Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий

– Ну, чего встал? – крикнула она.– Поехали!

Я задумчиво поглядел на далекие небоскребы Ниневии, плывущие в рассветном мареве и медленно снял рюкзак.

– Хорошо, – сказал я.– Прокачусь с тобой. Но если что не так, коча мне и asta luega!

– Деньги отдай сначала тогда, откуда я знаю, что тебе не так!

– Я ненарочно выстрелил!

Додж шел ровно, мягко плыл на плотном песке.

– Я знаю, – тихо ответила она.

– Чего?

– Я говорю… знаю, кто стрелял! Молчи про это!

Кофе и открытия.

И она завернула к придорожному кафе, загнала машину в тень и заглушила двигатель.

– Я хочу кофе.

– Нам надо ехать. Ты в таком виде..Что за кафе посередине степи.

– Тебя название интерсует? Нет названия. Кафе и все! С другими не спутаешь. Короче, подождать надо, полчасика, а то заглохнем.. – и она показала на темнеющее небо- сейчас Серафин шарахнет. Иди, занимай столик, я отключу аккумулятор. Я пока хоть от кровищи отмоюсь!

Охра поздоровалась с одиноким старым барменом, который сидел как седая птица перед телевизором. Бармен молча выставил две бутылки с лимонадом и опять застыл на табуретие за стойкой. Я сел за столик и стал смотреть в мутное окно.

Маркеры горят как огонь, координатная линия висит над горизонтом как прочерченная от руки и в центре, как под куполом торжественно собирается бриллиантовая пыльца. Скоро ударит, и это будет красиво. Это будет невероятно красиво, и цвет вспышки никогда не предскажешь.

– Смотри.– коротко ответила она и показала на горизонт.

Молочно-белые нити колыхались как водоросли и пробегали отблески, как перед скорой грозой.

– Теперь ясно, чего ты такая смелая. Там атмосферное экранирование такое, наверное, что они картинку вчерашнего вечера обновить не могут, да?

– Угу.

– Скоро разряд, интересно, какой будет цвет?

Охра молчала, только метнулись ее красивые глаза.

– Не знаешь? – спросил я насмешливо. И она ушла в туалетную комнату, трогая себя за израненое ухо.

И тут затрещал мой «Шнейдер».

– «Мюнхен- Брест», входящий.

– Пароль 7181.– сказал я, пытаясь догадаться- кто это.

Звонил Филипп. Проклятые вы убогие, окаянные nacido muerto!

– Привет, Синто… Бриетта выходила на связь один раз, из района Мажино, семь часов назад. Мы сверили маяки и она пошла на перевал… Потом связи не было.

– Ты дрон отправил?

– Да, он в автономке на слежение. По большому квадрату ходит, но ничего нет. Тебе Бриетта не звонила?

– Нет, – сказал я растерянно.– А почему так долго она молчит?

– Я не знаю, – дрожащим голосом ответил Фил.

Мы оба замолчали, перепуганно дыша в эфире.

– Если через два часа она не появляется, я беру синий «Балкан» и выхожу к Старому обелиску. Речная готова к работе, если что… Ты слышишь?

– Да, слышу… Я попробую на нее выйти сам. Ты не снимал «Шнейдер» с желтого?

– Нет… Позвони ей!.Только я прошу тебя, больше не ругайтесь. Все по отчетной форме. Не зли ее, хватит уже…

Я кашлянул в ответ.

– Постараюсь. Держи меня в курсе. Я стал звонить Бриетте, но на мой звонок коммутатор сообщил, что абонент сеть принимать отказывается.

– Что там случилось? – спросила Агнесса, расставляя бутылки на столе.

– Не твое дело, – грубо сказал я. – Теперь скажи, откуда ты меня знаешь?

– Я не знаю, а Луис тебя знает. Он меня и отправил.

– Хорошо, откуда он меня знает?

– Сам спросишь при встрече, он мне не говорил про это.

– Ладно… Зачем стрельбу устроила?

– Я?! Монк стрелял! Я их просто …газом. Он тебя не отдал бы по-другому.

Телевизионная панель зарябила, изображение скосило помехами и пропало. Бармен вполголоса произнес «Puta!» и выключил ее. Я показал было на графин с апельсиновым соком, но Агнесса деликатно перехватила меня за рукав.

– Кроме карамельного кофе и лимонада – шепотом сообщила она.– здесь ничего пить не стоит, если у тебя еще есть дела.

– Это еще почему?

– Потому что это «portecia», сюда из города приезжают ночью для всякого веселья. И во всем, что здесь продается, есть понемногу всякой дури. Ух ты! – выдохнула она, и боком загарцевала к стойке с журналами, – глянь, глянь! Новые туфли- и она цепко схватила журнал. Я их еще не видела. Скоро у нас будут продаваться. Я куплю!

Мы уселись на кожаных диванах. Агнесса увлеченно щелкала страницами журнала, а я смотрел в окно. Сизая темень сгустилась, Португальский кораблик, маркер активности Серафинового излучения потускнел и распустил по небосводу мерцающую паутинку.