Дядюшка Лео, или 2 агента парагвайской разведки

–Пожалуй, Игорь, прав. Это Европа, – размышлял я, наблюдая за сменяющейся пестротой пейзажа.

Минут через тридцать, удовлетворив первое любопытство, ожил Юра:

– Братцы, мать честная! Я ведь первый раз за бугром. Эх, вспрыснуть бы такое дело! Жаль, нечем.

Мы с Игорем переглянулись. Солидный запас продукции московского завода «Кристалл» покоился в багаже.

Шеф заговорщицки подмигнул:

– Юрок! Что бы ты делал, если не встретил нас? Тебе жутко повезло. Второй день сплошная пруха! Отдаю последнее. Берег для любимого дяди, дай бог ему здоровья. Игорь, с проворством опытного факира, вытянул из сумки литровый «Кристалл».

– Гип-гип ура!, – раздался в купе ликующий вопль.

На радостях Юра затребовал полный стакан водки, и в один присест выхлебал его. Пронаблюдав гвардейскую лихость попутчика, шеф многозначительно хмыкнул. Ударная порция допинга привела Юру, как говаривали в старину, в крайнее изумление. Слова, нескончаемым фонтаном, выплескивались из него. Но довольно быстро связь между ними стала нарушаться. Все чаще и чаще проскакивали междометия. Увеличились паузы. Юрок наглядно демонстрировал пагубное воздействие алкоголя на организм. Вдруг заполошно замахав руками, он потребовал внимания, возжелав сказать тост. Пересохшие губы отказывались складывать отдельные звуки в слова, а последние вообще не увязывались как фразы. Намучившись, Юра, вяло махнув рукой, хватил изрядный глоток водки. Поперхнувшись, долго откашливался. Игорь заботливо хлопал его по спине. По-моему, своими хлопками он выбил последние силы. Юрок обмяк. Кулем повалился на полку. Коснувшись постели, тут же захрапел.

– Готовальня, – констатировал шеф.

Будить Юру Игорь начал за час до Варшавы. Первым делом зажал ему нос. Однако, спящий оказался готов к такому повороту: открыл рот. Легкие, с ритмичным подсвистом, извергали воздух. Надо заметить, это был отнюдь не озон. Тогда шеф растер спящему уши. Курянин, благодарно замычав, повернулся на другой бок. Игорь разозлился:

– Так дело не пойдет. Тащите, коллега, холодной воды.

Взяв стакан, я поплелся в туалет. Склонившись над бренным телом, шеф тоненькой струйкой лил воду на лоб. Струйка разбивалась на ручейки. Они бодро текли по изгибам и рытвинам физиономии; наполнив глазницы, рванули дальше по щеке на подбородок.

Очередным вдохом Юра втянул порцию воды в нос. Вода в носоглотке не умиротворяет, но бодрит. Начихавшись до слез, курянин отчасти вернулся в реальность.

– Где я? – промычал он, бестолково крутя головой.

Шеф откликнулся максимально доброжелательно:

– На небесах, дружок. На небесах.

– Каких небесах? Я в поезде ехал, – от усиленной работы интеллекта на лбу курянина выпала обильная роса.

–Молодец! Соображаешь. По железке, голуба. Пересекаем державу по названию Польша. Вскорости Варшава на горизонте объявится, – жизнерадостно вещал шеф.

– Варшава?! Ексель-моксель! Мне ж выходить! – всполошился Юрок. Натыкаясь на углы, он заметался, собирая вещи. Чтобы не мешать, мы вышли в коридор.

– Морду не забудь умыть, – посоветовал шеф.

– Точно, – спохватился он. – Еще, пописать надо.

Юра, стремглав, кинулся в туалет.

– Какого спутника теряем! Цирк шапито отдыхает! – загрустил Игорь.

Пригород Варшавы появился неожиданно. Состав выскочил из редколесья и сразу оказался среди многоэтажек. Мы успели выпить «на посошок», по стальному мосту пересекли мутную Вислу, пожелали Юре удачи, а вокзала все не было. Поезд катил и катил. Широкие проспекты сменились начинающими зеленеть парками. Поезд ужом выполз на высокий виадук.

Открылась панорама большого города. Острые пики высотных зданий, блеклая лента реки, ровные квадраты скверов, широкие просеки улиц – все напоминало типичный российский миллионник. Я вспомнил, что в войну город сильно бомбили. Фактически Варшаву построили заново, используя безликие стандарты советской архитектуры.

Наконец состав остановился напротив вокзала. Я помог вынести нашему попутчику багаж. Взволнованный Юра крутил головой, бубня под нос, что друган обещал встретить. Проторчав с ним все время стоянки, мы вернулись в вагон. Он остался. В легкой панике, первый раз на чужбине. Без знакомых, практически без денег.

Стоя в тамбуре, я помахал ему рукой. Его руки в ответ закрутились вентилятором. Юра кричал, желая удачи. Растерянный, с двумя чемоданами, он стоял на пустом варшавском перроне. Надеюсь, удача не редко посещает тебя. Всего хорошего, Юрок!

Мы все ехали и ехали. После Варшавы стало немного грустно. Я завалился на верхнюю полку с книгой. Шеф, пару раз приложившись к бутылке, лег спать. Больше часа храпел во всю ивановскую, временами заглушая перестук колес. Несколько раз я выходил в коридор поглазеть. Польшу поезд перемахнул за шестнадцать часов, сделав несколько коротких остановок. Вероятно, из-за своей обыденности, они мне не запомнились. Хотя останавливались в Конине и Познани.

Рубеж с Германией пересекали в районе Франкфурта-на-Одере поздно вечером. Проводников будто подменили. Ажиотажа нуль. Минут за двадцать вежливо разбудили пассажиров, предупредив, что будет паспортный контроль. Польские стражники, в хорошем темпе проштамповав паспорта пассажиров, исчезли. Состав, простояв полчаса, неспешно прополз через Одер. Германия. Точнее ГДР.

Мягкий толчок, и поезд остановился на пограничной станции. Ярко освещен перрон. Небольшие группы людей в униформе под косыми нитями дождя. Фасады зданий со множеством табличек на немецком языке. Подтянутые пограничники. Аккуратность и порядок. Это мои первые впечатления о Германии.

Сон был настолько крепок, что Игорю пришлось несколько раз дергать меня за плечо. Разлепив веки, я увидел бородатую физиономию шефа.

– Вставай, приехали. Станция конечная. Поезд дальше не идет. Покиньте вагоны, – голосом профессионального диктора бубнил он.

– Приехали? – встрепенулся я.

– Через сорок минут Берлин. Давай быстрей. Нужно собираться. Чай будешь пить? – торопил шеф.

– Угу, – я, спрыгнув с полки, помчался по гигиеническим делам.

Вокзал оказался зданием массивным, с рядами крытых платформ. Было за полночь. Вместе с пассажирами нашего поезда мы втянулись сквозь высокую арку в вокзал.

В информационном зале было многолюдно. Возле сваленных в кучу чемоданов, сумок и вещмешков отирались солдаты и офицеры ГСВГ. Толстая немка за тележкой, разрисованной яркой рекламой хот-догов, продавала жареные сосиски и кофе. Два шуцмана поигрывали резиновыми дубинками, цепко оглядывая проходивший мимо народ. Высоченные колонны терялись во мраке темного потолка. В дальнем углу желтела вывеска бара, у стойки которого торчала парочка субъектов с невнятной внешностью.

Пока мы, стоя в центре зала, глазели, пассажиры с нашего поезда рассосались. Среди всего чужого стало как-то неуютно. Шеф не унывал: «Пошли ловить такси. Едем к дядьке!»

Подхватив багаж, мы устремились к выходу. На привокзальной площади царил полумрак. Мутные пятна уличных фонарей висели в ночи. На другой стороне мерцали неоном вывески магазинов. Десяток такси мокли на парковке, сгрудившись у светящейся «Т». Туда мы и ринулись. Завидев нас, водитель крайнего авто, шустро выскочив из салона, открыл багажник. Громко поздоровался и, уложив наши сумки, предупредительно распахнул двери «фольксвагена». Игорь плюхнулся на кресло рядом с водителем. Автомобиль заметно просел на правую сторону. Я устроился сзади.

Высокая спинка кресла плюс широкополая шляпа на голове шефа полностью закрыли обзор. Через залитые дождем боковые окна что-то разглядеть было невозможно. Смирившись с неудобствами, я стал прислушиваться к диалогу шефа с таксистом.

Послушать имело смысл. Диалог носил чрезвычайно занимательную форму. Водитель по-русски вообще не понимал. Игорь по-немецки, кроме «хенде хох» да «Гитлер капут», знал еще пару фраз.

Поздоровавшись с немцем, шеф не стал разводить канитель и сразу перешел к делу. Достав бумажку с каракулями, он сунул водителю под нос. Немец слегка оторопел, но бумажку взял. Шеф взирал с гордым видом человека, полностью исполнившего долг. Возможно, даже в большем объеме.

Таксист, внимательно осмотрев листок с двух сторон, вернул, выдав длинную фразу. Игорь даже ухом не повел. Величественно махнув рукой, скомандовал:

– Поехали.

Наверное, шеф был убежден, что гагаринская фраза популярна во всем мире.

Скорее всего, водитель слабо разбирался в истории космонавтики. Смотрел и вежливо улыбался. Видя явную ограниченность, Игорь осерчал:

– Какого банана стоишь? Поехали. Шнель, твою мать! – И требовательно ткнул пальцем вперед. Таксист опять разразился длиннющей фразой, добавив жестикуляцию.

– Чего ему надо? – Игорь чуть повернулся ко мне.

– Шеф, кто из нас немецкий учил? Я или ты? – усмехнулся я.

Водитель продолжал болтать. Включив штурманский фонарь, немец развернул какую-то карту, стал тыкать в нее пальцем. В речи я уловил «Фалькензее». Игорь рассказывал, что так называется пригород Берлина, где живет дядька.