Хранитель подземелий

– Спасибо тебе, Юки, – Арстель потрепал ее по плечу, – ты знаешь, я бы и правда ближайшую неделю ходил потерянный, если б мне довелось горбатиться денно и нощно здесь над этими говнодавами для Бёрнфилдских купцов, пока остальные бы радовались на празднике жизни.

– Что могу сказать, – пожала плечами Юкиара, – не забывай поднимать голову от своего труда в поиске прекрасного, – помолчав, она добавила, – меня, например.

– В самовосхвалении ты преуспела, я гляжу, – посмеиваясь, сказал хозяин сапожной лавки.

– А ты хотел бы, чтобы я напрашивалась на комплименты? – скривила она губы в ироничной усмешке, – впрочем, я была бы совсем не против слышать их от тебя. На празднике наверстаешь упущенное, – подмигнув ему, она вышла – на этот раз через дверь, – увидимся!

Арстель пробормотал нечто невнятное в ответ прежде, чем дверь была закрыта быстро, но аккуратно. Как и раньше, в простецких манерах этой ганрайской девчонки крылась любовь к жизни. Может статься, и не только к ней.

***

Расписная кибитка проезжала по узеньким улочкам Крестала. Кучер, невзирая на неодобрительные взгляды селян, которым приходилось прижиматься к своим хижинам и заборам, дабы пропустить экипаж, принадлежавший лицам королевских кровей, нещадно подгонял лошадей. На запятках стоял лысоватый пожилой человек невысокого роста, несколько обрюзгший, пытавшийся отпустить бороду, но, ввиду слабой растительности на лице, кроме седой козлиной бородки, ничего себе позволить не мог. Это был церемониймейстер короля Аргои, сопровождавший царевича Слагера и царевну рода Акреилов – Айрил. Принцесса изо дня в день клянчила у отца разрешения посетить вечеринку в Крестале. Она горячо уверяла батюшку-монарха, что, осветив своим присутствием пиршество героев, спасших родину от нашествия зла, королевская семья вновь обретет любовь и доверие толпы. К тому же, она знала, что ее давний друг детства – Архимаг Йоши-Року там непременно окажется. Король, будучи по натуре человеком мягкого характера, несклонным к упорству, поддался уговорам дочери, настояв лишь на том, что ее будет сопровождать взвод личной охраны короля. Так оно и было, конные латники чинно продвигались по пыльной и ничем не мощеной деревенской тропинке, вызывая опасливые взгляды мирных обитателей глубинки и настороженное наблюдение людей Алагара. Девушка знала, что автор тех самых книг, с которыми она засыпала с раннего детства, – Ревиан Гувер также собирался отправиться в Крестал, но выделить место в королевском экипаже ему не дал царевич Слагер. Презрительно сморщившись, принц ответствовал, что простолюдин по крови осквернит одним своим задом сиденье транспорта, достойного перевозки королевских особ. Он был зол на людей, что проявили мужество и благородство в борьбе со злом, а теперь собирались веселиться, не вспоминая о Его Высочестве, зол на сестру, которая вытащила его в эту поездку из роскошных и уютных дворцовых покоев, на бедных животных, и так истязаемых бичом возницы, которые по мнению престолонаследника слишком медленно двигались к цели.

Возница, зная о желании принца скоротать время в ближайшей корчме, осведомился о местоположении оной у проходящего мимо возрастного южанина, что на ходу делал пометки на грифельной доске.

– Поклон Его Величеству и благородным отпрыскам его! – пусть неискренно, но весьма учтиво поклонился местный библиотекарь, – если господа желают развлечься и предаться отдыху, лучше места, чем таверна «Желудок Дракона» в Крестале не найти.

Когда они проехали половину улицы, в конце которой виднелась питейная, над дверьми которой красовалась резная голова дракона, дети короля сошли с транспорта. Церемониймейстер поспешал за ними.

– Твою же ж мать! – сплюнул на землю Слагер, – мои туфли из змеиной кожи таки запылились в дороге.

Царевич направился к сапожной лавке, владелец которой сидел на веранде и натирал воском подошвы.

– Презренный! – окликнул он Арстеля, – ну-ка прояви преданность короне, почисть принцу Аргои обувку. Это же входит в твое недостойное ремесло.

Арстель опешил от одной встречи с наследником престола, но столь унизительное отношение к человеку рода отнюдь не белой кости не удивило сапожника. Многие проезжавшие дворяне смотрели на крестальцев, как на грязь из-под ногтей, примерно так же на него глядел и принц, будто для него большое испытание – дать ходячему мусору в лице сапожника прикоснуться к своим подметкам.

– Ваше Высочество, – Арстель, не растерявшись, учтиво поклонился, – быть может, заместо этого я могу предложить Вам недавно соштопанную пару туфель из лучшего льняного сукна во всем Ганрае? Совершенно бесплатно.

Царевич взметнул брови вверх и резким пинком опрокинул скамью, на которой лежали только что отлакированные ряды обуви, теперь им было суждено изваляться в грязи.

– Да как ты смеешь мне предлагать свой грязный товар, червяк недоделанный?! За одно это тебя следует вздернуть.

Арстель, не пятясь, смотрел принцу в глаза. Снова поклонившись, он говорил:

– Прошу прощения, если я задел вкусы Его Высочества. Я думал, что Ему будет приятно принять дар от верных…

– Да вертел я на своем херу то, что ты думал! Почисть мне туфли, и я забуду о твоем оскорблении короны. Может быть.

Юная девица с миловидным лицом и золотистыми кудрями, ничуть не боясь, что подол ее белоснежного бархатного сарафана запятнается от тропы, выбежала вперед.

– Снова ты за свое, брат! Неужели тебе так нравится унижать честных и работящих людей?

– Не лезь! Любишь ты якшаться к этой чернью – ради всех богов! У тебя с ними свои отношения, у меня – свои.

Охрана стояла в нерешительности, солдатам, судя по их бегающим взглядам, не хотелось заставлять Арстеля силой исполнять волю избалованного отпрыска монарха. Улица, как назло, была почти пустой, большинство крестальцев ушли на центральную площадь – готовиться к пиршеству.

– Перед ликом всесильного Илгериаса равны все. Угнетать брата своего да не будет дано ни единому существу живому. Ты оскорбляешь Бога, парень, пользуясь своим положением для удовлетворения низменных желаний самоутвердиться за чужой счет.

Это сказал темнокожий монах в желтой рясе. С благодушным видом он разглядывал членов королевской семьи, одной рукой перекрестившись, другой – перебирая четки. Выглядел он безоружным, но Арстель был готов биться об заклад, что под монашеской робой Шаабан прятал ножей – пруд пруди.

– Тот же, кто нарушает Божью волю и ущемляет братьев и сестер своих, будет на нашей земле наречен гостем нежеланным, сиречь врагом. Пусть это и сам царевич.

Слагера слегка покоробил взгляд хищника, которым монах его оглядывал, точно коршун добычу свысока. Он потупил взор, выдавил из себя смешок и заявил:

– Видать, проповедник из тебя так себе, святоша! Что-то паствы твоей не видно.

– Слагер! – возмутилась сестра, – ну, все, с меня хватит, если ты сейчас же не прекратишь этот беспредел, я уйду и больше ни в жизнь не отправлюсь с тобой в путь.

– Ха! Напугала ежа голым задом.

Монах, улыбнувшись, шагнул к принцу и, запустив руку с четками за пазуху, ответил:

– Не в пастве дело на пути праведном, а в душе твоей. Спасись сам – и тысячи спасутся с тобой. А имеющий уши да услышит. Впрочем, для тебя эти слова мало что значат.

– Не стоит, Шаабан, – покачал головой Арстель, приготовив щетку и тряпки, – я вычищу обувь Его Высочества.

– Уважаемый, не нужно потакать прихотям этого, извините за грубость, засранца! – выпалила Айрил, – я могу освободить тебя от этой повинности, королевна я или нет?

– Благодарствую, Ваше Высочество, – со смиренной улыбкой ответил Арстель, – но мне это труда не составит. Прошу Вас, сир, ногу вперед.

Монах покивал, словно кто-то невидимый возле него сказал нечто разумное, с чем он не мог не согласиться.

– Если кто и нашел путь к спасению, так это Арстель, – пробормотал он и удалился.

Айрил, вздохнув, направилась в таверну вместе со Стражей. Ее сердце сжалось, когда она увидела в понуром взгляде Арстеля проблеск благодарности. Всю жизнь девушка мечтала быть близкой к народу, и сегодня ей такая возможность предоставлена. Если бы только брат ничего не испортил.

***

Желудок Дракона – вот так название для трактира! Это подумалось Гуверу, когда он находился еще за тридцать шагов от заведения. Впрочем, у него всегда было хорошее зрение, которое он умудрился не посадить даже ночным чтением и писанием при тусклом свете одной свечи. Возле двери шла оживленная беседа двух подростков – парня в простецкой рубахе и остриженного под горшок, и светловолосой девушки, одетой в рабочие брюки и куртку со множеством карманных отделений, пол-лица которой закрывала длинная челка. Судя по непринужденным позам и совсем небольшой дистанции, звонким смешкам и частым прикосновениям, они заигрывали друг с другом. Парень говорил в десять раз больше своей подруги.

– Стой-ка, погляди, уж не Ревиан Гувер это к нам идет? – вопрошал свою собеседницу паренек, – бьюсь об заклад – он самый, во плоти, хорошо мне запомнился портрет этого писаки. Ух, как-то к нам в деревню заехал один художник, хотел толкнуть изображение этого франта. Вот бы так моим лицом торговали, уверен, дело б пошло, мы с тобой, Кэлрен, гребли б серебряники лопатой!

– Кажется, он направляется в таверну, Клажир.

– Пойду-ка я познакомлюсь! Может, он меня на работу устроит, опытом поделится, а то и вовсе увезет нас с тобой в Аргою, и мы задарма будем жить под его крылом. Я слышал, Ревиан Гувер славится широтой своей души.

Когда Гувер подошел на расстояние слышимости, Клажир сорвался с крыльца и в несколько рывков уже оказался подле пришельца.

– Ревиан Гувер, неужто это и в самом деле ты? – не успел гость и слова сказать, как Клажир схватил его руку и с силой затряс, – хоть по мне и не видно, что грамоте я обучен, но матушка хорошо меня обучила всем этим буквенным премудростям! Не зазря, видит судьба. Я читывал аж две твоих книги, про Северную Войну и о победе над равшарами. Оно ведь и правда так было? Ганрайский Демон взаправду уложил сотни равшаров, в одиночку поборол двадцатерых берсерков? – при упоминании имени старшего брата, Ревиан нахмурился, открыл снова рот, но Клажир и тут не давал ему и слова сказать, – а то, как он пробрался к Грору Свободолюбцу и умертвил его, остановив войну – вот чтоб я так жил! – последнее вызвало сдавленный смех девушки, Клажир в своем многословии часто утрачивал способность ясно излагать свои мысли, – короче говоря, я тоже хочу быть писателем! Это трудно? Нужен природный дар или хороший слог приходит с опытом? Может, я могу набить руку. Как же здорово, что я познакомился с тобой, уважаемый Ревиан, эмоции бьют через край.

– Это я заметил, дружище, – рассмеялся Гувер, не зная, как и подступиться с ответом ко всему, что вывалил на его голову этот длинноязыкий юноша.

Гуверу вспомнилась пословица о дураке, который задаст столько вопросов, что и сотня мудрецов не ответит. Похоже, это было как раз про его нового знакомого.

– Как тебя зовут, парень?

– О, меня зовут Клажир, ты, должно быть, слышал о происхождении…