разбивает аппарат,
повторяя: «нет, засранец,
нас не опорочишь ложью».
Пароходы-ходоходы.
Мышемыши – выше крыши.
На снегу моей природы
что-то розовое дышит.
(между 1985 и 1986)
А человек – попытка жить
Стихи 1985–1990 годов
«Обернись ко мне порезче…»
Обернись ко мне порезче,
обернись и задержись.
Думаю, была бы легче,
много легче наша жизнь,
если бы в цветах и травах
в понедельник, Духов день,
мы акценты переставили,
поменяли свет на тень,
поменяли тень на свет,
затаились, просияли,
чей-то приняли совет,
что-то делать бы не стали.
Не все время люди любят,
спят, едят и ходят в гости,
книжки смотрят, кривят губы,
задыхаются от злости,
но подспудно, подневольно
прорастают семена —
очень трудно, очень больно
в сердце царствует она.
До того благополучно,
благодатно правит всласть,
что ты сам на всякий случай
принижаешь эту власть
и порезче, понадежней
обрубаешь все концы —
наши души непреложно
отовсюду беглецы.
«Не ах…»
Не ах,
но все-таки хоть человек, не птица.
Не прах
любви, но на душе пылится,
положенная там на полочку того,
что как бы было, но и как бы не было,
что и в горячке половой
себе ни полглотка не требовало,
довольствуясь холодным блеском слов,
согласьем оставаться на подхвате,
неискренним и хамоватым
одним намеком на любовь.
«В огороде любви, там, где нежные травы моркови…»
В огороде любви, там, где нежные травы моркови
прорастают наружу стыдясь,
занимаемся мы – ах! – не кровью-любовью,
а какую-то тянем нелепую связь.
Чистый воздух, дожди и дачные сосны —
это баня души, говорят сослуживцы
по жизни, по гладкой и косной,
об которую биться тебе, не разбиться.
Возникают побеги – загулы из дома.
Объясняют запои холодной женой.
Вдоль канав, по низине и вкруг водоема
все колышется зеленью поздней весной.
А на юге холмы серо-желты. Спалило
все безоблачной неба любовью.
Не спеши умереть. Посиди и помилуй
в огороде любви эти нежные травы моркови.
«Как у Ронсара сказано удачно…»
Как у Ронсара сказано удачно
про алую мохнатенькую щель!
Не настоящий воздух – воздух дачный,
не настоящая, а дачная постель.
Мы погружаемся, мы попадаем как бы
в изнанку дня и, закусив губу,
в пыль, в облако собачьей свадьбы,
в ненастоящую, а дачную судьбу.