Источник

– Зачем мне помогать одному гангстеру против другого? – пожала плечами Марго.

– Что ж, это твой выбор: ты хочешь еще немножко пожить и имеешь на это право, – равнодушно констатировал Мэтр. – Но я должен предупредить тебя: оставшаяся жизнь будет недолгой, но достаточно мучительной. У меня есть хорошие специалисты, в том числе и по общению с дамами. Ты только не надейся, секса не будет. Такой подход к делу излишне примитивен, а кроме того, женщин твоего типа подобными штучками не сломить.

Он подождал немного реакции пленницы, но Марго молчала, полагая любые дальнейшие дискуссии никчемным сотрясением воздуха. Не дождавшись ответа, Мэтр демонстративно вздохнул и нажал кнопку вызова конвоя. Когда дверь распахнулась, он сказал кому-то, стоявшему за спиной Марго:

– Дороти, забирай новенькую. Выполнишь все формальности, а дальше по обычной процедуре.

Тяжелая рука легла на плечо Марго, и основательно прокуренный голос выдохнул в ухо:

– Пошли.

Комната, куда Дороти – рослая, крепко сбитая женщина в камуфляжной форме – привела Марго, отчасти напоминала небольшой склад. На стеллаже вдоль стены в определенном порядке были расставлены коробки различной величины. Дороти остановилась у широкого абсолютно пустого стола и скомандовала:

– Скидывай сюда свои вещички.

– Что, опять досмотр? – возмутилась Марго. – Меня еще в «Источнике» всю ощупали.

– Что делали с тобой в другой организации, нас не касается, – дружелюбно пояснила Дороти. – А свои порядки мы соблюдать обязаны. К тому же твоя одежда тебе уже все равно не понадобится.

Когда все до последней мелочи было собрано на столе, Дороти нехотя приблизилась к Марго и бегло, для порядка, осмотрела ее, затем извлекла из ближайшего ящика комплект тюремной униформы. Марго опытным глазом сразу определила, что одежда несколько велика, и потому юбка будет постоянно стремиться вниз, а куртка болтаться как на вешалке. («Замечательное пугало из меня получится», – машинально отметила она.) Ничего другого в этом наборе не было. Заметив непонимающий взгляд, Дороти добродушно пояснила:

– Нижнее белье тебе не полагается, чтобы не создавать ненужных помех во время допросов.

Взглянув на преображенную тюремным нарядом Марго с видом художника, изучающего результат собственного труда, Дороти задумчиво покачала головой. Затем подошла к Марго и, неожиданно взяв ее за руку, повела к выходу. Приоткрыв дверь, она легонько толкнула Марго в спину и почти ласково сказала:

– Иди, там тебя уже ждут.

Телефонный звонок настиг Ивара у раскрытой двери. Рабочий день был окончен, и он собирался уходить. Нехотя он вернулся к столу.

– Ивар, – услышал он тихий голос Мориса, – зайди ко мне, пожалуйста, нам нужно поговорить.

– Рабочий день уже окончен, шеф, – холодно возразил Ивар. Перед уходом он собирался зайти к Франсуазе, и перспектива замены свидания с богиней скучной встречей с начальством ему нисколько не улыбалась.

– Это неслужебный разговор, – загадочно проговорил шеф. – Мы уже собрались и ждем тебя.

– Кто это мы? – сердито спросил Ивар, чувствуя, как стремительно тает надежда на встречу с Франсуазой.

– Приходи – увидишь, – усмехнулся Морис и положил трубку.

Ивар тут же набрал номер Франсуазы.

– Франси, извини, но не смогу к тебе зайти, – торопливо проговорил он. – Меня срочно вызывает начальство.

– Что ему от тебя нужно? – Франсуаза быстро сообразила, о ком идет речь.

– Не знаю, – Ивар не скрывал своего раздражения. – Вероятно, потянуло на душеспасительные беседы.

– Ладно, я тебя подожду, – после короткой паузы сказала Франсуаза. – Мне есть чем тут заняться. Только ты обязательно, слышишь, обязательно после зайди ко мне. Даже если будешь пьян до умопомрачения.

«Что-то на меня сегодня большой спрос», – невесело подумал Ивар, поднимаясь на третий этаж, где располагалось начальство. В кабинете Мориса его действительно ждали: рядом с шефом внушительно восседал Этьен, отец машины, а чуть в стороне в удобном кресле вальяжно развалился черноволосый красавчик Карлос, начальник 1-го отдела. Ивар нехотя присел на первый попавшийся стул. На столе мгновенно появились бутылка великолепной водки, маленькие изящные рюмки и двухсотграммовая плитка отчаянно горького «мужского» шоколада. «Эстеты окаянные, – неласково подумал Ивар. – Даже надраться не могут по-человечески».

– За что мы пьем? – лениво осведомился он, поднимая первую рюмку.

– За судьбу! – провозгласил из своего угла Карлос.

– За чью судьбу? – уточнил слегка заинтригованный Ивар.

– За нашу общую, конечно, – зловеще пояснил Карлос, выговаривая слова с едва заметным акцентом. И тут Ивар впервые осознал, что Карлос родом из Восточной провинции. Эта мысль почему-то показалось важной, но додумать ее не удалось.

– Ивар, – вступил в беседу Морис. – Мы наконец подошли вплотную к эксперименту третьей серии и как никогда близки к источнику Великой Перемены. Ты, как и мы, один из основателей эксперимента, однако нам представляется, что ты не вполне осознаешь нынешнюю ситуацию…

Ивар аккуратно поставил пустую рюмку на стол, встал и молча направился к выходу. У двери он обернулся:

– У меня сегодня личное свидание, а производственная дискуссия может подождать и до завтра.

– Ты не понял: наша встреча – это частный обмен мнениями между своими, – резко возразил Морис. – И если тебе нечего сказать нам, то нам есть что сообщить тебе.

– Слушаю, – отозвался Ивар, стоя в дверях.

– Сядь и не устраивай ребяческих сцен, – потребовал до сих пор молчавший Этьен. – Послезавтра начало новой серии экспериментов, по окончанию которой мы планировали произвести окончательное изменение. Однако в столичном руководстве существует мнение, что в проведении третьей серии нет никакой объективной необходимости, и мы хоть сейчас можем, ничем не рискуя, приступить к окончательному изменению. Что ты об этом думаешь?

Ивар заметил, как разливавший водку Карлос внимательно посмотрел на него, прямо как удав, выбирающий себе кролика на закуску.

– Ну, что скажешь? – нетерпеливо переспросил Морис.

– Я думаю, столица по-своему права, – медленно проговорил Ивар (краем глаза он заметил мимолетную гримасу удовлетворения на лице Карлоса). – Машина установлена и проверена, и нет никаких технических проблем, которые не позволяли бы нам произвести окончательное преобразование. Разумеется, путь постепенных изменений представляется нам более надежным, но если существует необходимость ускорить эксперимент, это можно сделать.

– Но существует также риск, – начал Морис, – что при тотальном одномоментном изменении возникнут неуправляемые побочные процессы, которые не наблюдаются при локальных изменениях реальности.

– Это ничем не подтвержденное подозрение, – отрезал Ивар. («Неужели эти напыщенные павлины до сих пор не поняли, что своим вмешательством в настоящее уже давно сделали эти изменения необратимыми», – отвращение к происходящему было настолько сильно, что не хотелось даже додумывать, как далеко все зашло на самом деле.) Сделав паузу, он опустошил свою рюмку и брезгливо закусил шоколадом. – Кстати, ваш осторожный (он произнес это слово с оттенком презрения) путь вовсе не гарантирует от сбоев практически на любом этапе.

– Но ведь это будут частности, – возмутился Морис, – которые тут же можно будет устранить.

– Вы в этом уверены? – ласково осведомился Ивар, одарив собеседников самой очаровательной улыбкой, на какую только был способен. Двое из них озадаченно молчали. Только Карлос, разливая очередную порцию водки, еле заметно улыбался каким-то своим мыслям, и казалось, совсем не интересовался возникшим спором.

– Нет, мы не можем пойти на такую авантюру, – начальственным тоном произнес наконец Этьен. Морис согласно кивнул головой.

– Вы просто боитесь того, что придет после окончательного преобразования, – Ивар рассмеялся; смех был сухой и жесткий, как песок, гонимый пустынным ветром. – Вы просто боитесь завершения эксперимента.

Глядя на их одеревеневшие, похожие на старинные маски южных народов лица, Ивар спросил себя, из-за чего, собственно говоря, он ввязался в этот спор. Разве у него самого недостаточно оснований предполагать, что скорейшее завершение эксперимента приведет к итогу, которого никто из этих, включая Карлоса, не ожидает? Да и нужен ли ему вообще этот эксперимент, о котором он еще несколько дней назад не имел ни малейшего представления?

Из оцепенения его вывело странное хихиканье. Подняв голову, он увидел искаженную смехом физиономию Карлоса.

– Господа, кто-нибудь хочет соленых огурчиков? – давясь смехом, выговорил тот. – Я совсем о них забыл.

Ивар пристально вгляделся в это растаявшее от хохота лицо и произнес на языке Восточной провинции единственное известное ему слово. Разумеется, это было ругательство.

Против обыкновения Франсуаза оказалась так любезна, что даже после безуспешных попыток выудить у Ивара причину столь несвоевременного внимания к нему со стороны институтского начальства не вышла из себя. На все ее настойчивые вопросы следовало только раздраженное рычание человека, впервые в жизни взбунтовавшегося всерьез. Озадаченная этим взрывом, она сама предложила подвезти его домой, надеясь по пути все-таки прояснить интересовавшую ее ситуацию. Но Ивар напряженно отмалчивался всю дорогу. Только войдя в подъезд дома, он вдруг сообразил, что напоминал ему автомобиль Франсуазы. Такие доморощенные джипы выпускал во время славной революции один нелегальный заводик неподалеку от города, и на них любили разъезжать боевики из отрядов К.