Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман

– Хуже! – с трагическим надрывом в голосе прогудел Александр, но тут Данила внес завтрак, и он отвлекся.

– Ты что, англоман? – с интересом обозрел Михайлов стол с кастрюлей овсянки, подносом с тостами, маслом и мармеладом.

– Нет, не то, чтобы… Это мне доктор диэту присоветовал.

– А! Ну-ка, как тебя… Данила! Положи овсяночки, да побольше!

Тройную противу обычного дозу каши Александр посыпал колотым сахаром и щедро полил сливками. Несколько минут прошло в молчании. Слышно было только приглушенное чавканье. После еды друзья откушали кофию и закурили.

– Нет, не помогло! – вздохнул Михайлов горестно, – Все равно настроение паршивое!

– Да что случилось, Саня?

Тот исподлобья глянул на Леонарда:

– Ладно, тебе скажу! Только, чур не смеяться!

Орлов показал жестами, что смеяться у него и в мыслях нету.

– Приехал я, значит, вчера из Серпухова, и думаю: хорошо бы в баньке попариться! Дал команду, баню протопили, идём туда…

– Погоди! С кем это?

– Ну… с Ненилой…

– Ну, ты и выдумщик! – удивился Леонард, – Экий шалун! Пикантно, слушай!

– Так, это… – смутился богатырь, – Беру её, чтоб спину мне потерла, попарила веничком… Удовольствие, однако!

– А потом ты Нениле спину трёшь тоже с удовольствием? И оно, небось, как бы затягивается? – съехидничал хозяин дома.

Градус настроения пополз вверх!

Александр опустил голову и покраснел:

– Понимаю, на что ты намекаешь… Да, грешен аз! Но ничего с собою поделать каждый раз не могу – соблазн зело велик! Отец Георгий всегда на меня епитимью за этот грех отдельную накладывает… Да, так вот: паримся мы, паримся, пора бы уже и согрешить, а я… а у меня…

– Не встал? – вполголоса спросил Леонард, наклонившись к товарищу.

– Да… – замирающим шепотом выдохнул тот, – Никак! И после, в спальне, значит, тоже. Ненила обиделась, решила, что я в командировке кого-то нашел, ну, и переусердствовал. Что делать, Лёня? Как жить дальше?

Леонард задумался. Совпадение их с Александром неудач на ложе любви показалось ему странным. Внезапно луч света, в смысле – догадка, прорезал тьму отчаяния: микстура! Они же по ошибке выпили аж по стакану! Правда, сие произошло три дня назад…

«Можно, конечно, прямо у Ильи Игоревича спросить: влияет ли, дескать, сия микстура на стояк… э-э… то-есть, на эту, как её… эрекцию? Но уж больно стыдно! А что, ежели…?»

– Данила! – крикнул он, и денщик явился.

– Чего изволите?

– Приведи Бобика!

Бобик был беспородный криволапый кабыздох, живший в будке и зарабатывающий себе пропитание охраною дома. Добродушный и безвредный, он, тем не менее, лаял очень устрашающе.

Данила, привыкший не удивляться причудам барина, молча вышел.

– Ты что задумал? – подозрительно спросил Михайлов.

– Мы микстуру пили? Пили! Думаю, что это от неё состояние нестояния, – доходчиво объяснил Леонард.

– Как, у тебя тоже?! – потрясенно воскликнул сраженный импотенцией товарищ.

– Ну… в общем… Да! И тоже вчера ночью, – признался наш герой.

– Вот это да-а! А Бобик тебе зачем?

– Поставим научный эксперимент! – важно заявил Леонард.

Простодушный Михайлов впечатлился.

Данила привел Бобика. Его быстро повалили на пол, и, удерживая за лапы, стали вливать в пасть остатки микстуры. Пес, не ожидавший от хозяев такого вероломства, сопротивлялся отчаянно, пытался кусаться и брыкаться, но силы были слишком неравны. Когда все кончилось, он, пошатываясь, встал на лапы.

«Не прощу! Никогда! Изверги!» – было написано у него на морде заглавными литерами.

– Теперь надо сучку, – деловито пояснил Леонард сообщникам по надругательству над животным, – Данила! Твоя подруга, ну, кухарка, говорила, что у её хозяйки болонка в охоте?

– Так точно! – подтвердил денщик.

– Принеси!

– Жужуньку, то-есть? – осторожно уточнил Данила.

– Ну, не кухарку же! Скажи, мол, на малое время.

– Не знаю, Ваше благородие, – с сомнением почесал в затылке служивый, – Забоится, поди, Ксюша. Барыня у ней сильно строгая! Прибить могёт.

– Дай ей три рубля! – раздраженно приказал Леонард, – Пусть, вроде как, погулять пойдет с собачкою! А сама – к нам!

Данила исчез, но через полчаса вернулся с хорошенькой беленькой болонкой с кокетливым красным бантиком на голове.

– Пускай! – скомандовал безжалостный экспериментатор, и Данила опустил собачку на пол.

У неё сделался вид весталки, отданной на растерзание толпе похотливых варваров.

Все трое выжидательно уставились на Бобика, сидевшего в углу у печки.

А Бобику было хорошо. Нет, не так! Ему, выражаясь современным языком, конкретно торкнуло! Блаженная волна растекалась по его жилистому телу. Люди, сами того не подозревая, осчастливили животное. Как оно их сейчас за это любило!

По комнате разнесся пряный запах течной суки. Обычно это приводило пса в исступленный экстаз, заставляло часами подкарауливать самку, забыв обо всем на свете, и уж, конечно, совокупиться, ради продолжения рода. По научному называется – инстинкт! Но сейчас… Не торопясь, пёс вышел из угла и приблизился к обреченно дрожащей Жужу. Понюхал под хвостиком: действительно, к размножению готова! Но, ему это надо? Ведь и так хорошо, лучше не бывает! То, что он испытывал сейчас, было вкуснее, чем любая еда, упоительней победы над врагом, и приятнее, чем обладание самкой. Зевнув, он ещё раз ткнулся носом в болоночку, облизнулся с видом дегустатора, смакующего выдержанное вино, и улегся, свернувшсь калачиком. Ну её! От добра добра не ищут…