Хранитель подземелий

– Знаешь, Арстель, каких людей только не бывает, – фыркнула Энмола, – вон тот вьюноша, – она мотнула подбородком в сторону Клажира, – у него не рот, а фонтан – не заткнешь, ей-богу! Когда я повстречалась с ним в селе Козьи Загоны, я думала, что голова моя взорвется от его словесного поноса. С тобой, этаким скромнягой, насколько я о тебе наслышана, вроде, попроще.

– Надеюсь, – рассмеялся Эрлингай, – если не секрет, слухи ведь не врут? Под той деревней вправду прорыты катакомбы, где зарыт труп…

– Да, – ответил Глоддрик, придвинувшись к столу, за которым сидела очень большая компания, – был зарыт. Ублюдка оживили.

Арстель не сразу нашелся с ответом. Одно то, что ему ответил сам Ганрайский Демон вызвало у него дрожь в коленях, благо, он сидел на прочной скамье. Вот тебе и тихая, спокойная жизнь – то Алагар у них поселился, затем сам Эрлингай из рода Акреилов к ним приходил, то Архимаг Йоши-Року нарисовывался, а теперь и Глоддрик Харлауд тут как тут!

– Это же Глоддрик! – воскликнула из-за соседнего стола Наяра, – герой Северной Войны! Эрлингай? С ума сойти. Я читала о ваших подвигах, о том, как вы остановили наступление северного короля, прозванного Свободолюбцем, взяв на себя командование, искренне признаюсь, я восхищена вами.

Глоддрик поморщился, но промолчал. Помимо раздражения его охватило чувство совсем иное – горечь. Растет поколение, которое войну не пережило на своей шкуре, не знает, что в том, как люди массово убивают друг друга из-за одного изменника, возомнившего себя вправе нарушить обязательства перед Союзом, нет ничего прекрасного. Эти новые люди, не смотревшие смерти в лицо, вполне могут повторить ошибки своих предков, когда такие, как Глоддрик, Гримбла или Эрлингай уйдут.

– Да, пожалуй, восхищаться особо нечем, – отмахнулся Эрлингай, – по воле случая командование перешло ко мне, а когда я уже привел подкрепление к стенам Вархула, где люди три недели сопротивлялись натиску северян, враг был хорошо измотан. Я просто завершил дело настоящих героев, что пожертвовали своими жизнями. На следующее утро все узнали, что король убит вследствие удачно проделанного покушения, – он подмигнул Глоддрику, – и мы загнали растерявшихся захватчиков восвояси. Я просто делал свое дело.

– Всё же, то, что вы делали на войне, было проявлением настоящего мужества. А то, что говорят о вашем искусстве владеть мечом – эх, в детстве я мечтал научиться так же, – это говорил Сангельс.

– Долгие годы тренировок и боевой опыт, ничего сверхъестественного. Если хочешь быть лучшим в чём-то, посвящай этому всё свое время. Легендами ведь не рождаются, – он игриво подмигнул мальчишке.

– И наш наставник с чего-то начинал, – сказал Шойрил, поправив колчан за спиной.

– К вашему «наставнику» у меня есть разговор, – ядовито оскалив зубы, прошипел Глоддрик.

Ворота ратуши отворились спустя секунду и к площади вышел Алагар, за ним – принцесса Айрил со своим братом и Йоши-Року. Арстель снова оглядел сынов Эанрила Третьего. Его дочь светилась от восторга, глаза ее разбегались при виде деревенских огней, простых и незатейливых угощений на столах, множества столь разных людей, собравшихся в одном месте. Слагер же, напротив, реагировал на обстановку точно упырь из народных страшилок, которого воротило от солнечных лучей. Слагер с нескрываемым презрением рассматривал своих будущих подданных, точно оглядывал рой насекомых, которых у него нога так и чешется раздавить всмятку.

Алагар вышел вперед, пригладил стоячие волосы, отливающие огненным светом, воздел руки кверху и громогласно объявил:

– Братья и сестры! Сегодняшний день поистине можно назвать счастливым. Мы оплакали погибших, зализали раны и вынесли ценный урок из нашего противостояния с нечестивцами, осмелившимися посягнуть на мир, созданный Араем Илгериасом, – Арстелю, возможно, показалось, но он был готов биться об заклад что на этих словах Алагара он по губам Архимага из Хаглоры прочитал имя богини природы – Анлариэли, – мы преподали урок не только им, но и себе. Вместе мы – сила! Мы – едины! Потому и непобедимы. Неважно, откуда мы, из Ганрая, Аргои, Крестала, Гилеарда, Карательного Отряда.

– Или из трактира «Желудок Дракона»! – выкрикнул Хельд.

Алагар, не удостоив его и взглядом, продолжал:

– Топчем одну землю, дышим тем же воздухом, купаемся теми же лучами солнца и едим ту же еду! Так почему бы нам не биться с одним и тем же злом? – все понимали, что в эту категорию он вносил отнюдь не одного Заргула и его аколитов, – предлагаю забыть о распрях и задуматься об общих интересах, а еще лучше – о будущем! Ну, а если это сложно оставить насовсем – так забудем о дрязгах хотя бы на один день. Насладимся пиршеством. Мира и счастья вам, братья и сестры!

– Предлагаю насладиться празднованием славной победы честного народа Союза вдоволь. Ведь мы имеем на это полное право, – провозгласила Айрил, не заметив, что при упоминании о «народе Союза» Алагар жеманно скривился.

– Да начнутся веселья, – закончил эту речь ее брат Слагер так, что последнее слово он чуть ли не выплюнул с отвращением, словно кость, застрявшую в горле.

– Уважаемые барды, – крикнул Йоши-Року заехавшим в Крестал бродячим менестрелям, – давайте-ка сыграйте что поживее. Танцуют все, давайте, господа, не будем тянуть! Я б тоже что сплясал, да вот только я старше вас всех вместе взятых, так что пожалею свои старые кости.

Под ровный смех присутствующих маг уселся на скамью, что в большом количестве стояли по краям площади, достал флейту и задумчиво крутить ее в своих тонких и морщинистых руках. Принимать участие в этих весельях ему не хотелось, а вот наблюдать старому хаглорианцу приходилось по душе. Смотря на то, как радуются жизни эти простые и не очень люди, он мысленно возвращался к собственной молодости, когда он, семь сотен с лишним лет назад, сам был непрочь порезвиться с миловидными хаглорианками.

– Они счастливы, Анлариэль, – прошептал Йоши-Року, поднося флейту к губам и набирая воздух в изношенные легкие, – и благодарить за их счастье следует в первую очередь тебя. И Алагара, конечно. Ну и меня, чего уж там!

Под мелодию оркестра пирующие пустились во всевозможные пляски. Некоторые двигались в парах, прискакивая в такт заводной мелодии, другие танцевали в одиночку. Эрлингай подхватил травницу Шаю, которая разносила блюда, и закружил ее в лихой пляске. Клажир вскочил на стол и давай напевать частушки, на которые у порядочных дам Аргойской знати обморок был бы естественной реакцией. Отбивая подошвой ритм, немного отрезвевший парень вопил, безбожно фальшивя.

Следующую песню завести ему не дал Глоддрик, опрокинувший стол вместе с Клажиром пинком ноги.

Хельд бросил кружку сам не ведая куда и пустился вприсядку.

– Вот так! – вскрикнул он, – чтоб я сдох, играйте громче!

В своем танце флорскел задирал ноги выше, чем это делали ученики Стражей на тренировках, даже Шибуи и Гуаррах, танцуя с местными дамами, побаивались, как бы пьяный флорскел ненароком кого не пришиб. Арстель собирался пригласить на танец верную подругу – Карен, но его опередил Гувер, писатель ухватил селянку за талию и, не успела она и слова вымолвить, пустился с ней в дикий пляс.

– К демонам! – хлопнул по столу Кандал, вскакивая на ноги, – иногда нужно переступать через себя.

Северянин рванул в ряды танцующих и давай отплясывать некое подобие джиги, отбивая стройный ритм по каменной плитке, следуя относительно ровной игре волынки и лютни. Вскоре они с Хельдом выбились в центр площади, на них же глазели танцующие, дружелюбно посмеиваясь.

– А верзила наш еще хоть куда! – утирая слезы и переводя дыхание, выпалил Ревиан Гувер.

– Да и Хельд наш тот еще красавчик, – прыснула Шая-Кишра.

Хельд и Кандал кружились в своем лихом танце, отстукивая ногами безупречный ритм. Вконец вымотавшись, они крепко пожали друг другу руки.

– Молодцом! – крикнул Кандал.

– Как и ты, длинный! – сказал Хельд и отправился за новой порцией выпивки.

Айрил уже во всю прыть плясала с Клажиром, который в вихре лихого танца умудрился задать принцессе тысячу и один вопрос на предмет ее жизни в Силгоре. Впрочем, Айрил охотно делилась всем тем, что она успевала вставить в бесперебойный стрекот Клажира. Кэлрен отнюдь не возражала, чтобы ее друг разделял веселье с другими особами женского пола, алчная ревность была чужда этой тихой и скромной девчушке. Слагер отсиживался на скамье близ ратуши, с озлобленной миной оглядывая простонародье. Сам того не зная, он лишь завидовал чужому веселью. Алагар и Танриль притулились у стен ратуши вдалеке, обсуждая что-то не предназначенное для чужих ушей.

Арстель не танцевал, с видом удовлетворенного наблюдателя он потягивал пиво и всматривался в счастливые лица знакомых и не слишком людей. Вдруг чья-то рука коснулась его спины. Юкиара, дружески приобняв сапожника, поравнялась с ним:

– Интересно, отчего ты всегда так спокоен? Пока остальные предаются веселью, ты остаешься в стороне, словно боишься жить.

– Это не так, Юки, – Арстель обернулся к ней, – я радуюсь жизни не меньше, чем любой из них.

Сказать, что она выглядела великолепно, по крайней мере в глазах Арстеля, – ничего не сказать. Оделась девушка в тунику легкого пошива, открывающую ее плечи и изящные руки, бедра ганраянки были оголены более, чем наполовину. Тунику она шила сама долгими ночами из старых штор, которые выбросил Хельд. Глубокий вырез приоткрывал обзор на ее выразительные груди не более, чем следовало для соблюдения приличия. Словно приоткрытая дверь в сокровищницу, что предлагает кладоискателю войти, стоит лишь приложить усилие, дабы протолкнуть неподатливую дверь.

– Я бы не против присоединиться к пляскам, – решила сменить тему Юкиара, – мой брат изволил оставить меня в одиночестве, новая подруга занимает мысли его куда больше, чем родная сестра.

Арстель отвлекся от созерцания провинциальной идилии и встретился взглядом с карими глазами Юкиары, в которых сверкали блики от факелов, расставленных вокруг площади. Все же она была прекрасна, несмотря на пожизненную отметину от ожога – прощальный подарок нищей и бездомной жизни на улицах Вархула, полной страха, унижений и голода. Смотрела она на него критично и с толикой иронии, словно оценивала издалека, сможет ли она обуздать его точно дикого мустанга. При этом ей втайне хотелось, чтобы кто-то осмелился объездить ее. Несмотря на стремление Юкиары занять ведущую роль, она неосознанно давала Арстелю понять, что ей недоставало чувственных наслаждений. Человек вроде Юкиары мог запросто сойтись хоть с подземным демоном, дружить со всей братией Уравнителей, вся округа Крестала тянулась к этой девушке, точно ветви деревьев – к солнечным лучам. В ироничном взгляде девушки не было ни насмешки, ни презрения. Лишь привычная развязность, воспитанная улицей. Да и в этом самоуверенном взгляде ее тлело благоговение перед предметом воздыхания, какой она, нежданно для себя, обнаружила в деревенском сапожнике.

– Так чего же мы ждем? – поддержал подругу Арстель, – если не хочешь идти одна, я не против сопроводить.

Слегка подтолкнув партнершу, Арстель повел ее к площадке, где остальные показывали свое мастерство танца. Они не обращали внимания на то, как бедно одеты, на то, что рядом с ними Хельд выделывает свои дикие танцы вполуприсяде, им предстояло совершить свой собственный танец, в котором было место только для двоих. Едва они вышли, барды затихли и вдруг из их импровизированных инструментов полилась еще более бодрая музыка, даже лихая. Люди устали, многие уже вернулись к столам, тогда как танцевать остались те, кто был помоложе – Гранаш с Карен, Канария с Шаабаном, Шая-Кишра с неуклюжим Харалом Глыбой, Клажир с Кэлрен, теперь и Арстель с Юкиарой. Танриль дернула за рукав Алагара и приглашающе кивнула в сторону танцующих, но он отрицательно покачал головой, не желая уподобляться массам, которые вел за собой. Врачевательница Карательного Отряда разочарованно вздохнула, но осталась стоять рядом с ним.

Арстель с Юкиарой оба вспотели, их ступни онемели от отбивания ритма лихой мелодии. Из Арстеля едва не вышли остатки воздуха, он еле поспевал за более молодой спутницей. Под конец они, взмокшие и покрасневшие, с усталыми улыбками глядели друг другу в глаза, все так же держась за руки.

– Да уж, – присвистнула Юкиара, вытирая лоб тыльной стороной ладони, – давно так не резвилась.

Йоши-Року тем временем наслаждался видом происходящего, а поглядывая в сторону сапожника и бывшей воспитанницы Стражей, ему в голову пришла мысль, которая поглотила его разум целиком и полностью: похоже, до конца жизни он обречен видеть эти порывы светлых чувств, что склонны испытывать живые существа, но сам при этом вынужден оставаться в стороне, храня глубоко в сердце свою верность богине природы и матери древнего леса Лайнур Арая. Оно правильно, подумалось старому магу, всему свой черед. Да и грех жаловаться, ежели ты топтал земную твердь с восемь веков.

Тем временем после того, как танцы смолкли, заскучавший Шойрил вскочил на бревно, стоящее у забора, и взял один из мешков, набитых зерном.

– Ну, мужики! Кто из вас отважится испытать свою способность держать равновесие в схватке с самим Шойрилом из Энроса?

Вокруг собрались мужчины, да и меньшим братьям было интересно поглазеть. Арстель и Хельд не были в их числе, поскольку первый был поглощен танцем под мелодию, которую доигрывали уже уставшие музыканты, а второй заливал недавно съеденный в одиночку каравай струей ржаной браги, щедро льющейся из бочонка, что трактирщик не поленился дотащить из своих закромов.

Эрлингай, протолкнувшись через толпу, вскочил на бревно, выхватив другой мешок.