Умножители времени

– Стоп, стоп, Глеб Сергеевич. – Доктор поднял кверху указательный палец. – «Радостей» пока достаточно. Пока не прошли признаки депрессии, вам не следует искать ни глубины, ни полноты чувств! А карты? Вино? Спорт?

– Вы ведь знаете: я игрок удачливый. Но азарт игры исчезает, да и… – Глеб улыбнулся, – как в русской поговорке: «кому везёт в карты – не везёт в любви».

– Глупости. У вас, русских, всё категорично. Это плохо.

– А что такое «хорошо»?

– «Хорошо» – мера во всём! И внутренний покой. И не вляпываться в «зависимости».

– Да я не «подсел» на игру. Разумен, меру чувствую. И с женщинами тоже. И вино не искушает чрезмерно. А спорт люблю до сих пор. Велосипед, бег, плавание, фехтование. На даче люблю «в охотку» поработать.

Всеволожский вспомнил свою подмосковную дачу. Она «правильная». Старинная, ещё от деда. Без прополок и большого огорода с перекопками. Тоже всё в меру. В основном сосны и лужайки.

– Замечательно.

Йозеф осмотрел гостя, померил давление, выписал направления. Затем достал из книжного шкафа книгу, улыбнулся про себя.

– Вот, возьмите направления. И книжицу почитайте. Популярно о психоанализе. Жду через три дня. Будьте здоровы!

– Спасибо. И вам поменьше хлопот. До свидания.

Всеволожский пошёл выполнять указания главврача. Всё, и кардиограмму, и УЗИ сделал, и кровь сдал удивительно быстро. Результаты неплохие. Он вернулся в свой номер «люкс», принял ванну, посмотрел телевизор, почитал. Уже в кровати, прежде, чем уснуть, он подумал: «Хорошо. Доктор Йозеф – мой старинный врач. Знает меня, знает, как тяжело я пережил развод. Неврозы, депрессия действительно были. И разговоры про «сексотерапию» в таких случаях – обычные у врачей. Особенно курортных. И «правильные» курортные романы – эти непродолжительные праздники – очень полезны для тонуса. И правильно, и естественно, что я был с ним в меру откровенен». Глеб улыбнулся про себя: «Да, в откровенности тоже нужна мера». И уже с неудовольствием задумался: «А как же мне вести себя с этой Даниэлой? Пусть она – замечательнейший психоаналитик, но она – женщина. Хм, интересная и загадочная. Да и не хочу я валяться на кушетке и распускать нюни! Нет, я, пожалуй, схожу разок и потом попрошу Йозефа что-то другое. Так… массаж взял и обычный, и подводный, бассейн, ванны, грязи… Много что-то. Ничего, как обычно, буду прогуливать… А на замену этой «кушеточницы» возьму-ка тайский массаж!» Ещё бы нехлопотные… «природные радости»… для сладких снов.

Глеб заснул. Хорошо, что сон забирает нерешённые вопросы прошедшего дня!

– *** —

Кабинет психоаналитика. За столом сидела женщина-врач и что-то сосредоточенно писала. Когда Глеб Сергеевич поздоровался и прошёл к её столу, она подняла голову и жестом пригласила его присесть.

– Здравствуйте. – Она взглянула на обложку карты. – Глеб Сергеевич. Русский, из Москвы. Я доктор Даниэла.

Пока врач внимательно просматривала записи в карте пациента, тот не менее внимательно рассматривал врача.

«Да, необычная, странноватая внешность, – подтвердил Глеб мысленно слова главврача. – Но “интересная, загадочная” – пока не видно. Нет, пожалуй, есть загадочность. Первое: совершенно неопределим возраст. Шапочка медицинская так глубоко надвинута на лоб, большие дымчатые очки. Будто она прячется! Второе: голос! Голос очень низкий, гулкий, будто чужой, исходящий, откуда-то извне». Но! И это тоже загадочно: эти затемнённые стёкла очков не могли скрыть удивительно глубокого взгляда, пристального и печального. Библейского! Как на иконах… Бросается в глаза и аристократическая стать: спина прямая, голову держит независимо, гордо».

– Я попрошу вас прилечь на эту вот кушетку, – сухо сказала доктор.

– Одному? – легкомысленно брякнул Глеб и тут же осёкся. – Извините.

Он прилёг, устроился удобнее.

«Отлично говорит по-русски. Интересно», – подумал Глеб.

Даниэла сняла очки, встала и направилась к Всеволожскому.

«Какие прекрасные глаза! Но… старушечьи. А кожа на лице и руках молодая. Холёная. И губы хоть и тонковаты, но …наверное, мягкие ещё и пахнут. Интересно, чем?» Глеб пошевелился, и чёрная кожа кушетки отозвалась «выдохом». Пока женщина придвигала к кушетке кресло, Глеб заметил, какие у неё красивые ноги – загорелые, гладкие. И шпильки? Зачем на работе? При пациенте надевает?

Всеволожский считал, что ещё одна деталь фигуры женщины выдает её благородство: изящная конструкция стопы, лодыжки и голени. У Даниэлы она была, кажется, безупречна. Вновь надела очки и присела в кресло.

«Сейчас спрашивать начнёт. Фу!» – подумал Глеб кисло.

– Мне нужно как-то настроиться на беседу с психоаналитиком, – ехидно сказал Глеб. – Можно отвлеченный вопрос доктору?

– Спрашивайте. – Доктор удивлённо смотрела на пациента.

Тот и не знал, что спросить, но вдруг понял, что картина на стене напротив его кушетки смущает его.

– Почему на этой картине сухое одинокое дерево, ветки чёрные, без листьев? В этом кабинете… такой «депрессняк»…

Даниэла рассмеялась. «Красивая улыбка, чуть, правда, закрытая, зубки ровные, белые. Но смех, хоть и звонкий, не такой, как голос, но, …как эхо», – отметил Всеволожский.

– А на картине ноябрь. Сейчас оживим деревцо, распустим листочки, расцветём цветочки!

Доктор взяла из кармана халата пультик, направила на «картину» и нажала – на картине появилась цветущая сакура.

– А так? – она всё ещё улыбалась. – Это интерактивная картина. Для работы с пациентами.

«Стоп, Глеб, стоп! Я ведь видел эту даму раньше! Точно! Два года назад… зимой… в парижском аэропорту Орли, нет, Шарль-де-Голль. Я возвращался с конференции. Из-за непогоды рейсы откладывали… Да, я сидел и ожидал… Напротив через ряд сидела пара: мужчина лет шестидесяти, импозантный, молодящийся, и эта… Даниэла. Одета по-другому, в шубке, шляпе. Волосы не каштановые, как сейчас, а светлые. И каре не длинное, как сейчас, а короткое. Но та же фигура, голос, очки. Та же лодыжка и голень, на таких же шпильках. Я бы не обратил внимания на даму классом ниже! И женские голени я не перепутаю! Но! Но мужчина… о господи,… он называл спутницу Моной!

– Что с вами? Почему вы так смотрите на меня? – спросила доктор.

– Извините, у вас нет сестры-близняшки? По имени… Мона?

Даниэла выронила из рук пульт. Он ударился о пол, вылетела батарейка. Она наклонилась подобрать – слетели очки. Подбирать стала очки – слетела шапочка.

– Я сейчас приду. Извините. – Даниэла скорым шагом удалилась из кабинета.

Когда она вернулась через пару минут, вид её был уже спокойным, сосредоточенным и даже более холодным, чем прежде. Очки она не надела.

– Рассказывайте, – деловито попросила доктор.

– Но вы не ответили.

– Нет никакой сестры! Рассказывайте, пожалуйста, о себе.

– Что?

– То, что тревожит вас в последнее время.

«Ага, щас! Нет, дорогая, я про тебя правду услышать хочу! Мона! Ведь это имя произнёс Консультант. Это моё задание. А вдруг эта Даниэла и есть та самая Мона!»

– Карты, – осторожно сказал Глеб. – Я – игрок.

– Часто и много проигрываете? Карточная зависимость? Хотите бросить играть и не можете?

– Ни в коем случае! И если знаю партнёров по игре – не проигрываю никогда!

– Всё время ищете «удобных» партнёров?