Божественная трагедия

– А вы не помешайте друг другу храпом, на кровати-то звукоизоляционных переборок нет.

Она зашла в свой номер и тут же наполнила бокал до краев и схватила телефон. Невзирая на все предупреждения Барта о безопасности, она зашла в месседжер и набрала сообщение Ангелу «поговори со мной».

Ангел ответил через пол минуты, словно ждал ее письма.

«Это небезопасно. Я сам к тебе постучусь. Выходи из аккаунта».

Марлен послушалась и удалила приложение. Через минуту она получила сообщение по мессенджеру.

«Этот номер никто еще не знает. Что ты хочешь узнать?»

«То что мне ты писал. В Петербурге. Про детей. Откуда ты узнал?»

«Узнал что?»

«Что у меня не может быть детей.»

«Это не правда. У тебя будут дети.»

«Но как ты узнал?»

« Элементарно. Я о тебе выяснил все. Взломать сервер клиники и посмотреть диагноз – пара пустяков. С такими диагнозами у нас в Лос Анджелесе женщины рожают. Заработаешь денег – и врачи тебе помогут».

«Но почему ты изучал меня? Ведь ты же работал с Бартом. А мы с Бартом еще не были знакомы к этому времени. Да и с Виктором тоже.»

«Я следил за Виктором. Знал, что он ищет вместе с Гетцем артефакт. Раз он в Питере оказался, и Барт там же, то рано или поздно Виктор позовет Барта. И про тебя все элементарно. Виктор, прежде чем брать человека на работу, изучает его полностью. Я знал, что он тебя собирается нанять. И тоже, кое-что выяснил».

«А Инанна, правда, спускалась в подземный мир с этими амулетами», – неожиданно написала Марлен.

«В те времена серверов не существовало. Нечего взламывать»

Марлен допила бокал и сон одолел ее. Телефон так и остался в ее руке, будто она что-то хотела написать в ответ, но не успела.

Шаг 14. Без глаз

Рачовски очнулся от резкого стука в стекло. Он обнаружил себя сидящим за рулем. Кто-то аккуратно посадил его в его субарбан. В окно машины стучал полицейский. Рачовски мысленно пробрался через мощный треск от удара в голову и вспомнил, как открывается окно.

– Sie k?nnen nicht in das Auto rutscht

– Ja, ja, – Рачовски, хоть и не знал немецкого, понял, что ему лучше убираться отсюда.

Он завел машину и посмотрел на сидения. На них пристегнутыми располагались тела агентов. Рачовски проверил пульс на горле у того, кто сидел на пассажирском справа от него. Бьется. Ну и зря, мистер … В следующий раз вам так не повезет.

Рачовский быстро отъехал, чтобы полицейский не стал задавать вопросы, с чего вдруг в большой черной машине заснули четыре человека. Он остановился в паркинге. В машине у него было еще трое. Те, кто оставался на улице. Видимо, Макс, чтобы не привлекать внимание полиции, посадил всех в машину. Так, а где же остальные? Последний раз он видел изображение с их камер, когда они болтались в подземелье. Надо их освободить. Энди, конечно, совсем не хотелось освобождать Умника, но… Энди растолкал сидящего справа Волтентена. Тот застонал, открыл глаза и тупо уставился на него.

– Идти можешь? – резко спросил Рачовски.

– А… – ответил он и вырубился.

Подал голос Волтентен:

– Я пойду.

Идти и самому Энди было сложно. Болело все тело, хотя били по голове. Ну да ладно, не привыкать. Чувство было как от наркоза. В голове мутно, а глазах телевизионные помехи. Вкололи ему что ли какую-то гадость? Они медленно добрались до Базилики. Полицейского не было. Спустились вниз, благо двери оставались незапертыми. Лабиринт арок и сводов был в полнейшей темноте, но с помощью фонаря агенты в конце концов нашли нужную камеру. Тела висели подвешенные к потолку. Рачовски глянул на часы. Они висят так пару часов. Если б они провели всю ночь, то его ребята бы умерли. Кровь приливает к мозгу, и человек умирает от сердечной недостаточности. Макс ответит за это. Хотя, Рачовский вдруг вспомнил, что перед тем, как разбить камеры, тела были сняты. «Вероятно, чтобы получше связать», – подумал он. А потом снова подвесил. Садист. Рачовски сделал шаг вперед и распластался в липкой луже. Он подсветил фонарем – вся камера была залита полу-запекшейся кровью.

Он подсветил тела еще раз. На месте глаз зияли огромные кровавые дыры. «Что за черт!», – ужаснулся Рачовский. Походить к телам не имело никакого смысла, все документы и бумаги по операции из карманов всегда изымались, Энди лично проверял каждого. Так что эта информация навести на их след не может, если полиция доберется до этого глухого подвала раньше группы зачистки. А пока тела, как ни прискорбно в память о товарищах, но придется оставить здесь, висящими вниз головами. Всех четверых, если считать и Гетца. И главное, не наследить. Не оставить даже волоска. А вот убийцы тут явно наследили. И когда их интерпол отыщет, тут можно напрячь связи и заполучить все найденные амулеты. Он осмотрелся.

Поднявшись из подвала, Рачовски набрал номер: «Команду зачистки! – резко произнес он, – Трир. Базилика».

Только сейчас до него вдруг разом дошел весь ужас ситуации. Он не терял ребят со времен операций в Сирии. Но там были другие задачи, другая обстановка, другое руководство, другая страна. А здесь, прямо в центре Европы, вот так разом потерять трех бойцов и еще одного консультанта. Да еще эти выколотые глаза!

Он запросил записи уличных камер. Ответ его службы тех поддержки не удивил. Камеры были выключены, как только Макс вышел из Базилики.

«Кто ты такой, Макс?»

Шаг 15. Кресты и шпаги

Макс поглощал десятый кусок прошутто за завтраком, когда появилась Марлен. Он с удовольствием смотрел на ее фигуру в узких голубых джинсах и короткой курточке с каким-то крестом из блестящих кристаллов.

«Прекраснее Хаят», – подумалось Максу.

Кофе на открытой веранде прямо на площади Навона, превращал все прошлые события в дурной сон, не из этой жизни. Вбежал испуганный Барт, в его трясущихся руках трепыхалась красный конверт.

– Нас       нашли! Они знают где мы! – и он бросил       бумагу на стол.

Макс нарочито медленно повернул голову и лишь скосил глаз на конверт сочного алого цвета, на котором в правом верхнем углу красовался белый восьмиугольный крест. «Опять этот крест!» – про себя выругался Макс. Он медленно протянул руку к конверту и вынул оттуда лист белой бумаги.В правом верхнем углу изображен красный щит с белым крестом. Красивым шрифтом, будто выведено гусиным пером и чернилами, значилось:

«Дорогие друзья, прошу прощения за беспокойство, которое могло доставить вам сие послание, но обстоятельства заставляют меня потревожить ваш отдых в Вечном городе. А также прошу меня извинить за полуофициальный тон данного письма, он также обусловлен теми же самыми обстоятельствами.

Позвольте представится, Эдвард Лингфилд, Почтенный Бальи Ордена Мальты, и ваш добрый друг по совместительству.

Ввиду последних событий, имевших место приключиться с вами в последние дни, я искренне рекомендую не отказывать мне в просьбе встретиться с вами и прояснить сложившуюся ситуацию.

Смею вас уверить, что данная встреча будет вам крайне полезна.

Я надеюсь, что не утомил вас старомодным обращением на бумаге, мне просто хотелось показать вам свою расположенность, близкое участие и неусыпное внимание (слова «близкое» и «неусыпное» были подчеркнуты).

Буду счастлив вас видеть всех в полном составе в ресторане «Osteria Gabriello» на via Vittoria сегодня в 19.00

До этих пор, наслаждайтесь Римом, Вечным городом.

P.S. Смею порекомендовать вам замечательный маршрут по Форуму от арки Константина до Капитолийского холма, почувствуйте дух великих Цезарей.

«Они за нами следят и все слушают. Мы как на арене цирка под прицелом тысяч глаз», – Макс передал бумагу Марлен.

Та отстранённо взяла листок и через минуту небрежно бросила на стол. Во всей этой сцене Барт совершенно выбивался, подпрыгивая и дергаясь от нетерпения. Он вглядывался в глаза читающих, стараясь разгадать эмоции и найти компаньона по панике.

– Вы вчера говорили о Капитолийском холме? – почти равнодушно спросила Марлен, и не дожидаясь ответа безапелляционно заявила: – Мои планы меняются, мне в ресторан не в чем идти, я иду по магазинам. Как я понимаю, идти туда, куда вы собирались не имеет никакого смысла, так что я не много потеряю. А идти в приличное место в джинсах не собираюсь.