Ленинградские рассказы

– Все, хватит. На этой неделе выселяемся. Я их замучился содержать. Не хотят работать – не надо. Алька, приготовь чаю. Я чаю хочу. И супа тоже.

Как назло, на кухню притащилась мерзкая кошка Пуша, вся грязная худая и вонючая как стервятник. Кто-то пинком пробил ей живот, не иначе Казбек, коричневые кишки торчали чуть ли не до земли. Но кошка и не думала помирать, отнюдь. Пронзительно мяукая, она принялась тереться у Серегиных ног.

– Пушка, уйди, – промямлил Сергей, тихонько двинув кошку ногой, – я здесь хозяин с 66 года, и всякие там… Урал… Дагестан. Пуша, я ревновать ведь буду. Это Рудик Нуриев выступал. Матч со счетом один-один, ничья.

Радио орало, горел свет, Серега и не думал уходить. Я сидел, прижавшись спиной к батарее, мне было так туго, что хотелось умереть на месте, честное слово! Не каждый день, скажу честно, на нашу скромную долю выпадают подобные бедствия.

– Серега! Давай я чая тебе сварю, – бормотал я без всякой надежды, – а? Давай радио вырубим? Зачем тебе свет? Я спать хочу… давай выгоним кошку, она мешает, мяукает. Полечить ее надо, или выгнать.

Будь я в тот момент, как говорится, «на коне», непременно выключил бы как газ, так и свет, и тумаками и оплеухами вышвырнул бы маразматика в коридор. Но в таком состоянии. Плюс что он там еще надумал, черт его разберет!

– Просто им надо найти нормальную квартиру и платить, как следует, – подытожил Серега, – чего им здесь делать? Скоро квартиру все равно продаю…

Собрав все силы, я пошатываясь встал на матрасе и перегнувшись через стол вырубил радио:

– Серега, давай вали к себе! Терпения с тобой нет больше! Пошел прочь!

– Это Урал… Володя, да? – слащавым голоском поинтересовался Сергей.

Видимо, для оскорбления хозяин постоянно путал нас по именам. Я совсем не мог понять этого человека, такого наглого, глупого, жалкого, несчастного и в то же время властного. Ведь, как бы ни пил, ничто не мешало ему «держать марку» и пользоваться уважением жильцов, однако он изобрел другую, сверхизощренную тактику. Наладить нормальную, пусть и враждебную, коммуникацию, с сумасшедшим невозможно. Поэтому приходится постоянно подстраиваться, хитрить и лицемерить. Но бог мой, сколько нравственных сил это отнимает!

– Нет, не Володя! И не Казбек! А ну вали, ясно, нет! – не стерпел я и ударил кулаком по столу.

Дьявольская кошка теперь обнюхивала мою штанину, я прямо таки ощущал ее гнилостную вонь.

– Пушка, не приставай к чужим, ревновать буду, – повторил свою обычную присказку Серега, и протянул руку – иди сюда…

– Пошла, мразь, тварь, – я пнул несчастную кошку так, что она отлетела к диванчику, – и ты – пошел! – тут Серега получил сильнейший удар в торец.

– Да кому вы здесь нужны, – брызгая слюной и задыхаясь от боли, закричал хозяин, – вас скоро выселят!

– Знаешь, что, – сказал я тихо, – я прежде хату твою сожгу, сука, – тут я добавил несколько матерных выражений.

– Урал, ты мне еще угрожать будешь? Да меня тут все участковые знают и уважают. На той неделе съезжаете…

С этим человеком невозможно было сохранять серьезный тон, честное слово. Любых представителей власти он боялся как огня, даже врачей, всегда прятался, у него даже паспорта не было. Всамделишная опасность исходила, по-видимому, от его сестры, это да, она вполне могла выселить, потому, что за квартиру Сергей не платил уже два года. Все это прекрасно понимал каждый, кто прожил вместе с ним хотя бы неделю.

– Да ладно тебе, Серый, я спать хочу, – уже спокойнее сказал я, – дай я посплю. Иди к себе, ночь на дворе. Завтра заплатим. Зачем нам ссориться сейчас?

Такой неплодотворный диалог у нас продолжался достаточно долго. Серега все талдычил одно и то же, про кошку, про продажу квартиры, про сестру, про то, кто тут хозяин и что надо платить. Я, разумеется, продолжал по-хорошему и по-плохому упрашивать прекратить. Приводить здесь все эти бесконечные повторы не вижу смысла. Несколько раз пришлось прибегнуть к насильственным действиям, но Сергея не пронимали и такие аргументы. Один раз я, потеряв терпение, с такой силой сдавил его паршивое потное и сальное горло, что пьяница потерял сознание и рухнул к моим ногам. В полном отчаянии, решив, что таки доигрался и задушил своего мучителя, я бросился на колени и стал вспоминать, как оказывают первую помощь. Но для некоторых людей, читатель это понимает, все как «с гуся вода». Как вы думаете, какие слова проговорил Сергей, когда начал приходить в рассудок? «Ребята, вы ведь не на родине! Берегите друг друга!» Клянусь, я не изменил ни одного слова! Именно так. После этого, как нетрудно догадаться, спектакль продолжился. Когда сталкиваешься с такими вещами, становишься законченным релятивистом.

Закончилось все тем, что я, совсем потерявшись, лег на свой матрас, закрылся с головой одеялом и зажмурился, стараясь не обращать внимания на Серегины выходки. Видимо, тому тоже прискучила эта забава, бормоча под нос и шаркая, он убрался восвояси, разумеется, не выключив свет и радио. Я так устал, что почти сразу после его ухода уснул и спал как убитый до утра.

Сам по себе

Володя в тот раз, кажется, ушел пьянствовать с какими-то типами, жившими в соседнем подъезде. Так что я вынужден сидеть на кухне с Асланом и выслушивать его бредни. Трезвый он еще ничего, но когда напьется… А напивается он, когда есть деньги, ежедневно, скажу я вам. Покупает сначала одну бутылку водки, потом другую, и так далее. Вова, как постоянный собутыльник, терпит все его выходки, поневоле, разумеется. А мне эта водка не нравится, после нее слишком сильно болит голова, да это и не водка, собственно, а «сивуха». К тому же, не люблю я ту породу людей, которые превращают беседу в монолог и только и делают, что хвастаются. Вот, скажем, примерно так можно передать нашу сегодняшнюю беседу, конечно, не дословно, так или иначе придется приукрасить:

– Ну чего, как ты говоришь, наливай? – это любимая присказка сапожника.

– Да, да.

Аслан наливает мне этой дряни, дешевой водки Флагман, и продолжает:

– … И вот я этому козлу говорю: ах ты Машка, ах ты Дашка, ты, так растак, пошел отсюда, понятно тебе или нет? Как дам ему! Прямо по зубам! А он: ой, Асланчик, не надо меня бить…

Сегодня видимо Аслан решил немного переиначить эту классическую историю, которую я давно знаю практически наизусть.

– Твое здоровье. Слушай, Аслан, ты ведь вроде говорил, что это не ты ему в тот раз так сказал, а Коля из девяносто первого, афганец… Ты забыл разве?

– Здоровья мне и моим близким. Так, о чем там я? Я ему дал в зубы, да. Ты чего, думаешь, я подошел к этой туркменке и обращаюсь к ней – на чистейшем туркменском языке… чего я там ей сказал? Не помню я, чего я там сказал. А она мне: откуда Вы так хорошо знаете туркменский язык? Ой… Да.

Аслан уже дошел до такого состояния, что мотается сидя на стуле. И совсем, видно, не понимает, о чем говорит. Историю с туркменкой я помню еще с зимы.

– Осторожнее, Аслан-Ака. Слушай, ты этак упадешь со стула. Иди в свою комнату. Вот что. Иди, давай. Ты совсем пьян, честное слово!

Но Аслан так и падает боком на пол и скрючивается, поджав коленки. Ну и дела. Развалился прямо посреди кухни. Водку пролил, а стол и без того весь в крошках и пепле от его сигарет. Сказать бы им как-то, чтобы дома не курили. Володя, например, в тот раз пьяный матрас прожег. Я даже сфотографировал его тогда нарочно, а потом показал, а тому хоть бы что, смеется, это не в счет мол. Но всему есть предел, и в данном случае этот предел – пожар.

Я хватаю Аслана под мышки и переношу на матрас, чтобы ненароком никто на него не наступил:

– Давай, лежи, да на спину не переворачивайся. И проблеваться не вздумай. Мне здесь спать все-таки.

Эх, а как хотелось уже дочитать Слово Безумца. Какая книга, боже мой. Но, видно, сегодня не суждено. Придется пойти прогуляться.

Я протираю стол, убираю в укромное место остатки водки, мою посуду. Посуду мыть приходится в ванной, потому что на кухне холодной воды нет, а горячая – почти что кипяток. А мыть за собой не хочет никто, только мы с Володей следим здесь за порядком. Дагестанцы надеются на нас, а Сереге вообще на все наплевать. Ну и черт с вами, решаю я и мою только свои и Вовины чашки, а остальные оставляю в ванне. Пусть сами о себе заботятся, свиньи.

Потом я готовлю себе легкий супчик из куриных наборов и макарон с приправами – с деньгами теперь немного получше. Завариваю чай с лимоном: любимый безалкогольный напиток. Жаль только, мед, который мне послали с родины, уже кончился.

– Ой, привет. Доброе утро, страна!

В кухню вваливается Серега, хозяин квартиры, бывший танцор. Черт бы забрал его со всеми его странами, с Уралом и Дагестаном, и с Петербургом. Сергей, несмотря на жару, в той самой кожаной куртке на голый торс, и в широченных дырявых штанах. Да уж, такого типа не каждый день встретишь. Ботинки у него до того износились, что видны огромные и безобразные пальцы ног с грязными длинными ногтями.

– Здорово, здорово. Чего хотел?

По любому, сейчас денег попросит. Но нам неспроста приходится покупать куриные наборы: деньги есть – то есть, да не слишком много, на целых куриц не хватает.

– Слушай, будь другом, у тебя какая-нибудь денежка есть сейчас? Рублей сто пятьдесят?

Так, тут самая лучшая защита – нападение, особенно если прикрыт тыл. На сегодня заплатить есть чем. Так что:

– Слушай, Серега, я тебе позавчера, помнишь, когда баба Катя приходила, дал на пять дней вперед, пятьсот рублей, ну-ка вспоминай. Так что мы с тобой пока, выходит, квиты. У тебя есть привычка по несколько раз за один день таксу получать. Я еще подсчитаю сегодня, по моему, мы тебе и так здорово переплачиваем. А у Володи и не смей просить – плачу за обоих только я, мы там сами разберемся. Чего отворачиваешься-то, а? Вот тебе полтинник, но больше пока не подходи. И напиться, твою мать, не вздумай!

Я вынимаю из кармана приготовленный на такой случай полтинник. Хотя по идее такса составляет сто рублей, а упомянутых денег я и не думал давать. Я только сделал вид что дал, а потом забрал и накупил на все деньги продуктов типа крупы и макарон, а так же фруктов и куриных наборов. Приходится быть осторожным, когда с работой неясно.

– Слушай, я здесь хозяин с 67 года. Я с 67 года в Ленинграде живу. Доброе утро, страна. Вы с Урала приехали…

Не каждый конечно выдержит такого собеседника. С Серегой совершенно невозможно разговаривать по-человечески. Когда я ему что-то говорю, он отвечает не то что невпопад, а предумышленно невпопад, видимо, чтобы сбить меня с толку. Никогда не знаешь, что у этого типа на уме. Посмотреть стыдно: в провалившемся рту гнилые зубы, слюни летят во все стороны, глаза как у жабы выпучены, и оброс весь, а туда же: я, мол, хозяин. Хотя в принципе тут и не поспоришь. Только зачем вшей в дом приносить?

– Слушай-ка, Серый, вот что… Помнишь, недавно случай был, ты соседкам еще пожаловался, они еще притащились сюда разбираться. Зачем вот ты так поступаешь? И убежал еще, ну не совестно тебе? Так я к чему. Ведь сказано было: незачем домой вшей приносить, так не стоит же приносить. Помойся, раньше мылся ведь. Шампунь, все дела, есть. Побрейся, вид совсем срамной. Одежду следует прокипятить. У меня есть бритва, надо? Порошок стиральный, кстати, не за 20 рублей, а нормальный.