Темь. В поисках истины

Леха стал пунцовым.

– Нету на мне крови! – заявил он. – И не было! Это придурь разная и шпана идеологию путают с уголовщиной! Да и в прошлом это давно. Сейчас скины ваще цивилизованные!

– Ага, – продолжал изучать его Митромир. – Идеология. Скинхед-миротворец на пенсии. С культурным образованием, судя по лексикону.

Если бы Леха был штопором, он немедленно ввинтился в пол, лишь бы исчезнуть из поля зрения Митромира.

– Ага, – еще раз загадочно сказал Митромир, закончив исследовательский процесс и придя к каким-то выводам. – Что ж, очень даже может быть, ты поедешь с нами. Посмотрим…

Логично возник следующий вопрос: а каким образом получить в пользование призванный транспорт. Поскольку чары начисто отметались, Митромир строго посмотрел на Никитича и осведомился о его запасах денежной наличности. Дед сердито засопел и ответил, что ввиду прирожденной скромности он на «хамлерах» не катался, но подозревает, что аппетиты Митромира ему не по карману.

– Так, – невозмутимо кивнул Митромир. – Я это предполагал. Но не расплачиваться же нам скифским золотом… Зачем дразнить корыстолюбивую судейскую и прокурорскую общественность? Что ж, придется вызывать Вована. Он и машину оформит, иначе мы застрянем здесь еще на неделю… Кроме того, экипироваться всем надо. Нет, без Вована не обойтись.

– Без этого хама?! – взвился было Никитич, но под строгим взглядом Митромира умолк и отправился на кухню, откуда вскоре послышалось звяканье, бульканье и обиженное сопение. Похоже, Никитич заливал горе испытанной грибной настойкой.

Митромир выудил из кармана серого пиджачка мобильник и конспиративно удалился в соседнюю комнату на переговоры с неведомым Вованом. Леха переглянулся с Антоном и потащил его на кухню к домовому.

Дед действительно утешался в соседстве со старинным зеленым графином и зеленым же стаканчиком.

– Никитич, – горел нетерпением Леха, – скажи, кто такой Митромир? Что еще за Вован? И вообще, куда путешествие-то?

– Всему свое время, – отрезал Никитич. – Митромир – посланец Радегаста, и этим все говорено. Маг он, если считать по-вашему. Скитается тут… Где ни попадя. Но – наш, Светлый. А Вован – хам, недозревший лешак и этот… фофан. Вот.

– Фофан – это фуфло, – доходчиво объяснил Антону всезнающий Леха. – А Радегаст?…

– Не трогайте светлое имя немытыми лапами, – строго сказал Митромир, входя в кухню. – И уж тем более в соседстве с Вованом-фуфлом. Фуфлы, хухры-мухры, чмошники и прочие особи тоже полезны для общего дела. Без червей и земля не родит. Так и быть, сегодня обещаю вам вечер познаний. В границах разумного…

Глава 6

Явившаяся в штаб-квартиру после шопинга Весняна, доверху нагруженная, как истинная российская домохозяйка, сумками и пакетами, вместо мирной картины сборов в дальний поход застала зрелище очередного скандала.

Посреди зала в кресле по-хозяйски развалился ражий бритый детина в костюме-тройке явно не отечественного изготовления, важно посверкивая многочисленными перстнями на пальцах. Вокруг него носился распаленный от гнева Никитич с вздыбленной бородой и вел ожесточенную дискуссию, время от времени зачем-то забегая на кухню. Поодаль притихли Антон с Лехой, а рядом скромненько сидел на стульчике Митромир, невозмутимо внимая нарастающей перепалке.

Разгружаясь в прихожей от поклажи, Весняна поняла, что оба оппонента уже перешли к выяснению родословных.

– Пригрели, тебя, лешака, в этом граде, – орал Никитич, – И не посмотрели, что прадед твой еще при царе-батюшке Петре ватаги лихоимцев важивал да честных путников грабил!

– А че, в натуре? – важно отзывался детина. – Ну, бомбил малость с пацанами, дак че такого? Зато по понятиям жил, правильный предок был. А ты в курсах, что до него прапрадед мой поляков в болото занырил? И приписали потом какому-то людишке Сусанину – фраеру, зуб даю. Во как! Зато конкретные лешие были родаки мои… Истинные, наших земель.

– Какие же они лешие! – взвивался Никитич. – Лешаки как есть, безродные да бродячие, без логовища да округи своей… Калик перехожих на путях проезжих бомбящие… тьфу, то есть обирающие! И полячишек твой прапрадед если и завел куда, то ободрал до нитки, вот.

– Сам ты калика тот, – тихо, но с угрозой цедил оппонент. – А еще пофырчи, так и калекой станешь… И бомбил прапрадед не фраеров разных, а конкретных коммерсантов, долю снимал. На общаке сидел и в авторитете был. А твой прикид, дед, вообще в непонятке, и к мамаше твоей, в натуре, не один леший хаживал… Может, и орки из-за бугра. Так что ты на наш род не кашляй, понял?

Никитич побагровел, задохнулся и вновь исчез на кухне, откуда раздалось запаленное бульканье.

– И че мои родаки в домовене нашли? – задумчиво прогундел детина. – Клубок шерсти, а туда же… Прижало их конкретно, зуб даю, иначе…

Договорить ему не дала Весняна, фурией влетевшая в комнату. Ее глаза нестерпимо полыхали зеленью.

– Это какая образина тут о домовене поганый язык чесала? – осведомилась она. – Уж не Вован ли? И с каких пор ты, морда лешачья, таким смелым стал с дедом моим?

Удивительное дело, но при виде Весняны весь нахрап детины мгновенно испарился, а сам Вован даже уменьшился в размерах. На его рябой физиономии явственно стали проступать какие-то бугры и наросты, уши начали удлиняться, заостряясь, гладкие толстые пальцы быстро покрывались сеткой борозд…

– Весняна! – хрипло возопил он, пытаясь выдраться из словно прилипшего к нему кресла. – Прости, Весняночка! Ну, поцапались малость с Никитичем… Он первый начал, век воли не видать!..

– Весняна, – строго вмешался, наконец, Митромир, с некоторым изумлением глядя на домовену, – Заканчивай с чарами. Баланс нарушаешь.

– Кому-то, значит, можно нарушать, – буркнула девушка, – А кому-то и слова сказать не дадут… – и нехотя повела рукой.

Физиономия Вована приобрела прежний вид, и он схватился за щеки, бережно ощупывая их. Появившийся снова в зале Никитич с величайшим удовлетворением наблюдал эту воспитательную процедуру.

Однако Вован, услышав о балансе, который нельзя нарушать, заметно приободрился и начал возвращать себе слегка хамоватый вид.

– Ладно, – сказал он, возвращаясь, видимо, к предыдущему разговору. – Если Никитич такой бедный, что тачку не потянет, то джип я пригоню. И с оформлением, и с ментами разберусь, они все у меня на прикупе. Но с этой… как ее… амуницией, Митромир, сам шкандыбайся. Че я буду в барахле разбираться – куртках да сапогах. Я вам башляю – остальное не моя тема.

– Так, – сказал Митромир.

В комнате воцарилось молчание. Вован старательно любовался перстнями.

– Вспомним историю, – ласково сказал Митромир. – Лет пятнадцать назад как тебя звали в банде, из которой я тебя выдернул? Молчишь? Правильно – Вивисеком звали. За твою наружность, словно над тобой вивисекцию произвели. Грамотный у вас там был один такой, бывший доктор биологических наук. А вот о том, что в этом мире имеются лешаки, не знал. Материалист, понимаешь… Очень любил над живыми коммерсантами опыты производить. В царство небесное он уж точно не попадет.

Вован вздрогнул, словно вспомнил что-то, и побледнел.

– Не попадет, как и вся банда, – продолжал Митромир. – Одного тебя я пощадил, потому как однажды ты отпустил заложника-парнишку. После чего твои дружки пожелали сделать тебе харакири. Конечно, этого не получилось бы – что толку тыкать ножиком в дерево, но вот сжечь тебя они могли бы додуматься.

Вован продолжал бледнеть.

– Я помог тебе из образины сделать пристойный людской образ. Исправил твою уголовную лексику, насколько было возможно. После чего ты органично вписался в ряды местных чиновников. И даже быстро пошел на повышение, потому как хорошо знал лесные законы. Тебе еще помогало чутье лешака. Набрав на взятках капиталец, завел свое дело. Очень быстро снюхался с местной братвой. Помнится, ты даже хотел купить корону вора в законе, но я тебя отговорил. Помнишь?

– Помню, – кивнул побелевший Вован. – Ты сказал, что такие короны быстро слетают. Вместе с головой.

– Ну, вот, склерозом не страдаешь… И ты пошел дальше во власть. Ей такие всегда позарез нужны. Потому что она из таких вот в основном и состоит. Кто ты у нас сегодня, Вован?

– Депутат какой-то, – быстро отрапортовал Вован. – Кандидат в губернаторы. Сопредседатель партии этих… правых? Или либералов?

– Неважно, – кивнул Митромир. – Продолжай.

– Академик академии информатизации, академии культурологии и искусств, член издательского совета… – затараторил Вован.

– Это лишнее и слишком долго, – отрезал Митромир. – Я планировал дотянуть тебя до московского уровня. До самых верхов. Там ты бы тоже стал своим. Я дал тебе возможность искупить вину перед загубленными тобою ранее людьми, послужить Светлому делу, когда придет время. В тебе, несмотря ни на что, было светлое зерно. А что я вижу сейчас?

Вован понурил голову.

– Вижу я бритоголового тупого урку с тугой мошной, кучей мандатов и удостоверений – и не более. Да еще забывшего, что такое благодарность! Конечно, и в таком качестве ты с успехом можешь быть министром и уважаемым членом элиты. И все же, что случилось, Вован? Ты снова захотел стать бродячим лешаком?

Вован как-то затравленно пригнулся.

– Или, быть может, ты решил стать Темным? – с угрозой спросил посланец Радегаста. – Тогда у нас будет совсем другой разговор.