КамТугеза

Почему выбрали Некрасовку Прохор и сам не знал. Там и так уже была очень неблагополучная обстановка. Дешевое некрасовское жилье покупали с помощью ипотеки в основном молодые семьи, приехавшие в столицу в надежде закрепиться. Свои возможности люди часто переоценивали. Поэтому вскоре многие уже не могли оплачивать взятые кредиты. Признавать   собственные ошибки не любит никто, поэтому по привычке во всех проблемах обвиняли власть. В такой обстановке организовать беспорядки в Некрасовке было легко. Да и традиционно все трагические события в Москве чаше всего происходят в промышленных юго?восточных районах.

Для детонатора было решено поджечь местную огромную свалку, чтобы и без того из плохой экологической ситуации, сделать реальную катастрофу. Одновременно организовать протестный митинг с призывами навести порядок. Кроме экологических требований на митинге должны быть озвучены и политические. Особенно громко должно прозвучать требование наказать тех, кто довел страну до этого кошмара. А имена их давно у всех были на слуху. На просьбы людей ответ должен последовать немедленно. Так что все должно произойти быстро и точно по плану.

Казалось, все было просто. Но на самом деле обсуждение было долгим. Были предложения расширить протест на всю страну. Для этого использовать, что?то более серьезное, чем свалка и экология. Это предложение отвергли из?за больших расходов и сложности организации. Были очень радикальные предложения. К примеру, один генерал из силового блока сказал, что план плохой, слишком сложный и поэтому не сработает. Он предложил собрать большой экономический форум, где?нибудь в Саратове. Пригласить на него всех оппонентов, а потом взорвать здание вместе с участниками. Ответственность переложить на террористов из ячеек  леворадикальных коммунистов. План был надежный, но не было раскрученных прессой надежных радикалов, на которых можно было это повесить. Поэтому остановились на Некрасовке.

Глава 23

«Люди не меняются, – подумала Софья, поговорив с Прохором. – Нашел себе новую идею?игрушку и думает: сам поменялся. Если бы все было так просто – проснулся утром и другой человек. К сожалению, это невозможно».

Она не заметила, как вышла на Яузский бульвар, и лишь прогремевший рядом с ней трамвай, отбросивший из?под токоприемника кучу искр с длинными, как у комет хвостами, привел ее в чувство.

«Надо успокоиться, а то сейчас начну искрить, как этот трамвай, – подумала Софья, присаживаясь на лавочку. Она еще не могла осознать, что Руслан так легко ее предал. – Что ему не хватало?»

Софья посмотрела на свои туфли, потом на колени и на взбухшую варикозную вену на внутренней стороне икры. Мимо нее прошла молодая пара. Девушка что?то рассказывала, но мужчина ее явно не слушал, задумавшись о своем. С завистью глядя на этих красивых и чем?то похожих друг на друга ребят, она сама ответила на свой вопрос: «Ровесника ему не хватало. Рано или поздно это должно было произойти. С этим ясно. Но где взять деньги? Этот Хамид – тупой и жадный и отдаст видео первому, кто заплатит. А Руслан? Он очень внушаемый. Если получится убрать от него эту сволочь… Тогда все можно будет вернуть».

Какое жаркое лето в этом году. Она вспомнила, как давным?давно горели леса вокруг Косимова. Над городом висел дым, и начало занятий в школе перенесли на неделю. Тогда это была бесконечность, а она так хотела быстрее увидеть мальчика из старшего класса… «Как же его звали? Уже и не вспомнить». А тогда ей казалось, что без него она жить не сможет. Сколько потом еще было этих мальчиков…

Но сейчас Руслан может быть последний, других не будет. «Надо вернуть его, во что бы ни стало, – думала она. – Он молодой. Неопытный. Его так легко сбить с пути». Поэтому ему нужна она, которая будет все это направлять. Сколько начинающих талантливых людей погибло от водки, наркотиков, разврата, не успев развернуться по?настоящему. А за теми, кто смог подняться на самый верх, всегда была женщина. Умная, добрая, понимающая женщина. Такая как она. Только одно мешает: нужны деньги. Срочно! Иначе она его потеряет.

Софье захотелось выпить. Оглянувшись в поисках бара, Софья увидела напротив через дорогу сильно бросающийся в глаза сплошной забор из высоких туй. «Кто это здесь спрятался? – подумала Софья, и через мгновение чуть было не завизжала от радости: – Это же Семен! А говорят бога нет. Спасибо, боженька! Как же я забыла… Спасибо, дорогой!» Софья быстро нашла в сумке телефон. «Троицкий, Троицкий, – повторяла она, перебирая список контактов. – Боженька, если ты такой добрый, сделай так, чтобы он был дома. Умоляю тебя! Чего тебе стоит?»

– Семен, привет! Не ожидал? А я тут гуляю по бульвару и смотрю – твой дом! Дай, думаю, позвоню. Может дома и не откажет старой знакомой в чашке чая. Ты же меня столько раз звал, – выпалив это, она глубоко вздохнула и замерла, как в ожидании приговора.

– Софьюшка, милая, как я рад! – услышала она в ответ. – Ты не шутишь?! Конечно дома. Бегу к воротам тебя встречать! Через секунду буду.

Семен Троицкий был однокурсником Софьи и одним из кандидатов в мужья. Софья помнила, что пару раз была у него дома. Он тогда жил в знаменитом доме на набережной. Но других достоинств Софья у него не нашла и сейчас даже не помнила, был ли у них тогда секс или нет. Зато хорошо помнила его толстые, вечно влажные губы, которые он постоянно облизывал. И может именно это склонило ее к выбору Прохора, а не его в качестве мужа. С тех пор Семен каждый год поздравлял ее с Днем рождения, говоря о вечной любви и сравнивая то с петрарковской Лаурой, то с Беатриче Данте. Софья не воспринимала это всерьез, хотя ей было приятно. А когда она узнала, что Семен вошел в список российских миллиардеров, то даже хотела с ним встретиться, но в это время в ее жизни появился Руслан, и Семен, даже будучи олигархом, был опять забыт. Сейчас Софья точно не понимала, чего же хочет от Семена и как он может ей помочь. Ее мысли сейчас крутились вокруг трех вещей: он богат, он ее любит, а ради Руслана она готова пойти на все.

Когда она перешла дорогу, Семен уже был на улице и ждал ее возле неприметного домика охраны с букетом цветов. Софья не помнила, встречались ли они после института и сколько лет они не виделись. Сейчас перед ней стоял практически незнакомый, очень толстый плешивый мужичок с самодовольной, но в тоже время с угодливой улыбкой провинциального конферансье. На секунду Софья засомневалась, но отступать было поздно и некуда.

– Сколько лет я этого ждал! – воскликнул Семен, прижимая Софью к своему животу и пытаясь поцеловать ее губы. Софья успела подставить щеку и резко отстранилась, представив под костюмом потное липкое волосатое семеновское тело. – А ты не изменилась, – Семен заметил ее реакцию, – все такая же красивая и недоступная. Давай я покажу тебе дом. Пойдем!

Софья подумала, что надо бы изобразить любезность, но после такого дня сил на это не осталось. «Я к вам пришла, чего же боле? И пусть все будет, как будет!» – решила она.

– Я столько раз представлял, как ты ко мне придешь, – искренне сказал Семен, взяв ее под руку, и повел к дому.

За стеной из туй прятался шикарный сад. Пруды, ручьи с деревянными мостиками и даже водопад среди черных, блестящих на солнце огромных валунов, окруженных плетистыми розами.

– И розы оцепили вал… чтоб спящий в гробе Теодорих о буре жизни не мечтал… – вспомнила Софья чьи?то стихи.

– Как точно ты подметила, – видимо Семен, и добивавшийся такого эффекта, был рад, что Софья это оценила.

– Это не я, это кажется Блок, – ответила Софья.

В глубине сада стоял трехэтажный дом. К нему и вел Семен.

– Московский модерн 20?го века. Какое время было. Сколько надежд. Сколько шансов у российской империи.

Дом действительно был чудесным. Стены дома нежно бирюзового цвета были украшены удивительной лепниной. Казалось, дом был оплетен бесконечными лианами, за которыми прятались диковинные животные: драконы с длинными языками, кентавры, олени с дубовыми листьями вместо рогов, совы и жар?птицы. Тот, кто это делал, явно знал что?то такое, что современным людям недоступно. Да и с воображение у него было очень хорошо. Эркеры на углах дома переходили в высокие башни с круглыми маленькими окошками. Кованые решетки маленьких балконов, украшенные чугунными лилиями и орхидеями, придавали дому сходству со сказочным замком. Над массивным глубоким сводом резного крыльца из белого мрамора было огромное окно причудливой формы с красивым переплетом рамы в форме ствола дерева с расходившимися ветвями. А еще выше, над окном, расположилось майоликовое панно, на котором женщина с огромными печальными глазами склонилась над лежащим юношей.

– Похоже, у архитектора была белая горячка, – усмехнулась Софья.

– Здесь больше философии, чем во всем Канте. Башни, устремленные в космос, и сложность взаимоотношений. Никаких прямых линий – ни горизонталей, ни вертикалей – все переплетено и взаимосвязано. А ведь этот дом заказал для себя обычный вологодский купец. Что же у него в душе творилось? Здесь весь русский человек. И ведь знаешь, чем кончилось? Тем, что он все состояние, которое с детства зарабатывал тяжким трудом, отдал на революцию, против таких же, как он сам… А потом нарисовал себе на сердце кружочек чернилами и пустил туда пулю. А дом какой?то немец приобрел. Но, как ты понимаешь, долго в нем не пожил. Не смог.

– Смесь пряничного домика с ярославским вокзалом, – обрезала эти рассуждения Софья.

Ее раздражала его восторженность. Как было бы просто и хорошо, если бы он сказал: «Софья, я всю жизнь мечтал с тобой переспать. Я понимаю, что недостоин тебя и поэтому готов компенсировать». Деньги, которые ей нужны, для него ничего не значат. А она в свою очередь готова потерпеть. Вряд ли это будет долго.

Они вошли в дом и оказались в большом холле, в центре которого начиналась лестница. На стене площадки, где она заканчивалась, был огромный витраж опять с деревом, как на окне, но здесь на нем сидели большие птицы с женскими головами.

– Какой ужас. Что это? – Софья одернула руку с лестничных перил, увидев, как они сделаны.

Ограждения лестницы были искусно вырезаны из мрамора, создавая очень натуральный ажурный рисунок из человеческих костей и черепов.

– Лестница – символ движения вверх, а это, чтобы всегда помнить, что жизнь конечна. Думай о смерти, поднимаясь к небесам. Может, меньше нагрешишь. А там, на витраже, Дерево познаний. Из?за его плодов мы и оказались здесь на земле. Этот витраж Луиса Тиффани.

– Я смотрела «Завтрак у Тиффани». Наверное, витраж стоит бешеных денег, – опять прервала его Софья.

– После определенной суммы начинаешь понимать, что деньги ничего не значат. Что вещественно, то не существенно.

Софья опять задумалась, как перейти от этой болтовни к делу.

– Ты неверный смысл вкладываешь. Здесь уместна другая метафора – взбираться по костям и головам к своей цели, – сказала Софья, оглядываясь вокруг.

– Я о таком и не подумал. Интересный у тебя ход мысли. Поэтому ты мне всегда и нравилась. Жизнь каждого человека так уникальна! Ведь миллиарды совпадений должны произойти, чтобы родился конкретно ты и тратить ее, чтобы просто заработать денег, глупо.

– Конечно, когда у тебя денег полно, то можно и чем?то другим заняться. Тебе чего, ты человек мира – сел в самолет и на другой конец света. С твоими?то деньгами!

– Ошибочное суждение. Большие деньги не дают свободы – они на виду. И ты должен примкнуть к какой?то группе и жить по их правилам. Человек мира?! – усмехнулся Семен. – Да я почти год отсюда за забор не выходил! И уехать не могу – у меня здесь свои обязанности. Смотрю, как бы это наше руководство чего?нибудь здесь не натворило.

– Вот как? То есть ты у нас типа смотрящего от мирового правительства? Вот никогда бы не подумала, – удивилась Софья.

– Да, вот так, – как бы ни придавая этому большого значения, сказал Семен. – Смотрю, чтобы местные князьки народ до крайности не довели. А то они всегда мечтают замахнуться на самодеятельность, даже на мировое лидерство. А когда им по шапке настучат, то огораживаются забором и начинают на своих же отыгрываться. Доведут до того, что их народ начинает на фонарях вешать, а потом бегут от него в Париж и Лондон.

– Я бы тоже с удовольствием в Париж… – сказала мечтательно Софья.

– А что тебе мешает? У вас же с Прохором наверняка не один дом.

– Дом есть, а вот нас с Прохором давно нет. Мы с ним отдельно, сами по себе. Ложусь спать в холодную кровать. Так что место вакантно, – Софья попыталась игриво посмотреть на Семена, но поняла, что сейчас это у нее не получится.

Может быть, Семен и отличный психолог и в другой ситуации смог бы понять, что заплаканные Софьины глаза, на которые он обратил внимание в первую же секунду встречи, не имеют к нему никакого отношения. Но он слишком долго ждал этой минуты, представлял все это именно так и сейчас не захотел сомневаться в ее словах. Как спортсмен готовится к самому важному старту, Семен готовился к этой встрече всю жизнь. И сейчас все происходило именно так, как он мечтал много лет.

Началось все с того, что он на втором курсе института уговорил Софью сходить с ним в «Шоколадницу». Несмотря на то, что родители Семена были весьма не бедными, его держали на голодном пайке. На неделю ему выдавали три рубля, что с трудом хватало, чтобы скромно пообедать. Поэтому, даже после двухнедельного голодания у него с трудом хватило денег на то, чтобы угостить Софью. Пирожные, кофе и пара коктейлей Шампань Коблер – это все, что он мог себе позволить купить для угощения любимой девушки. Софья это чувствовала и чтобы не пугать кандидата в мужья, больше ни на чем и не настаивала. На счастье Семена в соседнем от кафе здании был комиссионный магазин. Софья предложила зайти и посмотреть. Она с восторгом разглядывала бронзовые люстры; канделябры, переделанные в настольные лампы; мраморных Венер и Аполлонов; малахитовые шкатулки и натюрморты в толстенных рамах. Семен, скучая, обмолвился, что такого хлама у него дома полно. И это решило его судьбу.

Софья мгновенно напросилась к нему в гости и там, пораженная убранством его квартиры и очень хорошей коллекции живописи, которую собирал репрессированный дед, даже дала себя наполовину раздеть. Но Семен не смог тогда полностью воспользоваться ее благосклонностью, так как из?за редкого общения с девушками, так перевозбудился, что опорожнился очень рано, даже еще не успев снять брюки. Однако Софья, не привыкшая так легко сдаваться, дала ему еще один шанс, пообещав, что придет к нему на следующей неделе.

Семен занял денег, купил огромный Киевский торт, две бутылки вина и перед приходом Софьи под душем самостоятельно снизил градус возбуждения, чтобы не повторить прошлой неудачи.

Поначалу все шло хорошо. Софья, уже видевшая себя хозяйкой этой квартиры, терпеливо относилась к его поцелуям. А когда они стояли у окна, глядя на реку и Кремль на другом берегу, не мешала шарить ему под лифчиком и даже разрешила запустить руку в трусики. Беда к Семену пришла внезапно. Сначала сильно заурчало в животе, а потом почти мгновенно накатила такая слабость и такое стремительное желание попасть в туалет, что он резко выдернув руки из Софьиных интимных мест, с нечеловеческим усилием сжав ягодицы, метнулся в туалет. Через полчаса через тонкую дверь туалета он услышал, как она уходит.