Дача

– Потом поговорим. Пойду, а то мать сейчас утомит невесту твою своими россказнями, – ответил отец, уходя с кухни.

Гоша посидел немного, недоуменно глядя на дверной проём, где секунду назад прошёл отец, а затем тряхнул головой, точно выкинул какую-то мысль, и пошёл ко всем.

Подходя к залу, он услышал, как Анита зовёт его. Он вошёл и увидел испуганную Аниту. Перед собой она держала телефон, экран его светился.

– Мне Эдик написал. Хомяка Бориса, Антонину эту, кажется, кто-то отравил.

Чаепитие с капелькой «Баллантайнс»

Стоило первому отпуску Гоши и Аниты закончится, как Виолетта Захаровна уже была тут как тут и требовала объяснений. Она заехала за Анитой на работу в среду.

За руль своего «Ниссана» она садилась редко, только если Аркадий Павлович не мог её подвезти, но всё-таки чаще её машина стояла в закрытом дворе на Пароменской, где у них была трёхкомнатная квартира. В тот день Аркадий либо не смог, либо Виолетта Захаровна задумала что-то такое, о чём пока не хотела ему рассказывать.

– Прыгай! Нам ещё в «Амулет» заехать надо, – сказала Виолетта Захаровна, когда Анита открыла дверь машины. Она опустилась рядом с мамой и закинула рюкзак на заднее сиденье.

– А мне точно с тобой надо?

– Надо-надо. Там Ирин сын будет, Сергей. Хочу тебя с ним познакомить.

– Меня? Зачем? – Анита хихикнула.

Вчера мама написала ей, что ей надо заглянуть к подруге с прошлой работы, передать какие-то там документы, а потом они поедут в кофейню, посекретничать про секретного парня Аниты. И Анита согласилась, зная, что мама не отстанет, пока не получит хоть какие-то подробности.

– Ира с мужем дом за городом достроили, в будущем году переезжают, оставляют парню квартиру трёхкомнатную и вроде как с неплохим ремонтом.

– А мне-то что? – удивилась Анита.

– Ничего, – будто бы обиделась Виолетта Захаровна, потом, нажав на кнопку зажигания, тронулась. – Просто Сергей парень хороший, а тебе не угодить.

– У меня уже есть парень, тоже хороший.

Виолетта Захаровна посмотрела на Аниту с прищуром и длинная полоска розовых губ пошла зигзагом.

– Гриша?

– Гоша!

– Тот, с которым ты весь отпуск промотала вместо поездки в Таиланд со мной и Аркашей? – усмехнулась Виолетта Захаровна.

Анита закатила глаза.

– Знаешь, мам, отвези меня домой. Я думала, мы только документы этой твоей Ире передадим, а ты меня тащишь к её сынку.

Анита потянулась за рюкзаком.

– Чего ты сразу истеришь? – вскрикнула Виолетта Захаровна, резко притормозила, и, припарковавшись возле, наверное, самой замызганной «Пятёрочки» Пскова, заговорила с остервенением. – Дай-ка я тебе кое-что объясню: я ведь сейчас для тебя стараюсь. Ирине ты нравишься. Она, как увидела твою фотографию, так и сказала: «И нам с Серёжей такую девочку!».

– Что? Ты ей подсунула мою фотографию? – Анита округлила глаза. – Да вы с ума все посходили.

– Не хами мне! Связалась с этим, как его… Думаешь, я не знаю, что он голожопый? Город-то маленький. Все на виду.

– И что? Что с того?

– А то, что ты жизни не знаешь. Ну помоталась, развлеклась, ладно. Мотайся и дальше, конечно, если хочешь. А только как бы плакать потом не пришлось. Мужа надо с толком выбирать, себе под стать.

– Ты в каком веке? – уже не кричала, а безжизненно отвечала ей Анита. Она смотрела в окно на то, как из заляпанных чем-то чёрным, похожим на мазут, дверей «Пятёрочки» выходит такой же чёрный, угрюмый люд, иногда разбавляемый счастливыми лицами алкоголиков.

– А век всегда один: не хочешь остаться с голой жопой, не связывайся с босотой. Оттяпает у тебя всё, в том числе и квартиру.

– Ты даже не знаешь его, а всё это говоришь! Не нужна ему твоя квартира! Он вообще зовёт меня к себе жить.

– Как же, как же! – посмеялась Виолетта Захаровна.

Анита дёрнула дверь, и та оказалась запертой.

– Выпусти меня, не пойду я ни к какой Ире и её сыночку. Взрослый парень не может даже сам себе жену найти!

Виолетта Захаровна выдохнула. Потом как будто заново собралась, глянула в зеркало заднего вида, поправила очки в волосах, проверила, не размазалась ли помада и ответила:

– Давай успокоимся и просто сходим в гости. Не понравится Сергей – не надо, я тебя ни к чему не принуждаю, не драматизируй. Просто сходим, просто выпьем чаю.

Анита обречённо смотрела перед собой, на тротуар, по которому шли обычные люди, которым было дозволено жить своей обычной жизнью. Учиться где хочешь, любить кого хочешь, жить где хочешь. Вспомнилось, как после школы она засобиралась с подружкой в Москву поступать в педагогический. Хотели вместе снимать комнату, работать, гулять по красивым улицам. Когда-то она была влюблена в этот город. Когда? Вот уже пару лет она считала ту школьную идею безответственностью и глупостью. Здесь у неё была своя квартира, а там что? Надо снимать, деньги тратить. А можно же откладывать, чтобы купить машину или ещё одну квартиру.

Всё это были, конечно же, аргументы Виолетты Захаровны, но Анита очень долгое время была с ними согласна. А теперь… Стало противно от самой себя…

Педагогического не случилось. Москвы не случилось. И теперь может не случиться Гоши. Пальцы на руках и ногах занемели. Но Анита знала свою маму: смысла спорить не было. Откажись она сейчас отправиться с ней на это сватовство, которое организовали эти две помещицы из восемнадцатого века, проблем не оберёшься.

И Гошу мама из принципа никогда не примет, из принципа или чтобы проучить.

– Ладно, только ненадолго, – сказала она маме.

– Конечно-конечно. Я ничего другого у тебя и не просила, только взглянуть, – залепетала Виолетта Захаровна.

К тому моменту они уже подъехали к «Амулету». Виолетта Захаровна вышла из машины и, покачивая тяжёлым тазом в юбке-карандаш, пошла в кондитерскую.

***

Показалось, что дверь им открыла сестра-близнец Виолетты Захаровны: светлые мелированные волосы до лопаток, сухие, точно колосья пшеницы, одутловатое лицо, стекающее вниз под плотным макияжем. У Иры даже были такие же, как у мамы, губы в перламутрово-розовой помаде. Однако она была вполовину меньше и худее: загорелое тело её походило на тонкую корягу. Загар цвета молочного шоколада в апреле намекал на то, что Ира недавно вернулась из поездки.

Она сказала: «Здравствуйте», растянув во всю силу тонкой сухой шеи букву «а». На входе она приобняла Аниту и так наглаживала ей волосы и плечи, что Анита уже хотела попросить её перестать, но сдержалась.

– Красавица какая! Как на фотографии! Нет, ещё лучше. Ну, проходите. Лола, а торт зачем? Ох, я тоже тут накупила всякого.

Анита едва ли могла угадать богатство в обстановке этой квартиры. Если бы мама не рассказала ей про Ирину семью, точно не догадалась бы, что здесь водятся деньги.

По дороге Анита узнала, например, что двадцать лет назад её мама вместе с этой Ириной работали в больнице, и о том, что вскоре Ирина выскочила замуж за какого-то то ли военного, то ли бандита, который там лежал, и вместе с ним открыла строительную фирму, а ещё – что недавно они построили себе дом в каком-то элитном посёлке.

Их квартира однако была обычной: в панельной девятиэтажке, с устаревшим ремонтом. Тусклые одноцветные обои, никаких тебе старинных ваз или навесных потолков, как у других маминых знакомых; комнаты большие, но пустынные, повсюду эти «стенки» с посудой и книгами. Истинно так: если они и были богаты, то богатство своё успешно скрывали. Может, они уже всё ценное перевезли в новый дом?