Буря в бокале

Последняя фраза сопровожатого потрясла странствующего монаха до глубины его большого сердца.– Ну, зачем же так волноваться сильно!-Воскликнул он, мысленно содрогаясь от подобной перспективы.

– Что поделаешь, матушка доньи Розалиты очень впечатлительная особа, она считает, что присутствия на церемонии бракосочетания личного духовника – к счастью.

«Ах, вот оно что!», пронеслось в голове у монаха, «так значит, этот загадочный Кользахер должен стать персональным исповедником будущей четы Виолетти». (Надо отметить, что в королевстве Бурляндия существовала традиция в богатых домах дарить на свадьбы личного исповедального, лица прошедшего специальную подготовку в семинариатах. Их задача состояла в постоянной духовной подпитки, отпущении грехов своим подопечным, в неизменных молитвах, ведь у сильных мира сего не всегда доставало времени на общение с богом. Ещё их называли душехранителями) Унцио доводилось в бытность свою наёмником побывать в роли телохранителя, но никогда прежде не сводили его пути с подобного рода служителями. Но, что он!? Солнечные пути Мируса неисповедимы, ведь бывали случаи и похлеще, вспомнить того же святого Карадия, чья удивительная жизнь описана в «Святых Описаниях». Будучи безграмотным, он умудрился поработать в миру писарем. А затем даже вписал целую главу в Описания под названием « Што я зумел блогодорья вери». И хотя Уницо так и не сподобился прочитать его изречений, но зато наслышан был изрядно о них…

– Нам сюда,– бесцеремонно прервав глубокие размышления носителя слова Мируса неугомонный проводник, распахивая пред ним вскрытую темным лаком дверь какой-то комнаты.– Проходите и располагайтесь, теперь это ваш дом.

Унцио обвёл оценивающим взглядом выделенного ему, а вернее Кользахеру покоя. Здесь бы свободно разместились четвёрка, а если потесниться вся пятёрка людей. Широкая имевшая форму квадрата комната включала в себя большой платинный шкаф, солидный пенал с ящиками, стул, кресло, умывальник, камин, и широченную кровать для двоих на шелковистом покрывале которой в данный момент возлежала праздничная ряса молочного цвета.

– Поспешите с переодеванием премудрейший Кользахер,– вновь затараторил проводник, – церемония бракосочетания уже должно быть началась в храме Мируса.

– Да, но мне уже не успеть на неё,– попытался отвертеться Унцио.

– Не переживайте донья Хавронья предусмотрела и это. По замыслу госпожи в доме славного донна Виолетти проведут повторную церемонию. Она твёрдо убеждена, что духовные наставники непременно должны лично скрепить узы супругов, как было и в случае их с доном Мигелем. Она свято верит, что это принесёт счастье.

– Рвение достойное похвалы,– нашёлся с ответом бывший наёмник, выудив это откуда-то из глубин памяти, с ужасом высчитывая приблизительное время, когда молодожёны с гостями вернуться обратно из храма. До сей поры ему было всеми правдами неправдами отыскать проклятую статуэтку и благополучно раствориться в толпе.

– Всецело с вами согласен премудрый Кользахер. Может у вас будут какие-то пожелания ко мне?– склонился перед Унцио в низком поклоне проводник.

– Пожелания я буду говорить молодожёнам. – Отмахнулся монах, представляя, как он будет выглядеть в нарядной рясе предназначавшейся духовнику.

– Я вас понял, что ж, если что-либо вам всё же понадобится колокольчик на столе. Я буду неподалёку в соседней комнате.

– Хорошо. Да, если вас не затруднить э…

– Джези,– услужливо подсказал своё имя его недавний проводник,– я верный слуга дона Виолетти, при этом он низко поклонился.

– Мы все в этом доме слуги, в том или некотором роде… поглаживая бороду, не применил заметить Унцио. – И знаете, что Джези, если вас, конечно, не затруднит, принесите мне, пожалуйста, что-то перекусить с дороги и перенесённой недавно болезни я заметно ослаб, мне необходимо подкрепить силы.

– Я вас понял, сию же минуту отправляюсь на кухню.

Только за слугой захлопнулась дверь, как Унцио полез за пазуху, извлекая на свет компас. Серебристая рыбка кружилась-вращалась неугомонным, волчком сигнализируя, что заветная статуэтка где-то совсем рядом, поблизости. Дело оставалось за малым узнать, у кого она, именно находиться и незаметно нет, не похитить, а изъять с последующей передачей в непорочные руки служителя Мируса. Носитель света и славы Мируса припомнил, что Лкун говорил. «Компас начнёт сильно вибрировать, как только окажется в непосредственной близости от запретного артефакта». Что ж тут всё было более-менее понятно, но он не сказал главного, как безопасно прибрать к рукам своим статуэтку эту. Ибо Унцио почему-то не сомневался, что нынешний владелец ее крайне неохотно будет расставаться с ней. Он пытался вспомнить подобные случаи, произошедшие в «Святых Описаниях», но как не силился, как не старался, не мог ничего припомнить похожего. Оставалось лишь одно – импровизировать. А последнее качество никогда не являлось сильным коньком бывшего наёмника.

***

–Да, это будет номер! Нет, это будет настоящее представление!– громко и страстно восклицал уже ранее знакомый нам сосед Фрэноса Хуан Задрыг непризнанный гранд мастер создатель душещипательных сценариев современности по его собственным уверениям.– Я предчувствую фурор, обращался он к Кому-нар-ать, размахивая перед его лицом истёртой кожаной папкой. Разговор проходил в коридоре гостевого домика, что прятался в тени раскидистых вязов, в сторонке от особняка дона Виолетти, выделенного для нужд многочисленных трупп, что должны были по задумке устроителей свадебного мероприятия развлекать весь день и ночь дорогих гостей. – Тут всё! И накал страстей и неразделённая любовь, предательство и честь, драма событий!– размахивая сценарием, не уставая сотрясал воздух Хуан, пытаясь его безуспешно пока что всучить знаменитому импресарио.

– И зачем, спрашивается на свадьбе драма, скажи мне любезнейший?– вопрошал, отстраняя протянутые ему исписанные листы тот.

– Свадьба, это всегда драма!– продолжал упрямо совать тому под нос папку неистовавший Задрыг.

– Я придержусь напротив, совсем иного мнения. Свадьба это всегда праздник двух сердец. Они, как и их родные и близкие пребывают в радостном расположении духа. Чувства просто переполняют и захлестывают, молодят! А ты хочешь устроить тут слезливое представление? Я же, по-моему, ещё пару недель тому назад ясно выразился, что данный сценарий меня совершенно не интересует.

– Я его переписал, теперь там стало больше радости!– сверкая глазами, попытался подойти с другой стороны Хуан.

– Ты заново переписал сценарий?– в голосе Кому едва заметно промелькнул намёк на любопытство.

– Не весь, конечно, лишь часть его, но одну из самых главных, его развязку!– поспешил заверить автор сценария.

– Да, и что ты там изменил?

Хуан вплотную приблизился к импресарио, отчего тот вынужден был отпрянуть назад и возбуждённым голосом заговорил.– Теперь в конце принцесса не выбрасывается из окна, когда узнаёт, что её возлюбленный принял яд, узнав, что его дама сердца выходит замуж другого. В моей последней редакции его убивают на дуэли чести, а принцесса уходит в монастырь, узнав об этом.

– Нет, не подходит.– Кому сморщил нос,– возможно в следующий раз я возьму эту пьесу, но точно не в этот.

– Вы не можете так со мной поступить! Ведь это мой шанс выбиться в люди, заявить о себе во весь голос перед всей знатью королевства!– Задрыг аж побледнел, сцепив до хруста пальцы на своей папке со сценарием.

– Ничего, заявишь о себе в другой раз.– Попытался успокоить не в меру разгорячённого сценариста Кому-нар-ать.– Думаю, теперь в доме четы Виолетти будет часто проводиться разного рода пиршества, много гостей из столицы станут приезжать, так что не отчаивайся мой друг у тебя всё ещё впереди, я уверен в этом!

– Но, я не могу ждать следующей возможности, моя жена окончательно разувериться во мне.– Жалобно заскулил Хуан.

– Ну-ну не надо всё так драматизировать. Синора Кармелита разумная женщина и верит, несомненно, в талант своего мужа.– Импресарио припомнил, как ещё всего неделю назад забавлялся с этой смуглой темпераментной дамой в знаменитом на весь город борделе. Вот кто действительно обладал нестандартным мышлением, выдумывая истинно шедевральные сцены, от которых учащённо билось сердце и спирало дыхание, а пальцы на ногах заворачивались в кулаки. «Уж лучше бы она писала сценарии», подумал он, про себя смакуя яркие моменты их последней встречи. Воспоминания были бесцеремонно прерваны всплывшим, исполненными муками лицом Задрыга и Ком мигом скатился с небес на землю.

– К сожалению, я ничем тебе не могу помочь. Выступление уже расписаны и нет, не возможности не времени вносить коррективы, меняя что-либо. Да и актёры должны разучить роли.– Разводя руками, произнёс импресарио.

– Можно обойтись и суфлёром я сам готов им выступить!– в отчаянии воскликнул Хуан.

Кому устало помотал головой, – нет, нет, тысяча раз нет, и больше не проси меня об этом. Вопрос решён и ничего, уже не изменить!

– В таком случае мне конец!– драматично заломив локти, верх простонал Задрыг, просыпая на голову белой листвой забракованный сценарий.

– Успокойся, успокойся Хуан. Я тебя уверяю, не всё ещё потеряно для тебя!– попытался утешить его Кому, правда, увеличивая расстояние разделявшее их.– Ты блестящий смелый драматург и твой подход к творчеству мне очень импонирует. Я верю в один прекрасный день, пробьёт и твой звёздный час и тогда…

– Когда, когда он наступит???– прервав Кому-нар-ать, вопросил доведённый до отчаяния сценарист.

– Этого я не могу тебе сказать, уклончиво ответил тот, – но верь, такой день придёт – твой день! А теперь извини, мне надо проверить, как идёт подготовка к выступлению.– С этим словами он быстро распахнул дверь гримёрки и поспешно нырнул внутрь поплотнее закрыв её за собой.

Хуан Задрыг обречённо глядел как в воздухе кружась, опадают на мраморный пол листки его очередного неудавшегося шедевра.

– Ох, уж эти творческие натуры… вытирая испарину со лба, устало вымолвил известный импресарио,– бывают подчас такими несносными, такими невыносимыми, что порой хочется иной раз переквалифицироваться в церемониймейстеры. Но,– он поднял назидательно палец вверх,– это лишь минута слабости, ибо кто посвятил свою жизнь искусству, должен осознавать, что истинное искусство требует жертв!

Последняя фраза была произнесена настоль пафосно, настолько на публику, что даже Винченцо, который разбирался в людях, не на много лучше, чем кожевник в астрономии и тот сумел отметить всю наигранность и неискренность, прозвучавшую в голосе Кому нар-ать. Зака же насторожила больше упоминание насчёт жертв, он впервые крепко призадумался о карьере артиста, возможно Вин всё же был где-то прав, выражая сомнения по поводу затеи выступления на помосте. Но, так как задавать вопросы при импресарио заколдованному зайцу никак нельзя было, он молча продолжал слушать того.

– Ладно, это всё собачья лирика, как говаривал один мой славный знакомый,– быстро сменил тему многоопытный Кому, перейдя на деловой тон, он не мог себе позволить тратить драгоценное время на пустые разговоры.– Как идёт подготовка к предстоящему выступлению?– поинтересовался живо он.

– Мы, э … вот как раз собирались провести контрольную репетицию,– промямлил Вин, потупив, привычно, когда лгал взгляд в пол.

– На самом деле!? Это неизменно замечательно!– воскликнул радостно импресарио, тут же присовокупив.– Я, конечно, понимаю, времени у вас было мало, но я почему-то твёрдо верю в вас, считая, что всё у Нас,– выделил он особо это слово, – выйдет сегодня на сцене.

– Вы, правда, так считаете,– робко приподнял взгляд экс студент.

– Никогда и никакой лжи не слетало с губ Кому-нар-ать!– напыщенно заявил он, выпятив далеко вперёд живот.– Только, правда, только успех! Мой театральный опыт, моё чутьё, бьёт звонкими литаврами! Надо верить в себя!

– В таком случае, большое вам спасибо, за поддержку, веру в нас, доверие, мы попытаемся оправдать его, и удивить публику!– немного приободрился от такой проникновенной речи, опытного театрала сильно депрессировавший до этого Винченцо.

– Изысканную публику,– внёс существенную поправку Кому,– и удивить приятно.– Не сводя пристального взгляда с друзей, добавил он.

– Мы приготовили свой коронный номер,– неожиданно для самого себя нашёлся с ответом Вин, за что заработал дружеский тычок в голень от товарища, значивший – «мол, начинаешь учиться».