Алла. Восхождение к Высокой Моде

Алла закончила заполнять анкету и вдруг поймала взгляд Надин, смотревшей на нее с удивлением и даже восхищением. Алле стало неудобно. Она осознала, что в этом зале является единственной, кто заполняет анкету. Среди всех этих прекрасных блондинок и шатенок, она – единственная, кому месье Диор предложил сразу же ангажемент! Он что, не увидел, что она сильно отличается от красавиц рядом?

Удивленная этим открытием, Алла отдала анкету помощнице, но сказала, что должна посоветоваться и подумать, прежде чем подпишет бумаги. Помощница месье Диора кивнула и, попрощавшись, ушла вглубь ателье.

Выйдя на улицу, ошарашенные подруги медленно шли. Алла, осознав, что Надин не знает, что произошло, пока она отсутствовала, коротко рассказала о своем участии в отборе.

Надин, все ещё под впечатлением от трансформации Аллы, шла, слушая вполуха. И, волнуясь, неожиданно заявила – Алла, дорогая, я очень рада, что тебя взяли!

– Ну, я даже не знаю, как маме сказать. Я же в «Лидо» хочу работать! Теперь что, я должна идти в манекенщицы? А всё ты, пойдём, да пойдём! – Алла с притворным гневом стукнула кулачком Надин.

Девушки весело рассмеялись, и начали рассказывать друг другу о том, что с ними делали гримерши на кастинге.

– Ты представляешь, она кидала мои волосы туда-сюда, вообще не представляя, что делать с такой копнищей волос! И затолкала в мою прическу штук сто шпилек. И прическа все равно разваливалась! – со смехом рассказывала Алла подруге свое приключение.

– Ой, Аллочка, да она в первый раз, небось, увидела столько волос сразу, да на одной голове! – веселилась Надин – Представляешь, как ей трудно было!?

Вернувшись домой, Алла решила серьезно поговорить с мамой. Конечно, работа в столовой давала возможность питаться самой и даже приносить что-нибудь домой. Но и выматывала сильно, особенно в те дни, когда надо было самой греть воду во дворе в большом котле на дровах. И заносить в больших и тяжелых ведрах в кухню столовой.

Мама вернулась не слишком поздно, и Алла в лицах рассказала ей со смехом историю своего неожиданного ангажемента. Мама гораздо серьёзнее восприняла идею работать манекенщицей.

– Аленька, ты же видишь, что наш финансовый уровень упал, уже ниже некуда. Может, это как раз удача – получить работу в среде богатых клиентов? Я думаю, ты можешь согласиться и начать там работать, как можно быстрее. Но надо узнать насчет жалованья. Как и сколько будет платить. Сходи туда завтра и все разузнай. Потом примешь решение.

– Но, мама, а как же мой кастинг в «Лидо»? Я так хотела танцевать!

– Аля, послушай меня. Понимаешь, ты же слишком высокая для кабаре и всегда будешь выделяться из строя танцовщиц. То есть, в кордебалет тебя не возьмут. А в примы тебя точно не возьмут. Там большой опыт нужен и поддержка важной персоны. А такой у тебя нет. Сама подумай!

– Хорошо, мама. – Алла привычно поцеловала мать в щеку. – Я – спать, устала что-то сегодня. Много впечатлений.

Улегшись в постель, Алла закрыла глаза и стала молиться богу, чтобы завтрашний день сложился удачно.

Глава 6. Платье «Май»

1948

– Ой! Укол иглы вернул Аллу из мечтаний на землю. Мастерица случайно уколола ее, пытаясь уложить воздушную вышитую ткань в складки юбки и формируя фижмы. Складки надлежало приметать к белой основе юбки в особом порядке. Сама верхняя ткань была тончайшей прозрачной органзой, на которой были вышиты шелковой гладью зеленые листья клевера и красные, розовые и белые цветочки в виде сборных шелковых узелков по всему полю.

– Да… Папаша Лесаж уж как постарался, такую большую площадь расшить – это вам не шуточки!

Юбка, как любил мэтр Диор, должна была быть собрана в мягкие и пышные складки. Уходило на пошив, конечно, очень много красивейшей вышивки и шелка. Но платье того стоило. Готовили его к весенне-летнему сезону. Вышивка была сделана давно, наверное, с год назад и хранилась для особого случая, но собиралось это платье воедино только сейчас.

Сначала, конечно, был собран образец из белой туали, и потом, после бурного обсуждения и выбора ткани, собиралось само платье.

Алла стояла на круглой подставке, время от времени слегка поворачиваясь, когда швеи просили об этом. Стоять так приходилось часами, ведь платье выкраивалось практически на теле, и на нем же и собиралось.

Манекенщицы в ателье дома Диор были приблизительно одного размера, но формы их были, конечно, не одинаковыми. И когда мэтр придумывал особое новое платье, отшивалось оно исключительно на одну из своих, кабинных манекенщиц. Причем, сначала из туали, хлопчато-бумажной ткани, типа сатина. А потом уже выбиралась ткань, из которой шился коллекционный экземпляр.

Если платье получалось очень интересным и могло иметь коммерческий успех, его дублировали на несколько размеров, не выходя, впрочем, за 40 размер. Это было связано с особенностями кроя. Большие размеры могли просто по-другому выглядеть, чему мэтр всегда противился.

Лишь особенные клиентки могли попросить размер побольше, но тогда готовили другие лекала, чтобы крой не терял своей привлекательности. И стоило это уже совершенно другие деньги. Хотя и в малых размерах такое платье стоило целое состояние!

Для Аллы, работавшей в ателье уже второй год, такое платье было вообще не по карману. Кабинным манекенщицам платили небольшую дневную ставку, в неделю это выходило около 35 франков, и стоять на примерке приходилось долго, часами.

Поэтому Алла никогда не завтракала, чтобы потом не проситься по неотложной надобности. Да это и невозможно, когда ты вся утыкана иголками, как ёж.

Старалась есть и пить немного, чтобы ее талия в 47 сантиметров не увеличилась, не дай бог! Конечно, в ателье были девушки и покрупнее ее, но все без исключения старались соблюдать диету и правильный распорядок дня, чтобы всегда выглядеть красиво и не менять размер талии, груди и бедер.

Мэтр был добр со своими манекенщицами, но требовал неукоснительного соблюдения стандарта фигуры. Хотя иногда и давал особым своим любимицам поблажки, в виде платья на особый выход, на вечерок. Конечно, только те платья и наряды, что были поскромнее и не имели собственных наименований, а только цифровые обозначения.

Наверное, можно было поискать работу и поденежнее, и на это постоянно намекала мама, но Алла любила это состояние, эти часы кропотливой работы швей, кружащих вокруг нее, словно пчелы в улье, это ожидание чуда, когда из кусков материи шаг за шагом появлялось потрясающее любое воображение платье. Не говоря уже о том чувстве восторженного ожидания, когда стоишь в выстраданном тобой чуде швейной архитектуры, которое полностью готово к выходу на подиум!

Да и платил мэтр хоть немного, зато постоянно, без задержек. В послевоенном Париже постоянной работы было мало. Алле, познавшей труд посудомойщицы во всегда набитой людьми дешевой столовой, работа кабинной манекенщицы в фешенебельном ателье вовсе не казалась тяжелой.

Сам мэтр стоял чуть поодаль и наблюдал за процессом сборки платья. В руках у него были вечные блокнот и карандаш. Опершись локтем на подоконник и время от времени внимательно поглядывая на стоящую на подставке Аллу и суетившихся вокруг нее швей, он снова и снова чертил в блокноте женские силуэты, зарисовывая каждый вид платья со всех сторон.

Вспомнив вчерашний разговор с месье Лесажем, он снова нахмурился и его карандаш стал непроизвольно и нервно прорисовывать детали будущей вышивки.

Папаша Лесаж собирался на покой и вызвал для передачи бизнеса своего сына, уже три года жившего и работавшего в Голливуде.

Молодой Лесаж был, говорят, очень хорош в вышивке, да и как портной, был на хорошем счету у многих американских звезд экрана.

Однако во вчерашнем разговоре Франсуа был очень недоволен проектом одной из вышивок Диора. Сказал, что реализовать это невозможно и что творить, держа в руках карандаш, да на бумаге, любой может. И что проекты создавать надо бы, имея свой собственный портновский опыт. Как, например, мадам Мадлен Вионне или мадам Эльза Скиапарелли, которые открыли свои модные дома, проработав закройщицами и портнихами долгие годы.

Да, конечно, он, Диор, не имел собственного портновского опыта и мог только рисовать модели, которые отшивали нанятые им швеи. Но, черт возьми, кто-то же должен поднимать голову от раскройного стола и хоть иногда смотреть за горизонт! Да, Диор не умеет шить, но он умеет мечтать! Конечно, не все его мечты могут реализовывать даже очень умелые руки вышивальщиц, тут молодой Лесаж где-то прав… Придется спускаться иногда с небес на землю. Да и ссориться с сыном лучшего вышивальщика Европы не стоило…

Взгляд Диора сосредоточился на создаваемой на Алле юбке для платья. Это платье он назвал «Май». Нежность молодых листиков клевера и разбросанные меж ними некрупные, но яркие цветочки на нежнейшем белом тюле должны были вызвать ассоциацию с весной, теплыми майскими днями, когда природа только просыпается, выдавая стрелки тоненьких листочков и рассыпая везде яркие головки цветущего клевера.

Алла стояла, наклонившись к рукам девушки-швеи и внимательно смотрела, как закладываются складки. Диор залюбовался тонкой фигурой Аллы, умевшей даже наклоняться настолько гармонично и элегантно.

Он вспомнил тот день, год назад, когда случайно увидел Аллу, стоявшую без дела и явно скучавшую в коридоре ателье.

Один взгляд опытного модельера и он понял – это она! Невероятная, тончайшая талия, высокий рост, экзотическая восточная внешность! Подозвав ассистентку, он попросил пригласить девушку на кастинг. Девушка явно удивилась просьбе ассистентки, но согласилась пройти в кабину и переодеться. Увидев ее на в вестибюле, мэтр понял, что не ошибся.

Алла, можно сказать, совершенно неподготовленная, пришедшая с улицы, шла по вестибюлю с такой грацией и элегантностью, даже с каким-то невозмутимым аристократизмом, которых он часто не мог добиться от других его манекенщиц. Все это, помноженное на природную естественную красоту девушки, производило потрясающий эффект!

Диор был в своем любимом белом халате, и, замешавшись в кучу рабочих в белых комбинезонах, готовивших комнату к покраске, наблюдал, как ходила по вестибюлю эта девушка.

– Бинго! Я нашел изюминку этой коллекции! Эти черные глаза сведут с ума нашу публику! Кажется, восточный флёр просто необходим, чтобы разбудить Европу!

– Передайте этой девушке, что она ангажирована, мадам! – обратился он к ассистентке.

– Хорошо! – деловито кивнула она и быстро побежала за уже выходившей из зала Аллой.

Мысли Диора вернулись в комнату. Мастерица справилась со складками и мэтр подошел, чтобы удостовериться, что складки заложены правильно, как он и задумывал. Немного поправив юбку на Алле, он отошел, прикрыл один глаз и оглядев всю конструкцию с одной, только ему видимой точки, скомандовал:

– Мадам, пришивайте лиф! Складками я удовлетворен!

– Урра! Алла радостно наблюдала в зеркало, как руки мастериц сноровисто орудовали, сшивая детали платья и вынимая бесчисленные булавки из пояса юбки. – Все! Можно хоть немного размяться! До вечера ещё так далеко!

Сегодня она собиралась пойти посидеть с Элен в ресторанчике неподалеку. Подруга была русская и у нее могли быть какие-нибудь новости из России.