Приключения Джейкоба Фейтфула

Глава XXVI

Мне почти минуло восемнадцать лет, я был силен, хорошо сложен, полон мужества и безумно счастлив своей независимостью, о которой прежде так часто вздыхал. Она радовала меня, я кипел восторгом, но не мог думать о двух конторщиках м-ра Драммонда без мстительного чувства.

– Вам лодку, сэр?

– Нет, благодарю, мальчик. Мне нужен старый Степлтон. Он здесь?

– Нет, сэр, но это его лодка.

– Гм, а он не может перевезти меня?

– Нет, сэр, но если угодно, я могу.

– Хорошо же, только поскорей.

Почтенный джентльмен, лет сорока пяти, вошел и мой ялик, и через несколько секунд мы уже пролетели под мостом.

– Что случилось со старым Степлтоном?

– Ничего, сэр; но он сильно постарел и передал мне ялик.

– Вы его сын?

– Нет, сэр, ученик.

– Гм! Жаль, что глухого больше нет.

– Если вам угодно, я могу быть таким же глухим, как он.

– Гм!

Он больше ничего не сказал, и я продолжал грести молча вниз по реке. Но вот он начал двигать руками то вверх, то вниз и шевелить губами, точно разговаривая. Мало-помалу эти движения усилились, и он стал произносить слова вслух. Наконец я услышал: «С этим убеждением, могу сказать, глубоким убеждением, мистер спикер, выражаю мои чувства в палате общин, полагая, что ни один из ее почтенных членов не произнесет решения, пока не взвесит всей важности представленных мною доводов». Тут он замолчал, точно вспомнив о моем присутствии, и посмотрел на меня. Но я был подготовлен, не улыбнулся и ничем не выразил, что обратил внимание на его слова. Я беспечно посматривал то на правый, то на левый берег реки и греб. Он снова заговорил со мной.

– Вы давно на реке?

– Родился на ней, сэр.

– Нравится ли вам ваше занятие?

– Очень, сэр. Главное: иметь постоянных клиентов.

– А как вы заполучаете их?

– Придерживая язык, слушаясь их и своего разума, сэр.

– Хороший ответ, мальчик. Люди, у которых много дела, не могут терять времени, даже на реке. Я только что готовил речь для палаты общин.

– Так я и предполагал, сэр, и мне кажется, река отличное место для этого; здесь никто не подслушает вас, кроме нанятого вами перевозчика, а его вы не должны считать за слушателя.

– Правда. Глухой Степлтон не слышал ни слова, и поэтому особенно нравился мне.

– Однако, сэр, если вы ничего не имеете против, скажу вам, что мне нравится слышать, но можете быть уверены, что я ни словом не обмолвлюсь о слышанном, если вы будете доверять мне.

– Да? Хорошо; я опять попробую мой спич. Вы будете спикером, помните. Держите язык за зубами и не прерывайте меня.

И джентльмен снова начал свою речь.

– Эй, перевозчик, вы везете этого малого в Бедлам[25 - Бедлам – название «сумасшедшего дома» в Лондоне, первоначально больницы имени Марии Вифлеемской.]? – крикнул пронзительный женский голос. Оратор замолчал.

Я оглянулся: мимо нас проходил ялик с двумя женщинами. Они засмеялись. Я часто читал газеты и знал, что в парламенте, в случае перерывов, члены кричат: «К порядку, к порядку!» И я повторил эти слова. Джентльмен рассмеялся.

Я высадил его подле Вестминстерского моста и получил с него тройную плату. На прощанье он сказал мне:

– Помните, я опять найму вас; я всегда езжу по понедельникам. Как ваше имя?

– Джейкоб, сэр.

– Хорошо, до свидания.

Этот джентльмен сделался моим постоянным нанимателем, и мы много разговаривали с ним; следует добавить, что я получал от него не только много денег, но и множество полезных сведений.

Через несколько дней я, по обыкновению, был на реке, когда ко мне подошел Степлтон с трубкой в зубах и сказал:

– Джейкоб, там опять пришел этот старый джентльмен. Не хочешь ли повидаться с твоим учителем? Я возьмусь за весла. Мне это будет полезно. Приятно работать, зная, что это не твоя обязанность. Такова человеческая природа.

Я быстро пошел к дому. Проходя под открытым окном, я невольно услышал разговор, который происходил в комнате.

– Красавица, – говорил Домине, – Omnia vincit amor[26 - Omnia vincit amor – любовь побеждает все (лат.).], и вот я, старый Добс, пришел к тебе, я, имеющий власть над семьюдесятью мальчиками, я, любивший только науки, я, презиравший женское очарование, пришел сюда, именно я, Домине Добс! Любовь все побеждает, и я преклоняюсь перед божком Амуром и прошу твоей руки. Напрасно я боролся с собой, напрасно старался я изгнать тебя из моего сердца. Ты повсюду сопровождала меня. Я удивил достойную миссис Бетли, назвав ее Мэри. Даже мальчики заметили мою слабость. Разве они не кричали мне во время рекреаций[27 - Рекреация – здесь: перемена в школе.]: «Мэри». Ответь же, о девушка! Я высказался, выскажись и ты.

– Хорошо, сэр, – ответила Мэри. – Сэр, я считаю, что я молода и глупа, а вы человек преклонных лет и… и…

– И глупый, хотела ты сказать?

– Мне приятно, что это сказали вы, сэр; мне не хотелось бы дать такое название ученому человеку. Я считаю, сэр, что мне еще рано выходить замуж и что, может быть, вам жениться… поздно. Я считаю, сэр, что вы слишком умны, а я слишком невежественна. Может быть, вам, в вашем положении, неудобно жениться на мне, а мне выйти замуж, хотя я очень, очень благодарю вас.

– Этим ответом ты доказала, что ты мудрее меня, – произнес Домине. – Но зачем ты, девушка, зародила во мне сладкие надежды? Ты только причинила мне страдание и заставила выпить полный кубок разочарования. Почему ты выказывала ко мне внимание, не чувствуя любви?

– Но разве нельзя любить человека иначе, чем предполагаете вы? Разве я не могу любить вас за то, что вы так умны и так учены? Разве я не могу любить вас как отца?

– Правда, правда, дитя. Виной всего – мое собственное безумие, и я с печалью обращу свои стопы обратно. Я был обманут, но только собой. Я попал в яму по слепоте и должен сам извлечь себя из рва. Благословляю тебя, девушка, пусть другой будет счастливее и никогда не почувствует в себе стрел разочарования…

Я услышал, что Домине всхлипывает.

– О, сэр, не принимайте этого так, – растроганным голосом, еле сдерживая слезы, сказала Мэри. – Я тоже страдаю. Я поступила дурно, хотя вы не упрекаете меня. Я очень безумная девушка. Пожалуйста, не печальтесь, сэр. С любовью всегда плохо. Я скажу вам секрет. Я люблю Джейкоба, а он не обращает на меня внимания, поэтому видите, сэр, не одни вы несчастны. – И Мэри тоже заплакала.

– Бедняжка, – сказал Домине. – Действительно, Джейкоб достоин любви. И ты, в ранние годы жизни, узнала неразделенную любовь. Поистине, земля – долина слез. Береги свое сердечко, дитя. Джейкоб не для тебя.

– Почему, сэр? – спросила Мэри.