Под толщей бетона

– Пойдём, – только и сказал Палыч, но за словами слышалось и то, что старик не ожидал, что Вадик, так, втихаря от него будет бегать наверх.

Вернувшись домой, Вадик быстро сделал все необходимые дела, стараясь не смотреть на Палыча и вышел из своего скотного ангара. А куда, пойти? Другого места, как в свою любимую столовку, он не знал. Там можно было спокойно посидеть и подумать, наблюдая из тёмного уголка, за суетой голодных людей.

В столовой было, как всегда, многолюдно. Кто-то стоял молча в очереди за едой, кто-то шутил с соседями. Кто-то гремел посудой, собирая её со стола. Стук ложек о чашки, мерное чавканье, урчание желудков. Это всегда успокаивало Вадика. Он занял своё любимое место в полутьме угла. Оттуда был виден не только обеденный зал, но и входная дверь. Парень откинулся на спинку стула, намереваясь прикрыть глаза и расслабиться, и тут его взгляд привлекло необычное движение за дверью входа. Кто-то кого-то дёрнул за шиворот. В проёме дверей мелькнули воздетые вверх руки, послышался детский вскрик. То, что это детский вскрик, Вадик не сомневался. На мгновение входящая в дверь очередь замешкалась. Но через несколько секунд, всё стало как обычно. Ему стало интересно, что же произошло там, за дверью. Одна половина его самого потянулась туда. А вот вторая монотонно твердила, что это не его дело. И если ему не нужны неприятности, то надо просто, не обращать внимания, а не то он снова вляпается куда не надо. Но разве кто-то слушает свой разум, особенно когда тебе шестнадцать лет, ну или почти шестнадцать. За календарём Вадик уже давно перестал следить. Здесь, в бункере, каждый день похож на предыдущий. День, за днём, неделя за неделей, сливаются в месяцы. Сколько их месяцев прошло в подземелье? И сколько ещё пройдёт, пока их выпустят наружу, вернее пока они смогут выйти. Вечная зима, там наверху, должна же когда-то кончиться. А пока надо, просто быть человеком. Так решил Вадик и встал. Вдруг там, за дверью ребёнку нужна помощь, вдруг ему там стало плохо и, если все пройдут мимо… Вадик вспомнил себя, когда его вышвырнули из камеры, как ему одному было плохо, как он слонялся по коридорам, как нашёл кладовку и как мучился там в одиночестве. Он решительно встал и направился к двери.

Под ругань напирающих в проход людей, он протиснулся против людского потока, вливающегося в столовую, и очутился в коридоре. Никакого ребёнка он там не заметил. Вадик постоял с полминуты, вглядываясь то в одну сторону коридора, то в другую. Никого. Никого, кому бы нужна была помощь. Всё как обычно, голодные люди, вливающиеся узкой полосой в проём двери.

«Показалось, наверное,» – подумал он, и уже сделав шаг к двери в столовую, намереваясь вернуться, услышал едва ощутимый вскрик.

Он снова посмотрел в ту сторону коридора, там никого не было. Пришлось напрячь своё зрение, вглядываясь в полумрак. И снова ничего и никого. Ничего кроме теней. В одном месте на стене шевелились тени. Вадик уверенно шагнул туда. Та половина, что предостерегала его вмешиваться, напряглась сильнее.

Коридор в этом месте имел ответвление, и в нем на полу лежал ребёнок. Судя по росту, лет двенадцати. Над ним нависла фигура постарше, держа одной рукой за ворот одежды, а второй шаря по карманам. Каждый раз, кода ребёнок вскрикивал, тот, что был сверху, зажимал ему рот и бил кулаком в живот.

– А ну тихо, а не то я тебя вообще прибью тут. Понятно?

Ребёнок испуганно кивал головой и старший, снова начинал шарить по карманам. И вот он что-то нашёл, выдернул из кармана и потряс перед лицом ребёнка.

– Нету говоришь, а это что? Я говорил, что найду? Я говорил, что я с тобой сделаю, если найду?

Ребёнок заплакал.

– Это, это всё что у нас есть, на месяц, отдай.

– Хех – старший ухмыльнулся – ты знаешь, как я наказываю за враньё? Я сейчас из тебя отбивную делать буду.

Он занёс кулак над лицом ребёнка, но не смог ударить. Сзади кто-то схватил его за руку. Вадик держал его крепко и в тоже время дёрнул на себя, скидывая с ребёнка. Парень, примерно того же возраста что и Вадик, с лицом, изъеденным рытвинами от прыщей и густо покрытым рыжими пятнами веснушек, не удержался и растянулся на спине перед Вадиком. Придавив его грудь коленом, Вадик аккуратно вытащил из руки то, что он вытащил из кармана ребёнка.

– Это твоё?

– Д-да, м-моё. Это талоны на питание, наши, моей семьи.

– Ты что же тварь, – он обратился к веснушчатому, – Их без еды оставить хотел?

– Пока они платят, они едят. А их семья не заплатила в этом месяце.

– Платят? За что? – не понял Вадик и обратился к ребёнку, – Талоны же всем дают. Вы что им платите?

– Они говорят, что за защиту надо платить им, а сами только отнимают всё.

– А он что, – Вадик мотнул головой, на лежащего под его коленом подростка, – из охраны?

– Если бы. Воры они и бандиты. А у меня папа ногу сломал и не может работать. Ему карточки не выдали, а нам не хватает теперь на семью. А эти – ребёнок мотнул головой на прыщавого – всё равно требуют. Я же говорю, папа выйдет на работу, и отдам, а им всё равно. В срок говорят надо платить.

– Понял, фраер, – прыщавый оскалился, – а теперь пусти и не мешай, пока самого на перо не поставили. И верни что взял.

– Ах ты мародёр чёртов, – кулак Вадика опустился на лицо. Прыщавый вскрикнул, – там наверху мир умирает, а вы тут бандитизм разводите. Осталось-то всего ничего людей, так вы и тут пытаетесь уничтожить друг друга. Что ж ты за тварь такая?

Снова кулак опустился на лицо веснушчатому. Что-то хрустнуло, тот вскрикнул.

Вадик встал, поддав пинка под ребра лежащему, и отдал талоны ребёнку.

– Тебя как зовут то?

– Света.

Только теперь Вадик разглядел, что это девочка.

– Иди Света, не бойся, а с этим я ещё поговорю.

Девочка не заставила себя уговаривать, она вскочила на ноги и побежала. Остановившись у поворота, коротко крикнула.

– Спасибо. А тебя как зовут?

– Сергей, – немного подумав, ответил Вадик. Впервые за долгое время он назвал своё настоящее имя. От этого стало немного приятнее на душе.

– Спасибо Серёжа, – ещё раз крикнула Света и исчезла за поворотом.

Вадик встал.

– Вставай, – сквозь зубы проговорил он и сжал кулаки.

Веснушчатый парень медленно поднимался, потирая нос. Сквозь пальцы, у него сочились тоненькие струйки крови.

Вадик замахнулся и сделал шаг навстречу. У него не было опыта уличных боев, и поэтому он не обратил внимания на то, что вторая рука противника скользнула в карман. Что-то сверкнуло в ней. Парень отступил на шаг, и Вадик промахнулся, а его руку обожгло резкой болью. Взглянув на неё, он увидел разрезанный рукав, через который проглядывалась красная, цвета крови, полоса на светлом фоне кожи. В руке, прыщавый, держал нож.

– Ну что падла, будешь молить о пощаде? – прыщавый наслаждался моментом.

Вадик отшагнул, озираясь вокруг.

Прыщавый наступал.

– Что молчишь, умоляй меня не убивать тебя.

– Не дождёшься, – вытолкнул из себя Вадик и сделал ещё пару шагов назад по коридору.

Прыщавый, приближаясь, махал перед собой сверкающим лезвием, изображая атаку, но к самой атаке не переходил.

– Я, да я щас из тебя котлету сделаю, я тебя как капусту шинковать буду, пока от тебя не останутся только кости. Понял?

Под ногой Вадика что-то звякнуло, он коротко взглянул вниз. На полу валялся кусок трубы сантиметров семьдесят в длину. Это заметил и прыщавый. Он понял, что если Вадик сумеет до неё дотянуться, то ему несдобровать. И парень кинулся вперёд, размахивая ножом. Вадик слегка пригнулся, поднырнул под руку нападавшему и с силой толкнул его в грудь. Прыщавый отлетел назад, ударился о стену, не удержался на ногах и упал, при этом громко вскрикнув. Вадик нагнулся, поднял трубу и замер в ожидании.

Прыщавый заскулил и перевернулся на спину, обнимая обеими руками бедро. Вадик не сразу понял, что сквозь пальцы у него сочится что-то красное. Лежащий не спешил вставать, а только стонал, скулил и держался за ногу. Вадик сделал пару шагов вперёд, подняв в замахе трубу. Прыщавый заметил это, оторвал одну руку от бедра и вытянул вперёд, ладонью навстречу.

– Не надо, не убивай, я, я, я всё понял, – завопил он, – я больше не буду.

Только теперь Вадик понял, что из ноги у парня торчит нож, а брюки в районе паха мокрые, но не от крови. Он как-то умудрился, падая воткнуть его себе в ногу. Вадику стало смешно, от вида этого горе вояки, валяющегося сейчас на полу, с обмоченными штанами. Он ухмыльнулся.

– Да нужен ты мне, мараться ещё. Потом отмываться придётся от ссанья. Фу.