Что курил автор

Наталья Лебедева впилась зубами в курительный карандаш:

– Простите, сударыня, но мы не театр одного актёра, а книжное издательство.

При этих словах нос Феаноры засопел, а губы задребезжали:

– Но вы меня даже не читали! Вот послушайте! – Феанора выхватила из-за пазухи помятую рукопись. – Хренотень против Цеденбала, или последний писк Клоподава перед восстанием чуда-юда-рыбы Ктулху! Эпическая фентезийная русская драма с хеппи-эндом в четырёх действиях! Действующие лица!

Воинствующая писательница сшибла настенную картину с изображением сюрреалистического обеда и уже махала клинком в непосредственной близости от кубка России по десятиборью, поставленному на факс.

– Клоподав, сын тени отца Гамлета – командир эскадрильи космических квакеров! Хренотень, дочь Хрономера – повар, вор, жена и любовница Клоподава! Драндулет Цеденбал Гунбандеробль Квантоконический – трансгенный андроид-мутант, вылупившийся из выеденного яйца сорок второй эльфийской бабушки! Доктор Два нуля в маске осла – отец Цеденбала, дедушка русской эпиграммы, бессмертный богатырь, который всех задолбал! Тамбовский эльф – главный глюк и товарищ игроков! Каракатица Ктулху, плавающая кверху пузом в ванной комнате – создана произволом одного мастера-идиота. Если найду – щупальца поотрываю! А это не вы случайно?! Вы очень на него похожи!

Феанора случайно задела замок стенного шкафа, и все пилотные экземпляры серии «Демиурги влагалища» попадали на пол.

– Анубис с вами! – осторожно заметила Наталья Лебедева, мысленно призывая на помощь секретаршу.

Не успела Феанора ступить на тропинку войнушки и задавить бульдозерной харизмой бесстрашную редакторшу, как Мариночка аккуратно вывела гостью из помещения, нашёптывая ей на ухо адрес конкурирующей фирмы.

Зато кофе Наталья Лебедева готовила себе сама и никогда не пользовалась служебным положением в целях удовлетворения суровой янской ипостаси. Однако не успела она доползти до кофейного аппарата, как щебет слуги достал её по вечно включённой громкой связи:

– Наталья Романовна! К вам начинающий автор крутых бестселлеров Сергей Алхутов!

– Хорошо, пусть войдёт!

Главная редакторша вернулась на место, убрала обгрызенный карандаш в ящик стола и достала новый, а только что дочитанную рукопись Алхутова прикрыла подарочным пресс-папье из папье-маше.

Всамделишный писатель не обманул её скромных человеческих ожиданий. Невысокий, но статный, неопрятный, но уверенный, непонятный, но простой – именно таким, в понимании Натальи Лебедевой, и должен быть тривиальный муж среднестатистической деловой женщины. Лёгкие усы и трекинговый рюкзак за спиной писателя лишь подчёркивали его необыкновенную заурядность.

– Оксюморон вам в катахрезу, – пробормотала она, затем приветливо улыбнулась и протянула руку вошедшему: – Здравствуйте, Сергей Анатольевич!

– Можно просто Серёжа, а ещё лучше – на «ты», – деликатно бесцеремонно предложил писатель, нежно целуя изящную руку Натальи Лебедевой.

– Можно просто Наташа, а ещё лучше – Исида, – ещё раз приветливо улыбнулась редакторша. – Я уже давно прочитала твою рукопись! Она называется «Прикури у трупа».

– Это рабочее название, – заметил писатель. – Мне больше нравится «Дело о недоподстреленной примадонне».

– Да. Так вот, твоя рукопись не подходит нашему издательству.

Наталья Лебедева в третий раз приветливо улыбнулась. Она прекрасно знала, что даже при плохой игре нужно сохранять её видимость, а отказ женщины от рукописи – не повод коситься на верёвку и мыло.

– Почему не подходит?

Сергей Алхутов даже не изображал крайнее удивление – он был крайне удивлён.

– Понимаешь, Серёжа, моя обострённая языковая рефлексия не позволяет оценить твою замечательную рукопись с точки зрения феномена неоднозначности и глубины языковой семантики, позволяющего открывать за словарным значением слова иные, плюрально-вариативные пласты смысла.

Наталья Лебедева перестала улыбаться приветливо и сделалась серьёзной. Сергей Алхутов мудро закивал головой и ответил:

– Язык представляет собой фильтр, который позволяет когнитивной системе отсекать все лишнее из опыта для того, чтобы система не перегружалась и адекватно функционировала.

Редакторша решила, что собеседник ей больше не нравится, и потянулась за карандашом. Но писатель не собирался избавляться от белого флага. Он подошёл к жалюзированному окну и тихим уверенным голосом пригвоздил Наталью Лебедеву к креслу.

– Я всё равно напишу такую рукопись, которую вы издадите, и она станет бестселлером!

– Сергей Анатольевич, разве вы не понимаете, что я как главный парикмахер этого зверинца могу отбрить любую рукопись, вне зависимости от того, сколько денег мне заплатят за её издание?

Но гвозди Сергея Алхутова оказались маяковскими. Он повернулся к Наталье Лебедевой и выставил открытую ладонь.

– Спорим?

Фу! Какая примитивная завязка! Нет ничего скучнее вызова на дуэль, когда её исход предрешён! Наталья Лебедева брезгливо фыркнула и вытащив метафорические гвозди из подлокотников, приветливо процедила:

– Серёженька, у нас здесь не скачки на ипподроме, а книжное издательство. Твои писательские амбиции слишком высоки, чтобы я до них снизошла.

– Какие амбиции, Наташенька? – нахмурился мужчина. – Я хочу поспорить на неиздание своей книги! Рассуди логически: в споре, когда вы издаёте мою книгу, при этом я выиграл, а вы проиграли – вам никакого интереса, учитывая, что отбрить вы можете даже ёжика в каске? Зато в споре, когда вы издаёте мою книгу и выигрываете, но при этом проигрываю я – ваш интерес налицо!

– Значит, ты собираешься подсовывать мне всё более и более отвратительные рукописи, пока я окончательно не признаю, что не видать тебе ни изданных книг, ни моих обнажённых плеч?

– Именно, сударыня! Такая завязка тебе не кажется примитивной?

Наталья Лебедева сняла очки и протёрла большие осмысленные глаза.

– Я выиграю этот спор, и тебе придётся исполнить моё желание, – бросила она.

– А согласен! – подобрал он.

Наталья Лебедева хлопнула по ладони Сергея Алхутова невидимой перчаткой и сказала в громкую связь:

– Мариночка, ты всё слышала?

Сергей Алхутов как стоял, так и лёг прямо на отсутствие мало-мальски приличного ковролина в святая святых всея издательства. Он ещё надеялся, что можно будет отвертеться, но Наталья Лебедева уже перехитрила его дважды: сперва согласившись на спор, а затем сообщив о нём третьему лицу.

– Я вместо вас, Наталья Романовна, завтра пересплю с мамой нашего сисадмина! – пошутила Мариночка. – А этого писателишку мы с вами сделаем, как рыбой об лёд! Клянусь ламинатом!

– Спасибо, моя дорогая! – Наталья Лебедева победно вскинула очки. – До свидания, Сергей Анатольевич! Жду твоих гениальных рукописей, Серёженька!

Проходя мимо смачно жующей лимон Мариночки, Сергей Алхутов ненароком задел стопку разобранных документов, которая свалилась на пол, и все бухгалтерские отчётности перемешались заново.

– Ах, извините! Мариночка!

С довольным лицом съевшего страховой полис самурая писатель покинул приветливый офис крутого издательства «Инжир-пресс».

Глава 4,

В которой придурковатый мистер Бромс прикидывается веником, незаметный доктор Фрейд изображает ведро, а читатель окунается в дебри дворцовых интриг Франции времён царя Гороха Томатное Сердце.

Трафальгарский лес, переполненный дремучими тайнами, непроходимыми дебрями и беглыми каторжниками, был последним препятствием на долгом и тенистом пути виконта де Каната к его цели – таинственному замку герцога Буржуйского. За последние девять дней своего незаконного променада, чреватого Бастилией, Тауэром, Биг Беном и бедламом, вместе взятыми, молодой и храбрый де Канат загнал пять лошадей, сменил семь любовниц, выпил девять галлонов пива и убил в нечестном бою пятнадцать гвардейцев кардинала Макраме. Но при этом виконт потерял сотню золотых экю, свою шпагу, мушкет, совесть и честь, а также трёх лучших друзей – Отброса, Матроса и Кипариса, которые были ни кеми иными, как сворой охотничьих псов. Уставший, располневший, злой и вдобавок голодный, виконт де Канат пришпоривал шестого нормандского скакуна в единственно возможном направлении, мечтая лишь о том, чтобы король, королева и чёртов Париж поскорее сгорели в аду.

Но, даже будучи в прескверном расположении духа, и вооружённый лишь украденным с постоялого двора пучком редиски, виконт де Канат оставался отъявленным дворянином, потомственным мушкетёром и отважным прохиндеем. Поэтому он, несмотря на густую чащу и страх сбиться с дороги, сразу же почувствовал, что скоро столкнётся с большим конным отрядом неизвестного происхождения. А поскольку просека, протоптанная двумя десятками поколений преследуемых заговорщиков, существовала только одна, виконт де Канат, забыв про педаль тормоза, ринулся прямо на противника.