Русская философия. Анализ истории. Том 2

1133-103) Как мы видим и здесь две составляющие образа экстаза в той же кондиции торжества постоянства и постоянного очищения. Из чего мы понимаем, что все вокруг – праздник жизни, праздник торжества Божественного, как вечного победителя. В этом явлено жизнь во Царствии Небесном в земных условиях. Само по себе очищение – это Бог дает нам видеть хаос и распад только для того, чтобы мы трудами в поте лица восстанавливали порядок и преображали этот созерцаемый мир.

1133-104) За этим пределами утрачиваются возможности природы быть не разрывными, то есть утрачивается Образ Божий, предстающий перед нами как единство, явленное в природных свойствах Вселенной, одно из имен которого – причинно-следственный механизм становления единого.

1133-105) Дело в том, что если душе хорошо, то плоть страдает. И наоборот, если плоти хорошо, то мучается душа. К примеру, альпинист покоряет вершину горы для того чтобы вновь доказать себе, что он может на многое и с высоты посмотреть на мир. Душа вновь торжествует, но плоть его при этом терпела перегрузки, холод и голод. И наоборот, если забыл накормить ребёнка или проспал на работу, то страдает душа, ибо мучает совесть. И надо сказать, что душевные боли куда более страшные, чем боли телесные.

1133-106) Очень важно сказать о том, что Бог сотворил мир, ибо в пределы этого высказывания входят все образы первопринципа тождественного различия. Вот как об этом говорит святой Василий Великий: «…Но к какому концу приводят геометрия, арифметические способы исследования о толщах и пресловутая астрономия – эта многопопечительная суета, если изучившиеся сим наукам дошли до заключения, что видимый сей мир совечен Творцу всяческих Богу, и если то, что ограничено и имеет вещественное тело, возвели они в одну славу с Естеством непостижимым и невидимым, не в состоянии будучи выразуметь и того, что где подлежат повреждениям и переиначиваниям части, там и целое необходимо потерпит некогда одинаковые видоизменения с собственными своими частями? Но они до того осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце: называя себя мудрыми, обезумели (Рим. 1, 21-22), что одни утверждали, будто бы небо от вечности существует вместе с Богом, а другие говорили, что оно есть Бог безначальный и нескончаемый, причина благоустройства в частях вселенной. И без сомнения, излишество мирской мудрости принесет для них некогда приращение тяжкого осуждения за то, что, с такою осмотрительностью вникая в пустые предметы, произвольно слепотствовали в разумении истины.» Святой Василий великий «Беседы на шестоднев» (Беседа первая).

1133-107) Отсюда следует, что в момент испытаний, надо просить у Бога радости на преодоление трудности жизни. Ведь, если это не связано с болезнями близких нам людей, то нет более ничего такого, что нам нужно.

1133-108) Не случайно на иконах в изображениях неодушевленных предметов просматривается лик. Лик имеет даже ад, правда звериный.

1133-109) До грехопадения природа человека была такова, что могла нести на себе любые высоты совершенства в Боге, а потому не было смерти.

1133-110) «… Как начало пути еще не путь и начало дома еще не дом, так и начало времени еще не время, а даже и не самомалейшая часть времени…». Святой Василий Великий «Беседы на шестоднев» (Беседа первая).

1133-111) Мы подобно пророку Моисею, взошедшему на Синай для богообщения, видим лишь склоны, ведущие к вершине, где пребывает Бог.

1133-112) Это возрастание можно сравнить с восхождения на вершину горы, когда мир, созерцаемый в непосредственной близости – в долине несет в себе такую полноту, которая недосягаема для восприятия человеком. Но только с Божественной высоты мир оказывается как на ладони, то есть полнота его становится удобоприемлемой, адаптированной под возможности человека воспринимать мир в целом.

1133-113) Тертулиан откровенно говорит о том, что первый Адам принес покаяние, а потому Бог смягчил наказание.

1133-114) Тертулиан в своей книге «Против Праксея» говорит следующее: «Итак, быть оставленным Отцом значит для Сына умереть. Следовательно, именно Сын умирает и воскрешается Отцом по Писаниям (см. 1 Кор. 15:3) Сам восходит превыше небес, и Он же нисходит в преисподние места земли (см. Еф. 4:9-10)

1133-115) У Василия Великого в его труде «Беседы на шестоднев» находим: «В начале сотворил Бог небо и землю. Двумя крайностями обозначил сущность вселенной, приписав небу старейшинство в бытии, а о земле сказав, что она занимает второе место по сущности. Без сомнения, ежели есть что-нибудь среднее между небом и землею, то оно сотворено вместе с сими пределами». То есть все дальнейшее творении Бога происходит в данных обозначенных границах, ибо посредством земли, Бог дает нам возможность видеть Небо. Но грех имеет иное естество – он абсолютно ничтожно временен. То есть теперь, чтобы видеть вечное Адаму предстоит отделять все временное в поте лица. Именно эту новую роль будет выполнять органы пищеварения в человеке, что потом плавно переходит в эволюцию научно-технического прогресса.

1133-116) Всякое взаимодействие – в первую очередь является связью, то есть единством, обозначившим себя в данной реальности вот таким образом, свойственным данной реальности или природе данной сферы бытия.

1133-117) «Это не рационалистические сведения, которые мы сами сформулируем, не понятия, сообщающие нашим "разумным" способностям положительное знание о Божественной природе, это – скорее образы или идеи, способствующие тому, чтобы направить, преобразовать нас к созерцанию того, что превосходит всякое разумение». (В.Н.Лосский «Очерк мистического богословия Восточной Церкви»)

1133-118) Представьте себе, к примеру, живого барана. Его организм – это устойчивая поддерживаемая в состоянии равновесия система (см.1133-166), причем наделённая живительной полнотой, а потому он не существует для нашего познания вкусовыми ощущениями и пищеварительной системой – организм барана не распадается, не утрачивает полноты выражения Божественного, а потому мы его не «видим» вкусовыми органами чувственной природы. Природа познания, поражённая грехом, «видит» только то, что умерло, терпит распад. Чтобы познать то, как устроена машина, её надо разобрать. Чтобы изучить строение организма, надо проникнуть в его нутро и так далее.

1133-119) Истина также имеет и иное имя, услышать которое можно только лишь во время богослужения, обратив внимание на то, что люди становятся иными в поведении. Они могут неподвижно стоять часами, не замечая того, как течет время. Мне во время Великого Поста посчастливилось быть на службе отца Александра Никулина с селе Новоуткинск, Свердловской области (в сторону Первоуральска), во время которой мы простояли более шести часов и не заметили этого времени. Таково есть Царствие Небесное, в коем нет времени, оное стоит и не хочется возвращаться в суетливую рутину. Стоять ведь не так просто, казалось бы, тем более столько времени. Также как держать суровый пост, при этом пребывая трудах в поте лица – тоже не просто, но в том и дело Благодати Божьей, радостью скрадывающей эти дни.

Это свойство Истины описал в своем письме в Париж один француз, гостивший в России в начале 19 века. Он говорит, что стоя на богослужении, не замечает того, как быстро летит время, что время останавливается и утро сменяется вечером.

Победа над собой нужна всем, но без реальной связи с Победителем всего, с побеждающим всё – с Богом это просто невозможно. Более того, победы на усилии силы воли, к сожалению, есть извращение. Также как воспитание детей на побоях, оскорблениях и прочих видах стимула.

Это тоже образ свидетельства об Истине, которое научно в своем принципе.

1133-120) Двумерным пространством мной принято называть точку и проходящую через неё прямую.

1133-121) Еще одно имя окружности, только имеющей радиус стремящийся в бесконечность. Либо отрезок, как радиус окружности, стремящийся в бесконечность в обе стороны. Оба случая востребованы в равной степени в научном анализе. Дело в том, что всякое обсуждаемое нами естество неизбежно пребывает в полноте общего, то есть только некоторая часть, несущая живительную замкнутость в самой себе. Таким образом, всякая реалия, оказавшаяся в координатной плоскости, должна нести в себе специфический образ пустоты, из которой возник мир. Так как образом и подобием пустоты в данной реалии является окружность, как набор всех абсолютно образов постоянств пустоты во всех гранях окружности, то всякое изображение координатной плоскости является образом окружности. В противном случае, оное не существует в природе вещей.

1133-122) Вот как об этом говорит Тертулиан в своей работе «Против Праксея» в гл.10: «…всякое правило установлено с самого начала в предшествующем и опровергает последующее, а значит, и частное».

1133-123) Вспомните, что было сказано выше по тексту. Мы обрели смерть, ибо пораженная грехом природа может возрастать в Образе Божьем только лишь до определенного предела, после которого развитие останавливается. А так как развития нет, то происходит разрушение. Именно по этой же причине все воспринимаемое человеком должно быть удобоприемлемым в пределах возможности воспринимать Божественное опосредовано носителей Его энергий. То есть именно в этом становится востребовано квантовость всего существующего, нежно приносящего энергии.

1133-126) Как это естественно для человека, пребывающего во Царствии Небесного.

1133-127) Надо заметить, благоприятные условия не для тела, а для делания «приёма пищи», для вкушения хлеба Небесного – мы призваны служить Богу в поте лица в условиях комфорта, а не спать.

1133-128) Лосев Алексей Фёдорович «Хаос и структура»: «… и в психике отдельные ощущения, восприятия, образы, представления и т.д. и т.д. сами по себе уже сформированы при помощи числа, потому что все они чем-нибудь отличаются др. от друга, то есть разделены др. с другом, то есть считаны, то есть содержат в себе число».

1133-129) В.Н.Лосский в своих «Очерках…» по этому поводу вот что говорит нам: «… святой Григорий Богослов в своем Слове на Крещение: "Я еще не начал думать об Единице, как Троица озаряет меня Своим сиянием. Едва я начал думать о Троице, как Единица снова охватывает меня. Когда Один из Трех представляется мне, я думаю, что Это целое, до того мой взор наполнен Им, а остальное ускользает от меня; ибо в моем уме, слишком ограниченном, чтобы понять Одного, не имеется больше места для остального. Когда я объединяю Трех в одной и той же мысли, я вижу единый светоч, но не могу разделить или рассмотреть соединенного света". Наша мысль должна безостановочно двигаться, перебегать от Одного к Трем и снова возвращаться к Единству; должна безостановочно колебаться между обоими терминами этой антиномии, чтобы дойти до созерцания царственного покоя этой троичной Единицы. Как заключить в один образ антиномию единства и троичности? Можно ли объять эту тайну без помощи несоответствующих ей понятий движения или развития?»

1133-130) Представьте себе человека, стоящего на берегу. Ему естественно жить законам радости. Он способен двигаться пешком и ползком. Если он окажется в воде, то человек не изменился, а потому ему естественны только прежние реалии счастья, коими он руководствовался стоя на берегу. Он также любит и счастлив за своих родных, когда у них все хорошо. Только теперь, чтобы быть в прежней кондиции радости, ему нужно утверждать свою жизнь совсем иначе. То есть изменился только образ утверждения того же самого счастья и радости бытия – теперь человек должен в поте лица добывать то, что имел стоя на берегу. Именно этим отличается человек до воспаления грехом от того, кем он стал после воспаления. То есть та же самая радость Царствия Небесного так и остается в прежней живительной значимости и после грехопадения, только теперь изменился образ утверждения её, названный экстазом.

1133-131) Это важный момент, который потом станет определяющим в истории Руси

. Дело в том, что нудный и тяжелый труд в широтах Севера должен быть особенно оборотистым. Тут нет места отдыху, ибо день год кормит. Высоченный темперамент трудовых будней, требует к себе особенного состояния духовной жизни. Это такое бытие, когда человеку нельзя даже отвлечься, ибо сбой настроя очень тяжело поддается восстановлению до прежнего состояния. Это значит, что работоспособность деградирует, человек скатывается во всем остальном. Вот такой остроты вопроса в районах с благоприятным климатом никогда не существовало. Дело в том, что того количества алкоголя, который вырабатывает организм в процессе жизнедеятельности достаточно, чтобы человек оказался в высшей экзальтации радости. Но для этого, этот мизер необходимо доставить точно по адресу. Благодаря этой точности, человек пребывает в веселье после трудодня. Этот естественный экстаз на самом деле норма жизни, а потому человека вновь и вновь тянет к жизни в этой же радости опосредовано нудного тяжелого труда. На этом кончике иглы умещается жизнь в радости для жителей северных районов. Понятно, как легко сбить столку, вывести из привычного цикла жизни, где каждая минута на счету. Эта кондиция жизни – приготовление есть к седьмому дню Воскресению. Только в этом случае, когда каждый день есть праздник, то и воскресный день воспринимается как праздник.

1133-132) В одном из двух состояний духа может пребывать человек. Одно из них понуждает к долгу усилием воли. Другое – человек хочет быть в радости. Что из них сильнее? Сила воли – дело великое, но приходит усталость и вместе с ней начинает деградировать порядок, держащийся на силе воли. От радости же усталость не приходит никогда. В этом различие ада от Рая, при которых в аду живут сильные личности, способные терпеть огонь и скрежет зубов, ибо радость мертва. А в Раю «будьте как дети, ибо таковых есть Царствие Небесное».

1133-133) В противном случае, тело не появилось бы в процессе эволюции, как не востребованное.

1133-134) Единственное, что нужно сказать, эти самые первые формы элементарной жизни пребывают в атмосфере, как носители энергии и ради них работают наши легкие. Именно по этой причине, всё то, что связано с притоком обогащённой кислородом крови в мозг становится основополагающим жизни в земных условиях, то есть без этого смерть приходит моментально, в то время как без присутствия иных составляющих тела жизнь может продолжаться. Это говорит о том, что организм черпает жизнь в атмосфере.

1133-135) Дело все в том, что внутренний мир человека очень многогранный и разноплановый, а потому заблудиться в нем очень легко. Произвести отсев может помочь только боль и в нашем случае труд в поте лица. В Индии труд в поте лица, столь востребованный в наших широтах, подменили практикой йоги, причиняют себе неудобства и даже болевые ощущения ради поиска того в себе, что дарует спокойствие духа, выход из себя, благодаря чему боль уходит. Это не есть действие Благодати Духа Святого, но только то, что Ею может быть преображено.

1133-136) То есть теперь нагрузка, несущая экстаз богообщения, создается не ради нагрузки, но ради достижения каких-то жизненных целей.

1133-137) Вспомните мысль, сказанную выше по тексту о том, что если природа сама по себе стихийно следует в Божественное будущее, то человеку, несущему в себе воспаленную грехом природу, надобно прилагать усилия в поте лица для того же самого возрастания до образа Божия, для становления в совершенстве в Нём.

1133-138) Отсюда рождается мысль о том, что далекие предки всех тех народов, которые ныне имеют представление о календаре, когда-то остро в этом нуждались. Чтобы сохранить привычный комфорт богообщения, им необходимо опереться на то, что несет имя Божественное, характеризующее полноту в окружности, а в нашем случае речь идет о годовых циклах, ибо это есть постоянство, озвученное языком инструментов земных реалий. (А ведь постоянство – это есть фундамент, на который опирается молитвенник, пребывающий в богообщении). Так как они в этом нуждались, то этому понуждала их среда обитания – оная была тяжелой. Следовательно, скорее всего человечество вышло от туда, где было много труда в поте лица, который еще надо было правильно организовать, чтобы точно знать время для посевов.

1133-139) Мне думается, что в связи с какими-то нововведениями в образе жизни, труд стал более высокопроизводительным. Поэтому, чтобы хоть как-то свести на тот же прежний уровень противоречия между потребностью души и желанием плоти, древние насельники Европы увлеклись не йогой и нирваной, как в Индии, а строительством гигантских каменных изваяний. Что стимулировало бытие ещё одного важного качества – единство народа.

1133-140) «Хотя художника и нет налицо, однако же искусства сии сами собою достаточно показывают художнический ум, и ты можешь удивляться домостроителю, кузнецу, ткачу, смотря на его произведение». (Василий Великий «Беседы на шестоднев». Беседа1. «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1)).

1133-141) Василий Великий в «Беседах на шестоднев» говорит во второй беседе: «Но Бог, прежде нежели существовало что-нибудь из видимого ныне, положив в уме и подвигшись привести в бытие не сущее, вместе и помыслил, каким должен быть мир, и произвел материю соответственную форме мира. Для неба отделил Он естество приличное небу, и в форму земли вложил сущность, свойственную земле и для нее потребную. Огню же, воде, воздуху и формы дал, какие хотел». То есть не творчество причинно-следственного механизма чередующихся событий творит мир, а волеизволение Личности Бога.Это важно заметить для нас, ибо причинно-следственный механизм – выражает только развитие распада, разрушения. Это никак не может быть одно и то же с созидательным устроительством.

1133-142) В той или иной степени оный имел место во всех народах Средиземноморья до Рождества Христова, только выражался оный своеобразно и уникально, разновариантно.

1133-143) Ритуал не дает востребованной темноты, чтобы видеть свет или не дает черный, чтобы видеть белый. То есть само по себе богослужение вне трудов в поте лица превращается в чистой воды ритуал, из-за чего наступает духовная слепота и трагедии мировых катастроф.

1133-144) Именно по этой причине в природе живого имеет место быть трусость, ибо береженного Бог бережет, как несущего в себе образ и подобие, столь значимые для богообщения. Бог не видит то, что Ему не подобно.

Вообще надо сказать, что даже у святых отцов много противоречий в их трудах. Но дело в том, что Бог ничего не противопоставляет, но только все в себя включает – именно в этом Его миротворчество. Поэтому всякая даже ересь является или становится частью этой окружающей реальности. Но почему тогда настоящий богослов начинает протестовать? Потому, что еретическое утверждение берется за основу дальнейших суждений, как точка отсчета. А это как раз неправильно, ибо на это может претендовать только полная Истина. Также как назвать руку человеком можно, но утверждать на полноту откровения о человеке – это означает впасть в ересь. Если мы человеком назовем голову, то это уже ересью не будет, ибо остальные органы в человеке – это части головы. Голова и руки никак не равнозначны по значению – в этом губительность ереси, которая может благословить сунуть голову туда, где место только руке. Голова должна быть светла, чтобы даже в полном аду видеть Божественный свет.

1133-145) Адам и Ева опоясались смоковными листьями.

1133-146) То есть чувственной пустоте, которая воспринимается как пустота лишь в одном случае – оная замкнута в самой себе. То есть прямая линия, сама по себе являясь свидетельством о Боге в свойстве постоянства, а именно абсолютно прямой, теперь изменяя направление свидетельствует о том же свойстве Бога в кривизне, описывающей окружность.

1133-147) Мы смотрим на Вселенную опосредовано того, что заложено изначально в человеке ещё во Царствии Небесном, то есть для человека естественно искать только счастья себе – вычленяем из окружающего мира то, что нам подобно по образу и подобию, то что бросается в глаза, как контуры образа Божьего, как первые признаки живого, имеющие отклик на влияние Творца нетварными энергиями Его – своё подобие, выражение простоты Бога. Что-то иное нами не востребовано, как не имеющее жизнеутверждающего значения, ибо вне межличностных отношений человека с Творцом. Поэтому обозреваемое нами пространство подобно нам в причастности к жизни в различной степени, свидетельствует о Боге в виде всего того, что разумом созерцается в пределах предопределения замыслом Божьим, а потому остается не утраченным при поражении грехом. Новый появившийся вид усложнения, свойственный иной сфере бытия, не может выпасть из прежнего более общего свидетельства о постоянстве Бога. То есть кривизна, а точнее её общая реальность, так и остается прямой и развивается в пределах только оной. (Это также как если люди едут в трамвае, то не смотря на все те сложности отношений между ними внутри трамвая, они в общем плане продолжают двигаться по рельсам). Точно также и сама прямая свидетельствует о точке, как о более общем. А точка – о пустоте. Таким образом, кривизна, в пределах живительного влияния Божественного, развивается только в пределах прямой и свидетельствуя о Божественном в частном (своей кривой описывая окружность), в то же время движется ещё и по прямой. Получается у нас некоторая синусоидальная спираль. А если мы вспомним, что чувственная природа распознает только то, что стало терпеть процесс распада, то перед нами возникнут новые образы, новые имена той реальности, о которых свидетельствуют точка, прямая, спираль и так далее. Мы поймем природу свидетельства о Боге в электромагнитной волне и вообще во всем вокруг. Мы поймем природу свидетельства о Боге во всем вокруг и в разных образах, представляющих нам внутренний мир усложнения. Мы так и остаемся созерцателями только с высоты вершины на то множественное усложнение, которое раскинулось у подножия этой горы, которая всегда есть и будет прообразом Голгофы Христовой. Мы все едины, ибо стоя на этой вершине, нам открывается один и тот же мир, в одном и том же проявлении. То есть мы видим сначала пустоту, точку, потом линию и потом только плоскость. Все вокруг нам предстает только в этих самых первых образах. Все то, что стоит за этими реалиями, какими бы они усложненными в процессе эволюции не были, выпасть из их пределов не могут.

1133-148) В этом отрезке наших суждений силу набирает диалектический материализм. Но хочу оговориться, что оный работает только в этих пределах. Хотя все философские и религиозные доктрины в данной концепции имеют свои пределы проявления, обусловленные степенью приобщения к Божественному, оные имеют истину лишь в данных границах. Что-то иное вне этих границ становится ересью и осуждено на Вселенских Соборах. С другой стороны, богословы могут протестовать, ибо мир сотворён был из ничего. Это так, но в данном случае перед нами стоит задача свидетельствовать о Боге в пределах возможности человека понимать происходящее. Я проявляю здесь нежность, не конфликтуя с догматикой Православия и работаю по конкретному случаю. Что там за пределами нашего восприятия разумом – вне нашей компетенции, ибо это уже сферы бытия, познаваемые иными инструментами чувственной природы человека – душевными и духовными. Возможности анализа исчерпаны в их сферах познания Божественной реальности. Тоже самое касается более частных вопросов исследований точных наук. Продвигаясь от общего в православной догматике к конкретному случаю физики, к примеру, нам открывается возможное поведение материи и её новое свойство. Но опять же точные науки имеют границу истинности в своих пределах, в которых усложнение общего обрело данное исследуемое проявление, как свидетельство о Боге.

1133-149) Кирпич, где бы оный не был, остается кирпичом, даже если оный стал уже частью дома, а потому все процессы взаимодействия остаются в прежних форматах естества природы этого обожженного куска глины. Единственное, если кирпич пребывает в стене, то взаимодействие между стеной и другим кирпичом в пределах визуального восприятия изменений в стене не распознается чувственно.