Дача

Эдик был единственным, с кем тихий Гоша общался на работе. Они были ровесниками, и ещё у них было много общего: оба запоем играли, часто по сети, личная жизнь и того и другого была не опознана для остальных, и, по факту, отсутствовала.

– Пришли, – сказал Эдик, когда они дошли до перекрёстка улиц Пушкина и Ленина.

Гоша пожал ему руку, повыше приподнял воротник и зашагал в сторону Летнего сада.

Он у нас фантазёр

На первом этаже с грохотом закрылась дверь, и даже завибрировала стена, от которой подобно крыльям бабочки, запорхали половинки трухлявого дивана, на котором спала Анита. Она тут же проснулась и сощурилась окно, в котором ничего не было. Туман, поняла Анита и перевернулась на другой бок, в этот момент она и обнаружила, что Гоши рядом не было. В его квартире она была одна.

Они начали встречаться всего месяц назад, но оставаться на ночь Анита стала совсем недавно. То, что между ними что-то есть, обоим стало понятно практически сразу. И спустя пару недель совместной работы над синхронизацией отчётов они уже обедали вдвоём (выжидали, когда кухня полностью освободится), уходили и приходили на работу тоже вместе. И Эдик успел обидеться на Гошу и на Аниту, впрочем, тоже: от офиса он теперь всегда шёл в другую сторону, видимо, стал ездить с остановки возле общежития Псковского университета.

В первый совместный отпуск Гоша и Анита поехали в отель «Остров-парк» под Псковом. Ни на какие развлечения не рассчитывали, просто сменили одну кровать на другую. Кроватный туризм для тех, кто только познакомился. Из номера выходили лишь поесть и раз сходили посмотреть на Островский мост, только и всего. На фоне кобальтового неба с серыми нитками перистых облаков, мост казался им входом во дворец мага-волшебника. И, захваченные этим зрелищем, они целовались там, как сумасшедшие. Им никто не был там нужен, они были счастливы.

Виолетта Захаровна закидывала дочь эсэмэсками, пыталась выбить из неё хоть какую-то информацию про нового парня, но узнала только, что парень этот с работы. Она наверняка была возмущена, что Анита впервые проявила такое своеволие и рванула куда-то с неизвестным. Нырнув в свои, пожалуй, самые серьёзные отношения, Анита совсем забыла про материнский авторитет.

Она приподнялась и оглядела комнату, прислушалась: Гоши не было и на кухне. Анита пошарила рукой по полу в поисках телефона. И в «Телеграме» увидела, что в последний раз он был онлайн в пять утра. «Легли в три, а через два часа уже встал. Ну, отлично». Написала, спросила, где он. Подождала: сообщение висело непрочитанным. Куда он мог пойти? В магазин?

Анита стянула со спинки стула шорты и футболку, которые Гоша вчера предложил ей в качестве домашней одежды. И пока одевалась, расслышала телевизор: музыкальные проигрыши и знакомый голос ведущего. Это была передача «Сто к одному». Мамина любимая. Значит, сейчас где-то около десяти.

Полная старого разномастного хлама квартира пугала Аниту: у квартиры до Гоши была целая жизнь, полная секретов, и как будто тянулся дымком по квартире слабый старушечий шёпоток. Анита поёжилась, спускаться с кровати ей не хотелось. Она вжалась в стену и почувствовала спиной её холод.

У рабочего стола покусанные временем углы, а сверху серебрится рамка новенького монитора. Древность и новизна во всегдашнем соседстве. Процессор под столом громко гудел. Гоша почему-то не выключил компьютер, только экран.

Это гудение и ещё бубнёж соседского ток-шоу успокаивали, как материнская колыбельная. Когда ты остаёшься один дома, то перестаёшь пенять на соседей за шум, ты рад, что где-то есть другие живые люди, со своей обычной, ничем не выделяющейся жизнью.

Когда кругом много странностей, ты мечтаешь об обыденности, разве нет? О том, чтобы быть как все. И только из серых будней человек старается дотянуться до какой-то там звезды, ему кажется, что там его счастье – счастье в уникальности. Анита всегда ощущала себя странноватой, поэтому Гошина приземлённость, стремление к жизни в обнимку с компом и чипсами, её расслабило. Больше не нужно было ничего из себя строить, можно было просто лежать тут на жухлом постельном и никуда не торопиться.

Скрипнула и открылась дверца старого шкафа. Анита дёрнулась, и тошнота ударила в голову. Пальцы на ногах похолодели, Анита подтащила к себе одеяло. Вспомнилось, что Гоша рассказывал: эти полки у него и ночью часто открываются сами по себе. Неудивительно, конечно: шкаф набит постельным бельём и прочим тряпьём хозяйки, как рождественская индейка.

Анита решила ещё раз проверить телефон: сообщение всё ещё висело непрочитанным. Но в замке уже проворачивался ключ. Гоша пришёл.

– Фух! – выдохнул он и поставил пакет из «Магнита» на пол.

Пакет обмяк, и Анита увидела красную крышку молока. – Я надеялся успеть до того, как ты проснёшься, а ты уже даже оделась.

– Что успеть? – спросила Анита, и голос её был хриплым от долгого ночного молчания. – Я писала тебе.

– Я не смотрел телефон.

Гоша стянул кроссовки, поднял пакет кверху пакет, как бы показывая, за чем он ходил, и отправился на кухню, по пути крикнул: «Приходи ко мне».

Анита сползла с кровати, брезгливо опустила ноги на пол. Помимо липкого ворса она ощутила ещё нечто колкое, какой-то песок. Пропылесосить бы ему здесь.

Выйдя из комнаты, в которой они обитали в последние дни, она ткнулась в закрытую дверь, побарабанив по ней пальцами, она крикнула Гоше:

– А ты знаешь, что там, в этой комнате?

– Мебель вроде, – бросил Гоша безразлично. – Ты загляни в замок, я уже глядел, там шкаф, тумба, всякий хозяйкин хлам.

Анита не стала, она уже шла на кухню. Села там на обшарпанные табурет, прижала к груди ноги и натянула футболку на коленки.

– Не против яичницы? – раскладывая продукты, спросил Гоша.

Анита удивленно наблюдала за ним: вот он уже и готовит для неё. Как же быстро у них это всё закрутилось… А ведь всего месяц назад…

– Кажется, я ещё вчера показывала тебе кусочки кода, и вот ты уже готовишь мне завтрак. И мы с тобой уже практически живём вместе.

Гоша усмехнулся.

– Ну завтрак, конечно, не бог весть какой.

– Как и мой код, – посмеялась Анита. – Ты помнишь, как ты ворчал, что я всё делаю не так?

– Не было такого! – весело поднял брови Гоша.

– Было-было!

Анита посмотрела в окно, там волновалась июньская листва, листья, подобно гребням волн, то высвечивались из общей массы, то снова поглощались ею. И она вспомнила, как это всё было, тогда, в её первую неделю работы в «Полёте».

«Отправила тебе, глянь, плиз», – написала она Гоше в «Слаке».

Гоша нашёл её запрос в «Гитлабе», сморщился, словно увидел какашку на экране. Он смотрел её код и качал головой, вероятно, в такт музыке в наушниках. В этот момент Анита его ненавидела: и почему ей с её трёхлетним опытом нужно кому-то показывать сделанное, будто бы она джун какой-то?

Гоша махнул рукой: подойди, мол. Анита подошла, нагнулась над столом, и он стал запинаться. Говорили шёпотом, хотя все кругом были в наушниках. Но казалось, что Эдик выключил в своих музыку, и теперь полслушивал.

– Смотри, ты берёшь поле «Айди» внутри «Црм». «Айди» товаров – сквозные для всех предприятий, понимаешь? Тебе надо брать поле «Артикул» и прибавлять поле «Модификация», чтобы получился полный артикул, который соответствует артикулу в вордпрессе. Поняла?

Пока Гоша выкладывала яичницу на тарелку, Анита пересказала ему ту его речь, он засмеялся, а сам вспомнил, как волосы Аниты пахли то ли цветами, то ли конфетами, точно чем-то сладким, и это сбивало.

– Поняла. Я просто не знала, как у вас хранится артикул, – ответила тогда Анита.

– Всё нормально, ты и не должна знать.

Анита сказала, что сейчас же переделает, а Гоша уже с трудом дышал. В работу вкатиться потом не получилось, и он снова открыл диалог с Анитой, написал:

– Ещё у нас не принято оставлять комментарии в коде. Для этого есть документация. Создай файл в документации по обмену с интернет-магазином и там напиши всё, что ты написала в комментариях.

Ответ пришёл быстро и на самом деле ошарашил его:

– Мне удобнее в комментариях.

– Но мы делаем по-другому. Согласно подходу «Clean Architecture», слышала про такой?– он тогда быстро нагуглил парочку статей на тему и даже нашёл на компьютере книгу, кинул Аните. – Вот, почитай.

Анита не отвечала минут пятнадцать, Гоша видел, что она болтает ногой, и ему показалось, что она злится. Но в то же время ему очень понравилось её хмурое выражение лица: как под острым углом вздымаются ноздри, как она кусает нижнюю губу. Ему подумалось тогда… Да, это было точно тогда… Что он, наверное, мог бы с ней встречаться. Такая мысль посетила его впервые за двадцать шесть лет.

Вечером, когда уже собирался уходить, Анита вдруг подошла к нему и сказала:

– Гош, я в прошлой компании писала на «джанге» и таких тонкостей, о которых ты сказал, не знала.