Приключения Джейкоба Фейтфула

Я вкратце рассказал ей о путешествии моего достойного наставника на барже. Мэри помолчала, потом, переменив разговор, заметила:

– Я думаю, вы знаете, что отец отправился к мистеру Тернбуллу. Он хотел пойти туда сегодня утром, да еще не вернулся. Надеюсь, Джейкоб, вы не уйдете опять? Я не хочу потерять моего учителя.

– О, не бойтесь, я выучу вас всему, что вы хотите знать, – ответил я.

Глава XXIV

На следующий день после полудня я услышал хорошо знакомый голос старшего Тома, звучавший за окном. В это время я, как обычно, давал урок.

Завидев младшего Тома, я решил, что в это утро он особенно сильно занимался своей наружностью, и, действительно, стоило делать это: редко можно было видеть более красивое, открытое, веселое лицо. Он был выше меня на дюйм, атлетически и красиво сложен. Том кинулся к Мэри, но она, вероятно, в силу своего обычного кокетства, приняла его холодно и подошла к старому Тому, которому сердечно пожала руку.

– Фюить! Чем это запахло, Джейкоб? Ведь мы же расстались с ней самыми лучшими друзьями, – сказал Том, глядя на Мэри.

– Отчаливай, Том, – со смехом ответил я, – и ты увидишь, что она опять вернется.

– Ого, вот откуда ветер дует, – протянул Том младший. – Охотно; я могу не хуже ее выставить на барже фальшивые фонари. Только раньше чем я начну игру, скажи: не хочешь ли ты, чтобы я поднял нейтральный флаг? Я не желаю мешать тебе.

– Том, ручаюсь, что, насколько это касается меня, берег чист; но берегись: она клипер[21 - Клипер – быстроходное океанское трехмачтовое парусное судно.], и может проскользнуть между пальцами. Больше, Том: даже если она сделается твоей, тебе придется твердо управлять рулем.

– Ну, значит, эта баржа по моему вкусу. Я ненавижу медленно идущие шхуны, которыми почти не надо править. Итак, все в порядке, Джейкоб, и раз ты мне сказал, что она такое, посмотри, буду ли я держать правильный курс.

– Мой добрый мальчик Джейкоб, ты опять побывал под водой, а я думал, что с тебя достаточно купанья, после того как Флеминг окунул тебя; однако на этот раз ты бросился на помощь другу, и это хорошо. Мое почтение, мистер Степлтон, – сказал старый инвалид, когда в комнату вошел «глухарь», – я говорил с Джейкобом о его последнем нырянии.

– Это в человеческой природе, – ответил Степлтон.

– Ну уж извините, – возразил старый Том, – я считаю, что прыжок в реку, покрытую льдом, – нечто вполне противное человеческой природе.

– Но ведь не на помощь же другу, отец? – спросил Том.

– Нет, это в природе Джейкоба. Итак, ты видишь, что одна природа победила другую, вот и все.

– Не сесть ли нам поудобнее? – предложил Степлтон. – Но идет еще кто-то. Кто бы это был?

В эту минуту появился старый Домине, и я, взяв руку моего достойного наставника, сказал ему:

– Salve, Domine![22 - Salve, Domine – привет, Домине (лат).]

– И тебе привет, сын мой Джейкоб, – по-латыни же ответил он. – Но кто здесь? Глухой? Девушка… и старик, которого зовут старый Том, а также Том молодой. – Лицо Домине стало серьезным.

– Полно, сэр, – сказал Том младший, подходя к моему наставнику, – я знаю, вы сердитесь на нас за то, что мы с отцом выпили лишнее, когда в последний раз были с вами, но мы обещаем – не правда ли, отец? – не делать этого больше.

Ловкое замечание Тома младшего успокоило Домине. Он больше всего боялся насмешек.

– Правда, правда, добрый джентльмен, – подтвердил безногий, – мы с Томом слишком выпили тогда; но что делать, у нас был грог.

– Все это в человеческой природе, – заметил Степлтон.

– Ах, сэр, вы еще ни слова не сказали мне! – вскрикнула Мэри, подходя к Домине. – Сядьте рядом со мной, присмотрите за ними и позаботьтесь, чтобы все они остались трезвы.

Домине бросил на Мэри нежный взгляд, который подметили молодой Том и я.

Мы уселись вокруг стола, за которым было место ровно для шестерых. Домине поместился по одну сторону Мэри, Том младший по другую, Степлтон сел рядом с Томом, потом я, а дальше старый Том, который, следовательно, очутился подле Домине. Опускаясь на стул, он придавил одной из своих деревяшек мозоль на ноге моего старого наставника; тот быстро поднял ногу и придвинулся еще ближе к Мэри, чтобы подобный случай не повторился больше. Старый Том попросил извинения, а Степлтон заметил, что нечувствительность деревянной ноги старого Тома и чувствительность мозолей Домине были в человеческой природе. Наконец, Мэри принесла две-три бутылки пива, бутылку рома, трубки и табак. Все закурили, кроме Домине, который отказался.

– Нет, вы должны, – сказал ему Мэри, – не то я подумаю, что вам неприятно быть со мной… Я набью вашу трубку.

Мэри насыпала табаку в трубку и подала ее Добсу; он поколебался несколько мгновений, посмотрел на девушку и, наконец, не выдержав, стал яростно курить.

Мы курили и болтали, но старый Том и Степлтон молчали. Домине красноречивым взглядом смотрел на Мэри, она же весело поглядывала на него, и мы с Томом начали находить, что делается скучно. Наконец, старый Том докурил свою трубку и положил ее.

– Готово, – сказал он, – самое худшее в курении то, что нельзя курить и говорить. Мэри, дитя мое, оторви глаза от носа Домине и передай-ка мне бутылку и стакан; я сделаю смесь.

Том налил рома, сделал грог, отпил половину стакана и поставил его на стол.

– А вы выпьете, сэр? – спросил он, обращаясь к Домине.

– Нет, друг кормчий, нет, прошу тебя, не уговаривай меня, – и Домине с ужасом отвернулся от бутылки, которую ему передал Бизли.

– Не хотите ничего пить? – спросила Мэри, с удивлением поглядывая на него. – Вы должны, не то я подумаю, что вы нас презираете.

– Нет, не уговаривайте меня; просите у меня всего, только не этого.

– «Просите всего, чего хотите, только не этого» – так всегда говорят люди, желая отказать, – возразила Мэри. – Попроси я у вас чего-нибудь еще, я услышала бы тот же ответ. – Говоря это, Мэри сделала стакан грога и отхлебнула из него. – Теперь, если вы откажетесь выпить, я никогда не буду говорить с вами, – сказала она и передала стакан Домине.

– Я не могу отказать вам, хотя мысленно дал обет.

– Что за обет? Вы поклялись над Библией?

– Нет, не над святой книгой; я дал его мысленно, но очень торжественно и серьезно.

– О, я каждый день даю такие обеты, но никогда не исполняю их. Значит, это неважно, но смотрите, я отопью еще, и если вы сейчас же не выпьете стакан, я никогда не буду пить за ваше здоровье.

Мэри победила, и я заметил, как лукаво смотрела она, когда Домине пил грог. Он поставил стакан и, оглядев общество, сильно покраснел, как виноватый; чтобы облегчить его положение, я тоже выпил, а также и Том. Том старший сказал спокойно:

– Добрый джентльмен боится грога, потому что он видел, как я однажды выпил лишнее. А между тем ведь это не мешает грогу быть славным напитком, здоровым, когда его пьют умеренно, еще лучше, когда его подносит красивая девушка.

– О, Домине не заботится о красивых девушках, отец, – сказал Том младший. – Он слишком умен, слишком учен, думает только о луне, греческом и латинском языках и о философии.

– Кто знает, что где скрывается, Том? – сказал Том старший. – Никогда нельзя сказать, что есть, чего нет. Это как туфелька Сэл.

– Что за туфля Сэл, отец? – спросил Том.

– Разве я не рассказывал тебе о ней? Расскажу сейчас… то есть если обществу будет приятно.

Все выразили готовность послушать его рассказ.

«Надо вам сказать, – начал безногий, – что, когда я служил на шхуне „Терпсихора“, там был один матрос, Билл Харнесс, славный малый, но с недостаточным грузом на чердаке. Мы пробыли несколько лет подле Ямайки, вернулись домой и были веселы и счастливы (то есть те, которые остались в живых), и тратили деньги черт знает как. У Билла Харнесса была жена, Сэл; она очень любила его, и он любил ее. Но неряха она была страшная, никогда не держала в порядке свою оснастку и, вдобавок, никогда не надевала туфель с пяткой; все ее называли шлепающей Сэл. Старший лейтенант, малый строгий, не любил, чтобы она приходила на палубу, потому что, видите ли, Сэл завивала волосы на бумажки в день Нового года и не снимала бумажек опять до Нового года. Как бы то ни было, они были очень счастливы с Биллом. Ведь не опрятность жены делает человека счастливым; он может быть счастлив, если у нее хороший характер, если она любезна, вежлива и так далее. Ну, так Билл был очень счастлив, но раз он сделался ужасно несчастлив, потому что Сэл затеряла одну из своих туфель, которые всегда болтались у нее на ногах.

– Кто видел туфлю моей жены? – спросил он.