Что курил автор

– Извините, господа сыщики, – неожиданно вмешалась миссис Коттон. – Это я курила вашу улику.

Бодрая старушонка взяла окурок у мистера Бромса и достала из кармана ещё три таких же. После чего, победно взмахнув ланчем и забрызгав доктора Фрейда майонезом, помпезно удалилась к себе в подвал.

– Ну что ж! Если других доказательств нет, я перехожу к развязке! – мистер Бромс отошёл в левый угол гостиной, чтобы хорошо видеть окружающих.

– Но, может быть, мы дождёмся шефа полиции Розенблюма? – предложил инспектор Апгрейд.

– Он подслушивает под дверью. Впустите его, пожалуйста!

– На кой ляд он это делает? – Апгрейд распахнул скрипучую, как часы с несмазанной кукушкой, дверь гостиной.

– Преступник всегда возвращается на место преступления, чтобы покаяться, – подумал вслух мистер Бромс.

Грузный, как дилижанс, но в то же время коварный, как английский танк, шеф Розенблюм впихнулся в гостиную. Он бросил нервный взгляд на доктора Фрейда, три ненавистных взгляда на сэра Дермантина, четыре непонимающих взгляда на инспектора Апгрейда, два похотливых взгляда на тело Доры и, наконец, повернулся к мистеру Бромсу.

– Что здесь происходит? – спросил он. – Кто все эти люди?

– Сейчас я всё объясню, – сказал мистер Бромс.

– Только не это, – простонал доктор Фрейд. – У меня от его идиотских объяснений голова раскалывается.

Но было слишком поздно, поскольку все действующие лица этой трагической драмы уже собрались волей пронырливой судьбы в нужном месте. Осталось лишь дать прикурить судебной машине, потому что никто даже не догадывался, какой дырявый пеньюар припрятал в своих тёмных рукавах любитель дешёвых трюков мистер Бромс.

– С тех пор, как сэр Дермантин заплатил миллион марок шефу Розенблюму за то, чтобы тот избавил его от ненавистной супруги, несчастная певица Мэри Элизабет не знала покоя. В конце концов, ей пришлось поменять внешность в кабинете доктора Фрейда и превратиться в Дору Розенблюм. Но инспектор Апгрейд узнал об этом, услышав, как Дора поёт в своей ванной арию Проходимца из оперы Тоскани «Босса мне в чачу». Замечу, что инспектор Апгрейд приходится кузеном сэру Дермантину, является зятем шефа полиции и отчимом Мэри Элизабет.

При этих словах ладони инспектора Апгрейда покрылись потом. А мистер Бромс хладнокровно продолжал, держа озабоченную компанию на прицеле «Магнума» 38 калибра.

– И вот сэр Дермантин узнал, что Мэри Элизабет не только жива, но и вышла замуж за того, кому он поручил изнасиловать её, а затем убить. Ярости сэра Дермантина не было предела! Он пришёл домой к Розенблюму, состряпав себе алиби посредством миссис Юнг, но неожиданно застал там доктора Фрейда. Вместо того чтобы кастрировать доктора, он позвал Ганса, и под дулом револьвера они заставили моего друга нанять инспектора Апгрейда, чтобы тот имитировал выстрел из арбалета, в то время, как доктор Фрейд незаметно сделает смертельный укол несчастной женщине у меня дома. Договорившись, сэр Дермантин и шеф полиции отпустили Мэри Элизабет, зная, что она немедленно примчится ко мне!

Лица всех присутствующих, в том числе доктора Фрейда, заметно потухли и превратились в выставку цветочных горшков с гортензиями.

– Ваш план почти удался, но вы не учли одного! – добавил мистер Бромс.

– Неужели вас? – безнадёжно спросил сэр Дермантин.

– Может быть, меня? – обнадёживающе уточнил шеф Розенблюм.

– А может, миссис Коттон? – перепугался доктор Фрейд.

– Окурок? – сморозил глупость инспектор Апгрейд.

– Нет! Но прежде, чем я скажу, кого вы не учли, признайтесь в том, что всё сказанное мной – мерзкая правда!

– Да! – хором признались все.

Мистер Бромс хитро прищурился и демонстративно засунул телефонную трубку в рот.

– Мэри, хватит прикидываться остывающим трупом! Вставайте!

Оперная дива вскочила на километровые ноги и вынула стрелу из трепетной груди. Живая и невредимая, с крючковатым носом картошкой и белокурыми локонами спадающих до пят волос, она была куда симпатичнее образа гламурной потаскухи из Альберт-холла.

Сэр Дермантин и Ганс Розенблюм схватились друг за друга и упали на колени. Инспектор Апгрейд закрыл лицо руками и завыл, как белуга на нересте. Доктор Фрейд, ничего не понимая, сожрал в порыве страсти каминную решётку.

– Барышня Телефон на связи? Соедините меня, пожалуйста, с заместителем шефа полиции. Пусть пришлёт нарядный наряд в бордель доктора Фрейда. Хорошо, жду.

Мистер Бромс покачал пистолетом в сторону преступников и ехидно спросил:

– Мэри, может, вы простите их прямо сейчас?

– Может, и прощу, но не прямо сейчас, – улыбнулась дива улыбкой, от которой стало всем светлей.

– Ну а вы что прокисли, доктор? Львиную долю работы выполнила Мэри, и всё – ради вашей с ней будущей свадьбы. Мне пришлось вмешаться лишь на завершающей стадии её плана, – и мистер Бромс снял с доктора Фрейда наручники.

– Но… мистер Бромс… а как же проклятая стрела?!

Доктор Фрейд всё ещё боялся прикасаться к Мэри, в то время как сэр Дермантин, шеф Розенблюм и инспектор Апгрейд трепетали в углу комнаты под присмотром скалки миссис Коттон.

– Я сам швырнул её в Мэри, – пояснил мистер Бромс. – Всё остальное – красивый трюк, разыгранный нашей прекрасной леди ради избавления от коварных родственников по мужской линии, не так ли?

Мэри Элизабет вытащила из-под платья металлический корсет и со скоростью неадекватного мустанга бросилась на шею доктора Фрейда, где и зацеловала его до смерти.

– Стоп! Снято! – воскликнул бородатый режиссёр, и подъёмник аккуратно спустил его на землю.

Актёр, игравший сэра Дермантина, сбросил судейский парик, фрак и кальсоны. Актёр, игравший инспектора Апгрейда, вынул из-под кителя три пуховых подушки, а изо рта – надувные зубы. Актёр, игравший шефа Розенблюма, скинул с себя противный южносаксонский акцент. Актриса, игравшая Мэри, подошла к режиссёру и отвесила ему три пощёчины.

Мистер Бромс и доктор Фрейд переоделись в костюмы друг друга и, откровенно торопясь, покинули сорок восьмой павильон.

Глава 3,

В которой писатель Сергей Алхутов яростно спорит, редактор Наталья Лебедева спокойно оспаривает, а читатель радуется тому факту, что пружина интриги закручивается в ленту Мёбиуса.

Наталья Лебедева, невысокая босая брюнетка в длинной складчатой юбке, шейном платке и симпатичных круглых очках, перелистнула последнюю страницу рукописи и закурила третий простой карандаш. Утро слабо зарождающегося летнего дня напомнило ей о том, что главный редактор издательства «Инжир-пресс» – длинноволосая, обаятельная, умная и коварная женщина с неудавшейся личной жизнью и бретонскими корнями – вовсе не обязана высиживать в своём кресле на колёсиках крутые яйца новых литературных откровений. Но ручейковое журчание секретарши по вечно включенной громкой связи вернуло Наталью Лебедеву с крыши курятника на привычный насест.

– Наталья Романовна? К вам необычный экземпляр – Феанора Синдарин с южнобутовских окраин!

– Хорошо, Мариночка, пусть войдёт!

В святая святых всея издательства затесалась женщина размером с пилораму в средневековых доспехах, вооружённая игрушечной навахой. Взмахнув оружием, она прокричала:

– Суилад! Смерть эльфам!

Наталья Лебедева смерила гостью трёхэтажной линейкой и тоном, не требующим понимания, оповестила:

– Извините, сударыня, но ваша толкинутая сестра у нас не пользуется спросом. Обратитесь, пожалуйста, в издательство «Мордор Классик».

Глаза Феаноры вспыхнули, словно два фальшивых изумруда, и она надрывно заверещала:

– Вы ещё не знаете, что я вам принесла! Трепещите! Я принесла вам единственную в мире пьесу на стыке трёх жанров! Она называется «Чужой против переводов Гоблина, или восстание Святого Хрономера!»