Поверь в свою Звезду!

От обстановки, представшей нашему обзору, становилось жутко неприятно, горько и обидно. Квартира мамы представляла собой жалкое зрелище, бомжатник был более похож на помойку и свалку. От былого жилья не осталось уже ничего, стекла на окнах давно были разбиты, и почти отсутствовали, из мебели остались лишь две старые кровати, на полу валялись грязные рыболовные сети, коробки, вещи, посуда и различный мусор. Кругом бегали тараканы, летали мухи, стоял дурной запах перегара. На бывшей кухне было грязно и пустынно, отсутствовала даже раковина и газовая плита. Было понятно с первого взгляда, что пользуются здесь в нужных и любых целях водой из унитаза, да и та была как-то ловко и не законно подключена к трубам. Тошнило только от одной мысли, представшего кошмарного зрелища и прозябания в этих трущобах. Изрядно опьяневший и потерявший контроль самообладания, обросший братец, в грязной одежде отсыпался глубоким сном, среди груды не свежего почерневшего постельного белья и тряпья.

Первое, что вырвалось в порыве гнева с моих уст, это нескончаемая брань и упреки в его адрес, словарный запас которых, бесхитростно таился где-то глубоко внутри моего сознания, бог знает с каких времен, поражая своим содержанием. А едва проснувшийся и не вполне понимающий ситуацию, виновник наших неприятностей, как-то вяло и омерзительно неприятно попытался протянуть ко мне свои, гадкие, грязные ручонки, якобы обнять горячо любимую младшую сестру, произнося вслух: «Сестренка, ты приехала».

– Сука ты, и конченная тварь! Гнида, это так ты отблагодарил меня за все хорошее, что для тебя делалось долгие годы, мы ведь помогали тебе, гаду, гнившему на зоне! А ты, сволочная мразь, вот так запросто смог грабануть сестру и малолетнего племянника!

В ответ, абсолютное безразличие и непонимание.

Моим эмоциям не было предела. Ругаясь нескончаемой бранью, я вдруг, как когда-то это делала мама, вскинув руки ввысь, взмолилась к Всевышнему о возмездии, в сердцах выплескивая крик души:

– Господи, если ты есть на Свете, если ты меня слышишь, накажи ты его, этого подонка, забери его подальше от мирской жизни, этому ублюдку нет места среди простого люда, пусть не пройдет и трех лет, как сбудутся мои слова, накажи его, Боже!

Оттолкнув резким движением от себя этого неприятного мерзавца, я пару раз нажала на газовый баллончик, направив струю в его сторону. А покидая жилище, добавила:

– Дыши, сука, задохнись и не попадайся на нашем пути!

Руслан, стоявший рядом, еле сдерживая порыв эмоций, понимая мое состояние, все же трезво оценив обстановку, не стал в довершение ко всему применять физический подход, понимая никчемность затеи. Это не стоило того, чтоб позднее отмывать свои руки от грязи.

Спустившись во дворик маминого подъезда, мы увидели ожидавшего Димку, который с недоумением, удивленно спросил нас: «Что вы сделали с проституткой? Она, как бешенная, полуодетая выскочила из подъезда с выпученными и испуганными глазами и убежала прочь!».

Все еще находясь под впечатлением, и не сразу успокоившись, нам все же стало немного смешно от произошедших и не спланированных действий. Марать руки об ничтожество, совсем не входило в мои планы, я верила, жизнь сама нас рассудит, правосудие свершится! А Амантая, Нуртая и прочих, жизнь сама накажет, ох как накажет, в слезах захлебнутся.

Мы молча шли прочь от проклятого дома, унося в сердце боль и досаду. Поднимаясь вверх по дороге, решили заглянуть к Светлане, было видно по обжитому балкону, что там кто-то проживает, я надеялась, что это все же хозяева.

Поднимаясь без прежней привычки на пятый этаж, едва отдышавшись и стуча в дверь, я увидела на пороге Светлану с удивленно неуверенным взглядом, словно она не ждала нашего возвращения вообще никогда. Возгласы, эмоции, объятия, радость встречи и продолжительные разговоры. Света беспрекословно, не ожидая нашего обращения, предложила с ноткой радушия в голосе, использовать ее апартаменты, как само собой разумеющееся. Одним словом, разрешила нам погостить в комнате дочерей, в неограниченно необходимом времени. И это было приятно. Я не ожидала от подруги такого хода действий. Посидев там немного, мы ушли за вещами, а вернувшись, продолжили встречу небольшим застольем, отмечая наш неожиданный приезд. Ближе к вечеру решили навестить Шолпан, на тот момент, еще совсем не ведая о ее бедах. Решили, будь что будет, даже, если укажут нам на порог, все равно зайдем туда.

Постучав, я приоткрыла не запертую дверь, и мы вошли. В прихожей появился Алешка, которому шел десятый год. Увидев нас, он восторженно и радостно воскликнул: «Тетя Галя приехала!», и кинулся к нам навстречу. Обнимая его, мы услышали радостные и развеселые крики Олеси, тут же бросившейся к нам на шею.

Появился Женя, понурый, невысокий и худощавый, наголо подстриженный, искоса, хмуро и даже отчасти злобно посматривающий в нашу сторону. Его глаза совершенно не скрывали явную ненависть к нам. Не среагировав на протянутую руку Руслана и на наши приветствия, он на долгие годы, словно повесив занавес между нами, и испортив и без того гадкое настроение, разбил наше отношение к нему лично, глубоко изменив мнение, понимание и саму суть наших отношений. Хотелось, развернувшись, как когда-то, вновь уйти и не возвращаться в стены, где тебя не ждут и не любят, а то и просто ненавидят. А заявленная реплика Женька, вообще добила мое самообладание. Дав понять – «катитесь вон!», он просто сказал:

– Мои кумиры, это мои дядьки – Нуртай и Амантай!

Женек больно задел тогда мои чувства, и смотрел в нашу сторону исподлобья, цинично добавляя совсем необдуманные мысли.

Тогда мне подумалось – «Ведь я его на руках носила, а он вместе с ними, подонками на пару, пропивал нашу квартиру! Это подло, больно и гадко…!».

Переборов неожиданное и негативное обращение Жени к нам, видя нежелание Руслана более оставаться в стенах этой квартиры, я все же спросила Лешу:

– А где мама, и вообще, как вы?

В ответ наперебой посыпались объяснения. А Леша спокойно, словно давно привыкший к атмосфере прозябания и постигшим их неприятностям, ответил:

– Мама ушла на дачу, должна скоро вернуться, но дача не наша, а папа нас бросил…

Олеся громогласно пыталась объяснить, какой он подонок, их отец, и что им теперь очень тяжело, а на данный момент они вместе с Женькой собираются на рыбалку, но денег у них нет даже на хлеб. Попросив при этом у меня 50 тенге, как бы на покупку хлеба, она выбежала в магазин, и как оказалась за сигаретами. Ложь и вранье были словно заложены в ней изначально.

А Женя вообще удивил своими доводами. Словно во всех грехах обвиняя нас, он сиплым голосом, как бы осуждая, просто и злобно выдавил из себя: «Да нас батя б-р-о-с-и-л!!!», не зная и не понимая, что нам и самим-то хватило по горло разных проблем.

Да разве объяснишь восемнадцатилетнему пареньку, изрядно изливающему свои помыслы и действия в компании пьющих до умопомрачения и близких его духу, как утверждал он сам, но столь неприятных мне, потерявших место в моей жизни братцев. Бог вам судья, подумала я, уходя, и задержавшись, сказала Леше, чтоб сообщил маме о нашем визите, и что мы обязательно к ней заглянем.

Алеша, оставшись один, просто ждал возвращения матери, что пугало меня и шокировало. Олеся с Женей действительно уехали с друзьями отдыхать на выходные в прибрежные места, не спрашивая разрешения матери.

Вернувшись к Светлане, мы решили в компании ее брата Виктора, навестить их маму. Тетя Валя теперь жила в этом же районе, несколькими домами ниже. Взяв по пути спиртное, по совету Светланы, мы стали очень желанными гостями в квартире их мамы. Но поведение некогда совсем не пьющей подруги, несколько меня насторожило.

Чувство особого расположения к себе тети Вали, было всегда приятным. Вечер затянулся за душевным разговором. Я затянула свои печальные песни, о чем просила настойчиво Светлана. Пожелав спокойной ночи хозяйке, мы пошли все вместе по направлению к дому Светы. Но объясняя ей необходимость отлучиться, с поводом навестить сестру, развернувшись, я пошла в соответствии своих мыслей, провожаемая Виктором, которого, как мне казалось, когда-то ждала и любила. Меня по прежнему тянуло к нему, но здраво рассуждая, я понимала, что мы далеко разные по духу люди, с противоположными интересами и возможностями, наши случайные и редкие встречи, всегда резко и надолго обрывались и, увы, без объяснений. С годами мне стала понятна вся нелепость и никчемность влечения. А дойдя до подъезда сестры и прощаясь с поклонником, попыталась все же дать понять ему, что продолжения вечера не будет, никогда…!

Еще долго искоса поглядывая из окна, я наблюдала за сидевшим на скамье, некогда неравнодушным для меня человеком, возможно так и ушедшим к себе домой с осадком в душе.

А тем временем Леша удивлял меня своей самостоятельностью. Ведь в последний раз я его видела в пятилетнем возрасте, и мне казалось, что он по-прежнему мал и беззащитен.

Не дождавшись возвращения мамы, и оставшись наедине со своими проблемами, племяш со знанием дела, набрав в небольшую кастрюльку воды и поставив ее на плиту, начал варить гречку, но норме подсолив. После приготовления пищи, он, отрезав себе кусок хлеба, и положив в тарелку дымящуюся кашу, ни чем не заправленную, предложил угоститься и мне. Я ответила отказом, объясняя, что только из-за стола, а сама во все глаза с удивлением смотрела на болезненно-трогательную сцену. Леша с удовольствием, и очень аппетитно поедая свой ужин, вполне важно запивал его чаем. При этом с интересом общаясь со мной и объясняя грамотно тяготы жизни:

– Сам помню, жили мы классно, а теперь нам тяжело. Но мы ничего, мы терпим.

Я слушала его, смотрела и думала: «За что же ты-то так страдаешь, малыш?!».

Уходить от Алешки не хотелось, время было позднее, оставлять его одного было просто жалко. А он по-взрослому меня успокаивал: «Это не в первой…».

Подкрепившись, малой захотел идти на встречу и поиски своей мамы, я естественно составила ему компанию. Мы бродили по улицам, Леша неустанно кричал: «Ма-ма, Па-но-ва, Шол-пан!». Но на пустынных темных улицах было очень тихо, но не спокойно. В городе не осталось ни единого фонаря, люди давно привыкли к карманным фонарикам. Вернувшись обратно, мы решили просто ждать. Уговорив племянника лечь спать, поскольку время было поздним, сама прилегла в одежде на диван, в ожидании встречи, в мыслях ища возможность помочь сестре, исправить хоть как-то их трудное положение. Сон не шел, притворившийся Лешка тоже не спал.

В три часа ночи послышался шум. Соскочив с постели, мы подбежали к двери. Из темного коридора, с огромным булыжником в руках, в прихожую ввалилась полупьяная сестрица, но от ее вида, напоминающего разъяренного орангутанга, нам стало забавно и смешно. Боясь сразу выразить вслух шутку, без умысла обидеть ее этим, я лишь слегка улыбнулась. А она, уже знавшая о нашем приезде, просто, со слезами на глазах, обняв меня, предложила продолжить общение за чаем.

Мы прошли на кухню. Наша беседа была долгой и мучительно печальной, в эту ночь нам не спалось. Оказалось, что Шолпан не шла домой допоздна вполне сознательно, пытаясь избежать встречи со мной, к этому она еще не была готовой. Весь ее вечер прошел в общении с давней знакомой, где изливая душу, сестра пыталась, как бы успокоить свой внутренний мир, найти нужную поддержку и совет. Мы присели за стол. Поначалу наступила продолжительная пауза, после которой сестрица произнесла просто и не принужденно:

– Вот видишь, как я теперь живу…! Давай чаю попьем!

А на столе кроме заварки, гречки и хлеба больше ничего и не было. Поискав по шкафам, она отыскала небольшую баночку варенья. Составив ей компанию, содрогаясь от переполнявших эмоций, вновь затянув очередную сигарету, чтобы немного успокоиться, я лишь добавила тогда ей: «Ну что, теперь ты понимаешь меня, ты ведь все испытала на себе…?».

В ответ, очень спокойно: «Да, теперь понимаю».

Нам больше не хотелось говорить о пережитом, словно ничего плохого между нами никогда и не было, просто надолго закрыв эту тему, старались забыть обо всех прежних проблемах. Лишь единственная реплика с ее стороны и слезы, дополнили незабываемую встречу: «Близок локоть, да не укусишь». Забыв о наших ссорах, просто изливая накипевшее, сетуя на несчастья и неудачи, она упомянула вскользь, что от безысходности, даже хотела накинуть на себя петлю, да Женя помешал…

Что же творится-то вокруг! До чего довел народ произвол политиков и чиновников! Народ морально опустошен, потеряна вера в завтрашний день. Не пора ли над этим задуматься?

Впрочем, жизнь все расставит сама по своим местам.

Далее наш разговор сводился к единому вопросу – «Что же ей делать, как жить дальше?».

Я смотрела на нее, несчастную и потерянную, а нескончаемые слезы текли по ее увядающим щекам. И мне было бесконечно жаль уже стареющую не по годам сестру.

В миг созревшие в моем сознании планы, вдруг уверовали меня в необходимости претворения их в жизнь. Я знала, что при способности и умении сестры хорошо торговать, и при моих знаниях правильного и практичного подхода к технологии приготовления пищи, вместе мы найдем выход из создавшейся ситуации. Предложив ей свою версию и обнадежив, я услышала в ответ: «Учи меня, давай начнем, попробуем…!».

Уже светало, я сказала, что должна уйти, так как Руслан станет беспокоиться, но позднее обещала вернуться.

Предстояли грандиозные планы, но первейшим делом, хотелось навестить могилу мамы.

Светлана с Шолпан безоговорочно решили составить компанию нам с Русланом.

Вернувшись к подруге и немного перекинувшись с ней информацией, я заглянула в спальню, где до сих пор безмятежно отсыпался мой сынок. Приготовив завтрак, я предупредила Свету, что до обеда буду находиться у сестры. Светлана тем временем собиралась на работу в БТИ, где мы вместе когда-то работали. В связи с необходимостью, ее пригласили туда временно, но за очень низкую зарплату.