Иллюзия вторая. Перелом

– Ощущаете ли вы свой кровоток, будучи цельным? Можете ли вы утверждать что кровь, находящаяся в вашем сердце была там раньше, чем само сердце? Или то, что сердце породило кровь? Представьте, что движение вашей крови по сосудам – как движение времени в мире. Ощущаете ли вы его? Чувствуете ли? – дракон говорил медленно и внятно, – нет, не ощущаете. Вся существующая кровь внутри вас, как и все существующее время – внутри природы. И ощущать свою кровь вы будете только в том случае, если поранитесь и потеряете цельность. Но и тогда, ваш организм, используя все существующие в его распоряжении резервы постарается восстановить ваше собственное, достаточно зыбкое равновесие и устранит течь. Или погибнет. И точно таким же образом поступает природа – всё и всегда она возвращает в состояние равновесия, даже пространство со временем. И пространство – как ваша плоть, а время – как струящаяся по ней кровь… Понимаете?

– Не знаю, не знаю, я совсем ничего не знаю…

– Но теперь вы понимаете? – Артак возвышался надо мной как гора, – гораздо разумнее было бы принять за аксиому то что в этом мире всё, абсолютно всё, двойственно – как Инь и Ян, как небо и земля, как свет и тьма, как жара и холод… И в этой двойственности и заключено единство. А существование пространства без времени с этой точки зрения вообще абсурдно. Ведь если существует ваше сердце, а само существование сердца равносильно его нормальному функционированию, иначе это будет уже не сердце, а просто кусок гниющего мяса – то сразу должна существовать и кровь, наполняющая и питающая его. И наоборот – если есть кровь, которая, в свою очередь, является кровью только в случае выполнения ею своих прямых функций, возложенных на неё природой, иначе это будут просто растворенные в воде элементы – то должно быть и то, что эта кровь питает и чьё существование поддерживает – живое сердце и живая плоть. И сердце, в свою очередь, будет сокращаться и проталкивать через себя эту кровь, неся с ее потоком, возможно, саму жизнь. Ведь существование одного без другого нивелирует сам смысл этого существования, понимаете? Сердце становится куском мяса, а кровь в нем – сырьем для кровяной колбасы, не более. Теряется смысл, а следовательно, теряется и необходимость в самом процессе.

– В процессе?

– Жизнь – это процесс, наполненный смыслом. Иначе это нельзя назвать жизнью.

– Я понимаю. Точнее, мне кажется, что я вот-вот пойму всё до конца…

Артак молча кивнул, не комментируя, но соглашаясь.

– Подумайте сами – если существуют расстояния, то должно быть и время, чтобы их можно было покрыть неспешным шагом. А если существует время, то должно быть и что-то, что могло бы в этом времени изменяться, ведь так? И пространство и время – едины в самой сути своего существования – они едины своим общим смыслом – как кровь и сердце, как воздух и легкие, как кожа и тело. Пространство и время – как холод и жара – противоположные по своей сути, но находящиеся на единой температурной шкале сущности. Они служат одной общей цели – поддерживают существование того, что вы называете миром. И если уж вам так необходимо определить первоисточник, просто вспомните о том что всё – едино. Как два полюса магнита, заключенного в одном бруске, – Артак засмеялся, но резко оборвал свой смех и добавил:

– Даже в вашей, горячо любимой математике, числа делятся на четные и нечетные, на положительные и отрицательные, а числовые ряды могут сходиться и расходиться. Такова философия данного мира – и её изюминка – двойственность. Не стоит пытаться определить что было первым, – дракон глубоко вздохнул, словно эта особенность человечества – пытаться познать первичное, исходное, основное, его очень сильно огорчала, – мир существует не только как вдох, но и как выдох, оп простирается не только направо, но и налево. И вдох и выдох – цельное действие, называемое дыханием, и справа и слева, как и сверху и снизу – цельное пространство, которое соединяет в своей линии только вымышленный горизонт. Вселенная равнозначна и сверху и снизу, она совершенно одинакова как впереди от вас, так и позади, – дракон ласково прикоснулся к моему лицу, – теперь вы понимаете?

Я упорно молчал, но в моей голове происходили странные вещи. Мысли, лихорадочно сменяли одна другую, и в большинстве своем они были противоречивы, каждая следующая мысль с легкостью могла опровергать, да и не только могла, но и с радостью это делала – она отрицала, топтала предыдущую.

Но что было действительно странно – каждая из этих мыслей, если бы она была высказана отдельно от потока, если бы потеряла свою противоречивость со своей предыдущей или следующей за ней соседкой – была бы абсолютно верна и несокрушима, несмотря на то, что они – мысли, часто находились в абсолютном противоречии друг с другом.

И именно поэтому всё, что бы ни пришло в человеческую голову – в глобальном масштабе – в масштабе Вселенной, было верным и правильным, и сама эта двойственность природы была и не двойственностью вовсе, а всего лишь изюминкой восприятия её человеческим мозгом. Не человеком даже, а его мозгом, ибо человек в состоянии познать и высшие материи. Правда, органы восприятия для этого придётся отрастить новые.

Отрастить ли? Возможно, просто заметить их и начать пользоваться? И одно осознание изюминки природной двойственности подтверждало, казалось бы, парадоксальную идею – всё что существует – существует по своему праву, в своём праве и благодаря этому праву.

И всё что существует – верно и правильно.

Потому что сама природа разбросала все свои возможности и вероятности, заключила их между двумя, отрицающими друг друга противоречиями, оставила их между небом и землей, совершив этим своим действием, казалось бы, невозможное – природа сделала возможным и верным абсолютно всё существующее. И что бы вам ни пришло в голову – знайте – это верно. Что бы вы не решили сделать, помните – это правильно.

Артак смотрел на меня с улыбкой. Конечно, он не мог не знать, не мог не попробовать, не прочувствовать, он не мог не вкусить ту кашу, которая варилась в моём мозгу. Не мог мой любимый дракон не участвовать в самом процессе готовки, ибо сам Артак и был одновременно, единолично – и кашей и поваром.

Он был един в своей собственной двойственности.

Он помешивал мои мысли большой ложкой действительности, он и был этими самими мыслями; дракон испытывал мои логические и часто несмешиваемые противоречия, находящиеся, если говорить языком математики – от минус бесконечности до неё же, но в плюсе; Артак был горизонтом, охватывающим и соединяющим всё сущее слева направо и снизу вверх.

Он был разделён и он был тем, кто разделяет, но он был цельный.

Цельный как ненадкусанное яблоко.

Цельный, как взгляд, способный одновременно охватить весь мир…

Какая же скорость должна быть у этого взгляда? Конечна ли она? Измерима ли?

Самим своим существованием Артак каждый раз демонстрировал одно и тоже – всё противоположное по своей глубинной, видной только внутреннему зрению сути на самом деле является абсолютно одинаковым.

И чем дальше противоположности находятся друг от друга по воображаемой линии горизонта – тем более они схожи; схожи, как два надетых на человека сапога, шагающего из начала мира в его конец; и шаг такого человека длиною в весь мир, а отличие надетых на разные ноги сапог, разнесенных в противоположные части Вселенной – всего лишь зеркальное, отражающее.

Это утверждение верно как для привычного человеку физического мира – ведь зеркало точно копирует то, что ему покажет свет, так и для непривычного ему, но не менее реального – мира мыслей, мира поступков и действий.

И отрицание – всего лишь зеркальный отблеск признания, а согласие – это блестящее отражение противоречия.

Вероятность, через один только шаг нашего огромного, мифического человека становится абсолютной достоверностью; рафинированная и показушная человечность кого бы то ни было всегда отражает и утаивает в себе голую и непримиримую жестокость; безразличие и равнодушие под левым сапогом сменяется искренней заинтересованностью под правым.

И разница всего лишь в один шаг, разница в один вдох, в одно мгновение.

Так может разницы-то никакой и нет?

Ведь невозможно измерить мгновение, как невозможно не вдохнуть, когда пришло нужное время – время вдоха.

И весь мир, а точнее – все миры, все существующие Вселенные, можно легко описать самым простым, и в простоте своей – сияющим великолепием и захватывающим дух, будоражащим сознание, но всё таки самым обыкновенным математическим графиком самой что ни на есть заурядной параболы – y=х2 – линии, соединяющей в единственно возможной точке реального существования – точке с координатами ноль-ноль – два своих зеркальных, полностью копирующих друг друга птичьих вскинутых крыла.

И точка эта – ноль-ноль – точка, объединяющая эти распахнутые в бесконечность графические крылья в единое тело.

И в этой точке, в точке ноль, уравновешивающей две существующих бесконечности – из минуса в плюс; в этой точке, являющейся полным и цельным воплощением всего мира и каждого его жителя – в этой точке истина, только в ней настоящая жизнь.

И в сумме своей, что сама Вселенная, что её обитатели, всегда равны нулю – цифре, которая при всей своей математической несостоятельности всё же не является пустотой, ибо с легкостью превращает числовые единицы в десятки и даже в сотни и в тысячи…

Вселенная всегда соединена в настоящем моменте – в волшебной точке ноль – точке равновесия всего со всем – как правого с левым, так и верхнего с нижним; в точке ноль – в точке где встречаются вдох с выдохом, а действие с бездействием; в точке, которая есть воплощение самой жизни – её концепции, её смысла, её конечной и заключительной трактовки. В точке, где внутреннее выворачивается и меняет свою суть на прямо противоположную, где самое глубинное, спрятанное, превращается в изуродовано выпяченное внешнее, как впрочем и наоборот; в точке, где внешний мир перетекает во внутренний, и скользят они – два одинаковых мира, две одинаковых, зеркально отраженных друг от друга Вселенных, скользят друг в друга и друг из друга.

И происходит это каждое мгновение и длится это мгновение всё отведенное человеку природой время.

И само время, в конце всех концов, становится равным тому же нулю – абсолютной и совершенной, ничего не выражающей, но очень мощной цифре, но происходит это только тогда, когда время начала сливается с временем конца. Когда оно сливается в единую вечную суть, сердце которой лежит в этой замечательной, волшебной, сказочной и неповторимой цифре, в цифре-воплощении, в цифре-равновесии, в цифре-совершенстве. В цифре ноль, таящей внутри себя и одновременно открыто несущей снаружи единственный великий закон – закон мирового равновесия, закон иллюзорности кажущихся различий и закон единства всего со всем.

Закон единства и цельности даже нуля с бесконечностью.

Нет, не даже. Именно. Именно нуля и бесконечности…

И о чем бы не говорили люди – всё они говорят об одном и том же, ибо природа мира такова, что говорить о разном не только не получается, но и невозможно в принципе, и обсуждение приятия с неприятием или отстаивание какой-то одной, определенной точки зрения бессмысленно и абсурдно, а где-то даже и анекдотично.

Приятие и неприятие – едины, и пересекаются они в точке коромысла, и непрерывно соединены этим же коромыслом, и составляют и с ним и друг с другом одну сущность.

Баланс и пропорцию. Эквилибр. Нулевое сальдо.

Точку, где всё сошлось в едином и нерушимом, в понятном каждому узоре…

Люди хотят мира, но стремятся к войне, люди хотят света, но прозябают в неведении – они делают это осознанно и желанно, они ставят это за цель, за маяк. Они проповедуют свет, который он излучает, но ленятся подняться даже на одну ступеньку к огню, испускаемому с высоты этого маяка.

Люди проповедуют добро, но так ли уж нужно было бы оно, если бы они не совершали зла?

Человеческий мозг разделен в своем восприятии, и разделен он именно своим восприятием, и достаточно часто, если не всегда – стремясь к одному, человек, удивляясь, получает прямо противоположное другое.

И не понимает человек, что полученное им другое и есть то самое, есть то единственное «одно», к чему он всю жизнь и всеми силами стремился. То «одно», что выражает его самую потаенную суть, что выражает самые скрытые, может быть скрытые и от него самого, но тем не менее – его собственные, его истинные желания.

Природа не умеет лгать, она не имеет искажающих реальность глаз, она лишь слепо копирует и воспроизводит, она искусно отражает ваши самые тайные помыслы и идеи. А вот они-то и противоречат друг другу, они отрицают друг друга, и происходит это всегда, если только сам человек не нашел в себе силы объединить всё своё внутреннее в одно целое и неделимое нечто, которое и есть его «Я» – если только он не решил стать горизонтом, объединяющим небо и землю и связывающим право и лево.

Если только, уже в зрелом возрасте, человек не смог стать именно Человеком, не смог стать волной, которая накрывает все возможные вероятности его темной, невидимой, незримой и неизведанной судьбы, волной, накатывающей на эти вероятности одновременно и сразу, волной, омывающей его бесконечный песчаный берег возможностей и воплощений, волной, омывающей берег всего того, что могло случиться, что случилось и что обязательно случится в будущем.

Тогда, когда оно – будущее, станет настоящим. Станет реальным и действительным. Тогда оно станет живым.