. Ветер шевелил ветки старого клёна, и они стучались в окно, будто приглашая жильцов на прогулку. А может, наоборот, прося впустить дерево погреться?

Данила приготовил постель, согрел медной угольной грелкой простыни. Затем, по традиции, поставил под печку плошечку с молоком, ломтем хлеба и кусочком сахару: для домового. Тот довольно улыбнулся в бороду.

Позевывая и крестя рот, денщик доложил, что постель готова. Леонард, наскоро прочитав молитву, улегся. Хотел почитать на ночь, и даже взял одну из привезенных с собою книг – что-то о путешествии в Африку, но день был тяжелый, и, задув свечу, он погрузился в сон…

Глава четвертая

А сон снова был странный! Поручик стоял на вершине горы, судя по всему – вулкану, ибо имелся внушительный кратер. Вокруг Леонарда расстилался уже знакомый пейзаж с морем и пальмами. Вдали виднелся город, построенный из одинаковых серых пятиэтажных зданий, перемежаемых кое-где одинаковыми же девятиэтажными башнями. Улицы были прямые, и пересекались под прямым углом. В центре, на площади кичливо возвышалось монументальное здание с колоннами. Над ним развевался красный флаг. Перед зданием стояла какая-то скульптура с протянутой на восток рукой. Архитектура города была более, чем удивительная. Казалось, что это – результат упражнений ребенка с кубиками.

Поручик поднял лежащую у ног легкую треугольную конструкцию, обтянутую тканью, легко разбежался по склону и… Полетел! Конструкция оказалась крылом, уверенно державшим тело в воздухе! Меняя положение тела, Леонард управлял полетом, закладывал виражи, почти не снижаясь. Скорость была, как у доброго скакуна, несущегося во весь опор!

Город стремительно приближался. Стали видны странные экипажи, передвигающиеся по улицам без помощи лошадей. На плоских крышах домов там и сям виднелись гигантские буквы, складывающиеся в непонятные выражения: «Слава КПСС!», «Партия – наш рулевой!», «Экономика должна быть экономной!», «Мир, Труд, Май!», «Атом служит миру!», «Советский Краснознаменный Тихоокеанский Атомный Флот – гарант мира во всем мире! Л. И. Брежнев», а так же много других, таких же загадочных. Кое-где виднелись огромные, в пол стены, портреты бровастого немолодого человека в незнакомом мундире с огромным количеством наград. Плакаты с изображением… моряков? Да, конечно, это были моряки, судя по рубахам с широкими синими воротниками и бескозыркам с ленточками. В гавани стояли корабли. Серо-стальные, явно не деревянные, огромные даже с высоты птичьего полета, они поражали воображение, и как корабли воспринимались только потому, что некоторые из них двигались. И ни одного парусника!

«Пароходы!» – понял поручик, закладывая вираж и снижаясь, чтобы приземлиться на пляже в паре верст от порта, – «Надо же, а я и не знал, что они такие здоровенные бывают! Но, откуда?»

Земля плавно приближалась. Вот и пляж, кромка прибоя. На воде – радужные разводы нефти. И ни души: ни гуляющих, ни купальщиков, ни рыбаков…

Приземлился, пропахав ногами песок на пару саженей. Тут же, откуда ни возьмись, подбежали трое военных с короткими ружьями без прикладов наперевес.

– Стой, руки вверх! – угрожающе заорал один из них.

Леонард покорно поднял руки. Его сноровисто обыскали.

– Так, гражданин, пройдемте. Расскажете, как Вы в запретную зону залетели и по чьему заданию. Онищенко! Подбери дельтаплан! – властно распорядился потный офицер.

Леонард замешкался и сразу же больно получил стволом ружья по спине.

– Но, позвольте, господин офицер! – возмутился он таким обращением.

– А-а! Вот кто к нам пожаловал! Из этих, значит, из белых! – радостно заулыбался офицер, – Господа-то все в Париже!

«Почему – господа в Париже?» – не понял Орлов, – «И, из каких-таких, белых?»

Вдруг все расплылось перед глазами и он проснулся.

Как и в прошлые разы, сон не размазался, не улетучился бесследно. Все детали были отчетливо отпечатаны в памяти. Поворочавшись, поручик встал, запалил свечу, и, шаркая шлепанцами, пошел в кабинет. Там он подробно записал содержание своего сновидения, а заодно – и три предыдущих. Зачем он это делает, Леонард не знал.

«Точно, надо к доктору сходить… Пароходы, надо же! Да и вообще, чудно!» – неуверенно усмехнулся наш герой, укладываясь досыпать.