Буря в бокале

– Не плохой план, годится.– Саркастически заметил лесной индивидуум.– Да, кстати у тебя уже есть на примете такое местечко?

– Ну…

– Хватит уже «нукать»,– оборвал его раздражённо Зак.– Если есть говори, а нет, так молчи.

– В таком случае нет, пока нет.– Винченцо демонстративно начал озираться по сторонам, как бы оценивая, где стоит остановиться на ночлег, но вокруг шли как назло одни коттеджи, богатые особняки, огороженные высокой оградой и мощными воротами с разнообразными гербовыми знаками на них.

– Я чувствую солёный запах, водорослей и рыбу на юге отсюда.– Принюхиваясь, сообщил заколдованный заяц.

– Там море находится!– просиял Вин,– можно будет туда пойти и попробовать затеряться среди причалов и складов. Наверняка там будет какая-нибудь лачужка или уголок где можно будет приткнуться. Идём же скорее туда дружище!

И действительно, волчий нюх зайца не обманул. Миновав два квартала и один тёмный парк, они спустились по старой выщербленной брусчатке дороги прямо к лениво колышущей водной глади моря. Легчайший морской бриз мигом освежил их разгорячённые от зноя дня головы, овеял прохладой уставшие за долгий изнурительный переход тела. Оба, человек и лесной индивидуум опасливо ступая по мягкому песку, так как никто ранее из них не видел моря, вышли на пустынный пляж и вовсе глаза принялись таращиться на внушающий трепет море.

Мелкие гребешки волн, как заговоренные набегали на берег усеянный разнообразными ракушками с мелкими камушками вперемежку и неспешно, будто нехотя лениво откатывались обратно. Справа от них мерцали огни порта, а в вышине горел одиноким жёлтым глазом маяк, слева неряшливым рядком жались друг к другу жалкого вида лачужки рыбаков. Невдалеке, от них, как выброшенные на берег огромные рыбины лежали перевёрнутые вверх дном утлые судёнышки. А растянутые на столбах длинные сети напоминали гигантскую паутину, сплетённую не иначе как королём-арахнидом, что сейчас должно быть прятался в укромном месте, поджидая неосторожную добычу.

– Сколько, много воды,– завороженно прошептал Зак.

– Это Заливное море. Оно впадает в Западно.– Припоминая курс географически-познавательный, со знанием дела заявил Винченцо, тоже пребывая под сильным впечатлением от необъятного морского пространства.

– А, это что за полоса?

Вин сразу не понял, что имеет в виду представитель леса, но проследив за направлением его лапы, понял, что тот хотел сказать.– Это лунная дорожка должно быть, я читал о ней в романах о, а впрочем, неважно, гляди красивая какая…

– И куда она ведёт? К луне?– Зак, подбежал к самой кромке прибоя и коснулся лапой светлой колышущей полоске моря.

– Нет, конечно, ха-ха-ха,– рассмеялся Вин,– это просто название такое, придуманное поэтами. На самом деле это вовсе не дорога совсем, а отблеск света луны на морской поверхности.

– А-а, понятно,– разочарованно протянул заколдованный заяц.– Вода,– констатировал упавшим голосом он, уныло взирая на капли стекавшие с подушечки лапы,– солёная, к тому же добавил он, слизнув с неё.

– Как и положено быть морской,– заявил подошедший студент недоучка.– Ты пить хочешь?

– Ничего я не хочу.

Вымолвил, как отрезал Зак, задумчиво взирая на полную Луну, мыслями в данный момент, пребывая далеко-далеко отсюда. Вин топтался на месте, не зная, что нашло на друга, но, не решаясь нарываться на очередную грубость, суясь с новыми расспросами молчал. Продлилась заминка всего минуту, затем, стряхнув с себя оцепенение, как капли с шерсти заяц в обличии волка спокойно произнёс.

– Я предлагаю укрыться за одной из лодок и там заночевать.

– Зачем? Можно и просто под открытым небом на песочке.– Винченцо нагнулся и зачерпнул ладонью горсть песка,– он ещё хранит тепло дневное.

– Может и хранит, но сохранит ли он нам жизнь и свободу, вот это вопрос…

– Перестань Зак, мы не в стане врага. Бояться тут не кого. Ты чересчур подозрителен.

– Жизнь, знаешь ли, учит… не согласился с доводами Вина лесной житель, чьи представления достаточно резко отличались от человеческих.– Впрочем, мне всё ровно, хочешь, спи здесь на песке, а я пойду, спрячусь с глаз подальше.

Пожелав друг другу, как цивилизованные представители своих видов спокойной ночи, друзья разошлись. Винченцо плюхнулся возле какого-то кустарника росшего прямо на песке, а зачарованный заяц, подкопав под одной из лодок лаз, нырнул внутрь. Глубокая ночь опустилась на город, и с ней пришёл глубокий сон.

***

– Нет! Нет, ещё раз нет! Вы не имеете право держать меня здесь и задавать кощунственные вопросы! Мне человеку духовному! Отмеченному свыше и посланному преподобным Гунтером Обливакусом посредником между людьми и Мирусом самим, дабы я нёс солнечную истину в души заблудших!

Под Унцио жалобно скрипел колченогий табурет, а сам он кипел праведным гневом, метая испепеляющие взгляды в сторону Джона Мигавича, будто бы пред ним находился не капрал городской стражи, а сам дракус воплоти. Вот только, бывалого стражника, совершенно не тревожили, все эти возгласы и громогласные заявления, он привык к ним давным-давно уже. Практически все задержанные или арестованные пребывали в единомышленном мнении, что являются невольными заложниками обстоятельств, обвиняя всех и каждого в многочисленных проступках и преступлениях всех кого угодно, только не самих себя.

Сам допрос проводился в участке городской стражи, что находился на невзрачной улице с милостивым названием Подояний. Джон Мигавич сидел напротив, задержанного правонарушителя, раскачиваясь на задних ножках стула их, разделял видавший лучшие времена деревянный стол. На нём в данный момент находился всего один предмет неказистый светильник, три чадящие сальные свечи, закрытые с одной стороны куском грубо сработанной жестянки. Свет от него падал на подозреваемого, оставляя в тени самого стражника. Прием, перенятый от изобретательного Луциуса Драгона.

– Итак, вы утверждаете, что являетесь служителем великого Мируса?– капрал прищурил правый глаз, словно хотел просверлить им насквозь подозреваемого.

– Именно! Я лицо духовное, а стало быть, неприкосновенное! Вы совершаете огромную ошибку, нет даже преступление против веры, удерживая меня тут!– Унцио немного смутился от последних слов своих, сомневаясь в душе, не перегибает ли он малёху палку, бросаясь такими словесами.

– Если это так, на самом деле, где грамота от предстоятеля храма Мируса?

Привёл логичный довод стражник, просто таки наслаждаясь своими дедуктивными методами ведения допроса. Жаль, только зрителей было маловато, молодой да неопытный Джавани, а также Скраб туповатый стражник с извечно выпученными глазами, словно у рыбы, какой-то диковинной. Остальные его коллеги подчинённые в данное время занимались предварительным допросом второго участника потасовки дикого и необузданного варвара.

– Есть грамота у меня!– в сердцах стукнул скованными ржавыми цепями кулаками о стол странствующий монах. – Сам Мирус!

– А, ну не буянить!– Мигавич подскочил то ли от неожиданности манёвра подвижника святой веры, то ли от возмущения. Два других стражника подпирающие дверь тоже встрепенулись. Джавани даже предпринял робкую попытку приблизиться к Унцио, но капрал дал знак, что держит под контролем ситуацию. – Не забывайте, что вы находитесь в стенах порядка и закона. Поэтому придерживайтесь его.

–Кого?– монах округлил глаза.

– Закона и порядка.– Повторил напыщенно капрал.

– А-а, понятно. В таком случае, вы, синор стражник не забывайте, что имеете дело с представителем самого Мируса.– Пригрозил Унцио в свою очередь стражнику.

– А, вот мы сейчас поглядим, с кем имеем дело на самом деле!– махнул пером Мигавич, не заметив, как чернила забрызгали его мундир.– Парни, давайте-ка обыщите его,– дал приказ он своим подчиненным.

Унцио чуть не задохнулся от возмущения.– Вы не посмеете, я никакой-то там лиходей, кто вам дал право такое? Вы что совсем не боитесь гнева Мируса?

– Я исполняю свой долг перед короной. И рекомендую вам более не препятствовать следствию.– Капрал хотел зачитать ему его права, но затем, вспомнив, что сам не до конца знает их, решил промолчать благоразумно.

Немного стушевавшись, стражники осторожно, и почему-то на цыпочках, как будто хотели незаметно прошмыгнуть мимо всевидящего ока бога Солнца, приблизились к насупившемуся монаху и принялись опасливо, словно в его карманах сидела дюжина скорпионов обшаривать их. Вскоре на столе образовалась не большая кучка вещей. Стражники, выполнившие неприятную процедуру, поспешили отступить назад, оттирая при этом руки, хотя никакой грязи на них не было и в помине.

– Так посмотрим,– деловито подгрёб под себя капрал весь нехитрый скарб, странствующего монаха.– Один динарий и восемь крейцеров, ага, деревянная ложка, фу, как несёт от неё, что ей ели? Во! Звездунок, настоящий серебряный, хорошо. А что тут у нас?– Мигавич открутил туговатую пробку походной фляжки, поднёс к носу – скрутиловка! А ну ка… попробовал он на язык, при этом как таракан, шевеля усами.– Да настоящая скрутиловка, ох и ядрёная же она!

Скраб начал принюхиваться, Джавани не сводил взгляд с фляги.

– Что это? Что спрашивается? Святая вода?– глаза представителя власти ликовали, словно он приблизился впритык к разгадке преступления века.– Нет, я скажу, сам, что это такое!– он вскочил на ноги и быстро зашагал по тесному помещению. – Это есть невоспоратое доказательство…

– Неоспоримое,– неожиданно поправил его Джавани, весьма смущаясь при этом.

Недовольно сморщившись, что прервали разоблачительную речь, капрал попытался повторно произнести ее.– Это ли не есть несопримым,– молодой стражник вновь хотел поправить своего командира, но увидев его уничижительной взгляд благоразумно промолчал.– Доказательством вины сего человека, что выдает себя за странствующего монаха? Что ты на это скажешь негодяй? Перст Мигавича, обвиняющие был устремлён в сторону Унция.

Пригладив рукой бороду, монах заявил следующее в свою защиту.– Путникам, позволяется принять во славу Мируса немного скрутиловки, дабы благостный огонь градуса подобно лучам солнцеликого бога нашего обогрел, смыл усталость дороги и ободрил душу.

На миг в комнате повисла гробовая тишина. Для капрала Джона Мигавича можно сказать драматическая, он застыл на месте, как литая статуя, лихорадочно переваривая сказанное.

– Да, это написано в описании,– вновь вставил своё слово Джавани, полностью обрушивая доказательную базу патрона.– А ещё я знаю, что алкоголь используют для причастия, я сам его пил, когда с бабушкой в храм ходил.

Пытаясь спасти ситуацию и сохранить лицо капрал схватился, как за соломинку утопающий, за увесистый зведунок. – Хорошо, но это ещё не доказывает, что сей человек, называющий себя братом Унцио, является духовным проводником воли Мируса. Где его грамота?