Божественная трагедия

– Переступая эту стену, ты должна исполнять законы подземного мира и молчать. Это царство мертвых.

– Да будет так, – смиренно сказала инанна.

– Сквозь семь ворот лежит путь к трону сестре твоей, великой Эрештигаль. Пройди сквозь них и богиня встретит тебя.

Первые ворота прошла Инанна, и Нети молча снял с нее венец Эдена.

– Что ты делаешь? – гневно крикнула Инанна.

– Смирись, Инанна. Всесильны законы подземного мира. Во время подземных обрядов молчи.

Нети повесил у ворот прямо на стену венец.

– Ты заберешь его, когда будешь возвращаться. Он никуда не пропадет.

Сразу за первыми воротами, открылось бескрайнее поле, и только почти на горизонте Инанна разглядела еще одну стену. Как и первая она не имела начала и конца. И ворота только в одном месте, очень далеко от ворот внешней стены. Чтобы мертвецы не смогли выбраться из своего вечного пристанища.

Но Нети и Инанна оказались у ворот второй стены в одно мгновенье. Когда богиня проходила сквозь маленькую неприметную калитку, Нети снял с нее лазурное ожерелье.

– Что ты делаешь? – воскликнула Инанна.

– Смирись, Инанна. Всесильны законы подземного мира. Во время подземных обрядов молчи.

Так они прошли все семь ворот и семь стен. И перед каждой, Нети срывал с богини один из ее амулетов и вешал на стену у калитки. У последних Нети сорвал с Инанны повязку с бедер, и богиня предстала абсолютно голая. Но ей было все равно. Лишь бы договориться с сестрой о Думузи. Она гордо пошла дальше, уверенная в свете своей красоты. Даже мертвые, должны заглядываться на ее свет.

Когда они вышли из последних ворот, перед ними предстал дворец Ганзира, созданный из единой скалы лазурита. За ним мертвецы вечно бродили, и тень их сознания погружалась в забвение. Они прошли внутрь дворца и в огромном зале на троне восседала Эрешкигаль. Богиня подземного мира вскочила с трона и медленно села обратно. Внимательно и напряжено смотрела сестра на Инанну, и, кажется, была удовлетворена увиденным. Инанна тоже рассматривала Эрешкигаль. Та изменилась сильно за то время, что они виделись последний раз. Смерть людей стала пугать значительно больше, чем раньше. Им стало что терять, и внешность богини, владеющей царством мертвых изменилась. Раньше она была черноволосой, бледной женщиной(этой бледности загорелая и кипящая жизнью Инанна иногда завидовала). Сейчас лицо Эрешкигаль было впалым, кожа натянута на кости как у старика, глаза провалились, когда-то красивые черные волосы спутались в чудовищные колтуны шевелились змеями. Инанна, же в своей наготе бронзовой от солнца кожей, сама светилась в мрачном темно-синем дворце, куда никогда не заглядывает солнце. Инанна, осталась довольна ощутимой разницей во внешности.

– Ты оставила все свои амулеты, сестричка, – насмешливо произнесла Эриштигаль.

– Да, моя дорогая, и я рада тебя видеть.

– Не надо лгать в моих владениях. Ты не видела меня тысячу лет. Зачем ты явилась ко мне?

– Я пришла с просьбой… – начала Инанна

– Пришла с просьбой, – расхохоталась Эрешкигаль. – Великая Инанна пришла с просьбой! Да как ты меня смеешь просить?! – голос богини подземного мира стал раскатистым и гремел во всех уголках ее дворца. – Я знаю, зачем ты пришла. Ты пришла соблазнить моего мужа, смелого Нергаля. Ты пришла убить меня и править вместо меня с ним. Ты пришла извести еще не родившееся мое дитя.

Инанна пыталась возразить против несправедливых обвинений. Но, ее голос был не слышен во дворце сестры. Внезапно, она почувствовала, какая она маленькая и беззащитная, впервые за многие многие тысячелетия. Что она, вероятно, совершила чудовищную ошибку, отправившись сюда, за помощью своей злобной сестрицы.

Она посмотрела на Эришкигаль. Та замолчала, но ее глаза провалились в черноту из которой блеснули молнии и мир для Инанны померк.

Она упала замертво, безжизненная. Мрачные подземные существа подползли к трупу Инанны и повесили прекрасное обнаженное тело богини на безобразный железный крюк вниз головой прямо по центру тронного зала дворца с густой синей темноте лазурита.

Шаг 12. Ванна для Геракла

На немецких автобанах нет ограничений. Черный субарбан мчался под 250 по почти пустой дороге. Марлен иногда посматривала в зеркало заднего вида, в котором отражалось лицо водителя. Лицо Макса было зверское, напряженное, желваки играли во внутренний пинпонг, подбородок синел двухдневной небритостью. Это жесткое лицо воина вызывало восхищение. У ног Марлен храпел Барт. Но она не обращала на него никакого внимания, что-то вроде песика заснувшего в ногах. А сила, поселившаяся в Максе, делала его невероятно привлекательным.

Вдруг Марлен показалось, что это не Макс, а Алекс сидит за рулем автомобиля. Что в машине они вдвоем. Ведь он так и несся в никуда… И это было где-то в Германии. Где же? Где? Название не приходило. Она смотрела на своего Алекса, ей хотелось обнять его, почувствовать его тепло. Она протянула руку и почувствовала сначала просто тепло тела, а затем будто током дернуло. Она поняла, что они несутся навстречу смерти.

– Алекс! Алекс! – заголосила она. – Останови! – и, опомнившись, добавила уже спокойно:

– Макс, чуть помедленнее.

– Не могу, – отозвался Макс, но скорость чуть сбросил.

Марлен показался и голос похожим на голос Алекса.

– И останови на ближайшей заправке.

Точкой во фразе белый спортивный автомобильчик впереди резко ушел влево, развернулся и запрыгал по трассе теннисным мячиком. Макс ушел от столкновения чуть изменив курс.

– Мать твою, – сказал он по-русски, глядя в зеркальце заднего вида, смотря как стремительно скачет по дороге смерть.

Ранним утром машину бросили не далеко от границы со Швейцарией во Фрайбурге – не хотелось связываться с таможней, да и наверняка на ней стояли какие-нибудь маячки. Там же сняли наличные с карточек, все равно этот пункт в их перемещениях раскрыт, купили новые телефоны.

– Куда дальше едем? – поинтересовалась Марлен, когда они пришли на железнодорожный вокзал.

– На юг, – весело сказал Барт. – Я все больше и больше думаю, что Константин отправил одну часть в Рим. И Шекспир об этом же…

– Все-таки Ромео и Джульетта?

– И не только, – и с видом заговорщика он отправился к автомату по продаже билетов.

Несколько часов и три пересадки, и они въехали в Рим.

Вечный и прекрасный город встретил их тепло. После промозглой Германии, Максу захотелось нырнуть в густое голубое небо. Вечернее солнце заставило их скинуть верхнюю одежду, и Макс с удовольствием оценил узкое бежевое платье из атласной ткани на Марлен, едва доходящее до колен. И то, что обозначалось под платьем.

«Прекрасна, как Хаят», – проговорил про себя Макс.

Барт действительно, бывал в Риме много раз, знал и любил этот город. Отель на площади Навона подошел бы и наследному принцу, путешествующему инкогнито. Скромный снаружи, но зато с балконом и джакузи на открытой мансарде. Макс вышел, стянул футболку и подставил грудь майскому солнцу, страстному и обжигающему. Он прыгнул в джакузи, усталость и напряжение последних дней стали покидать его с каждым пузырьком. Боковым зрением он заметил движение около его ванны. Конечно, Макс понимал, что Марлен остановилась в другом номере, но итальянское солнце так возбуждало фантазии!

В джакузи плюхнулся Барт. Макс поморщился. Сидят как два педика. Но Барта, вероятно, это не смущало. Он громко стонал, выражая свое полнейшее удовлетворение происходящим: Римом, солнцем и бурлящей теплой водой.

– Где будем искать? – спросил Макс, чтобы деловой разговор компенсировал двусмысленность принятия ванны двух       мужчин.

По дороге они почти не разговаривали – в машине было опасно, а в поездах – сон вырубил.

– Хороший вопрос, – хохотнул Барт, отхлебывая коньяк из широкого бокала. – В Риме часть нашего амулета, спрятал Константин. Больше некому. Значит надо искать места, непосредственно связанные с ним. В Риме таких мест несколько. Наверняка, там все уже перерыто: и Триумфальная арка, и мавзолей Елены, и статуя Константина на Капитолийском холме.

– Ну так что же?

– На Форум, конечно, на Капитолийский холм.

– Так там же все перерыто – не ты ли это только что сказал?

– А Шекспир?

– Вы путаетесь в показаниях, господин… Ты про Шекспира и этот Капитолийский холм уже рассказывал тем, в Берлине. Только что-то они не сильно довольны были.