Кузина Екатерины Медичи

– А ты любил её? – ревниво допытывалась Изабель.

Её любовник пожал плечами:

– Мадам Рене мне нравилась, но не более того.

Девушка задумалась: ясно, что Жиль хочет утаить от неё правду. Возможно, он действительно был влюблён в свояченицу короля и, запутавшись в своих отношениях, решил скрыться под чужим именем. Но зачем тогда он вернулся во Францию?

Когда Изабель задала Лорьяну этот вопрос, тот нехотя ответил:

– Это долгая история.

– Король пробудет у королевы ещё не менее часа. Поэтому времени у нас достаточно.

– Я предпочёл бы провести время по-другому, – Жиль потянулся было к девушке, но та отстранилась от него.

– Ладно. Так вот, решив остаться в Италии, я вспомнил поговорку, что все дороги ведут в Рим. По пути я познакомился с кардиналом Феррары, который представил меня папе под именем Флорана де Эрви.

– К счастью, Климент VII не узнал меня в Марселе, иначе мне трудно было бы объяснить ему, почему шесть лет назад я взял чужое имя, – добавил Жиль.

– Прошу тебя, не отвлекайся, – нетерпеливо произнесла Изабель. – Итак, ты был представлен папе…

– Да, и он даже взял меня к себе на службу, потому что всегда любил французов больше, чем испанцев. Так я стал одним из людей Замка: время от времени развлекал его игрой на флейте и выполнял некоторые мелкие поручения, пока имперские войска не осадили Рим.

– Я слышала, что они там устроили ужасный погром, – заметила девушка.

– В самом деле, более кровавой бойни мне видеть не довелось. Даже под Павией. Однако ещё до того, как немецкие ландскнехты ворвались в Вечный город, папа узнал, что я знаю английское наречие и приказал мне тайно отвезти письмо королю Генриху VIII. Дело в том, что как раз тогда английский король решил развестись с Екатериной Арагонской, потому что влюбился в Анну Болейн.

– Как же, Жанна подробно писала матушке обо всех перипетиях этой любовной истории! Подумать только: несмотря на запрет папы, король Англии бросил тётку императора ради того, чтобы жениться на её фрейлине!

– Следует признать, что Анна Болейн умеет очаровывать. Я знал её ещё девчонкой, когда она состояла в свите мадам Рене. Многие при дворе сожалели о том, что ей пришлось вернуться домой.

– Значит, ты был влюблён в нынешнюю королеву Англии!

– Нет, эта смуглянка не в моём вкусе. Хотя знакомство с ней способствовало тому, что меня хорошо приняли в Англии. Генрих VIII брал у меня уроки игры на флейте, а его министр, кардинал Вулси, любезно предоставил мне комнату в своём дворце. Однако мою приятную жизнь там нарушил приезд твоей сестры.

– Значит, вы объяснились с Жанной?

– Да. Она сказала мне, что разрывает нашу помолвку и вернула мне кольцо. Но потом, после её отъезда, меня нашёл граф Олтон. Он заявил, что я поступил бесчестно со своей невестой. И что мне следовало сдержать своё слово, даже ценой собственной жизни.

– Теперь ты понимаешь Изабель, почему я вернулся? – спросил после паузы Жиль. – Ведь речь шла о моей чести.

– А я считаю, что Паркер был неправ, тем более, что, как оказалось, он сам влюбился в мою сестру! – горячо возразила Изабель. – Ведь твой брак с Жанной сделал бы несчастными сразу четырёх человек: её, тебя, графа Олтона и меня.

– В самом деле, мне повезло, что англичанин приехал во Францию и сделал предложение твоей сестре.

– Зато как я была несчастна, когда ты уехал, не пожелав присутствовать на их венчании! Наша разлука длилась целых три года! Поэтому поклянись, чтобы мы с тобой больше никогда не расстанемся!

– Клянусь жизнью, Изабель!

Глава 4

У герцогини Орлеанской

Несмотря на то, что король не любил свою супругу, он никогда не отказывал ей в тех почестях, что полагались ей по сану. И в этом году, как и в предыдущем, приготовил ей новогодний подарок. Зная о пристрастии Элеоноры Австрийской к драгоценным камням, Франциск I приказал придворному ювелиру сделать несколько эскизов украшений и показать их королеве. Так как супруг редко баловал её своим вниманием, это событие внесло значительное оживление в её жизнь. В обсуждение тех или иных достоинств будущего ювелирного шедевра, кроме испанских дам королевы, были вовлечены также фрейлины. Рисунки передавались из рук в руки и подвергались тщательному рассмотрению и обсуждению. Одна Изабель не принимала никакого участия в этом интереснейшем занятии из-за того, что её мысли были заняты Жилем. Вот уже на протяжении нескольких дней она ломала голову, как бы уговорить отца дать согласие на её брак с Лорьяном и приходила к одному и тому же неутешительному выводу, что им не остаётся ничего другого, кроме бегства.

Внезапно девушка почувствовала, как Эйми тихонько толкнула её в бок локтем. Затем она услышала голос королевы:

– Что с Вами, мадемуазель де Монбар? Вам нездоровится?

– Простите, мадам, я задумалась.

– О чём?

Прежде, чем девушка открыла рот, её опередила хорошенькая Беатрис Пачеко, одна из испанских дам королевы:

– По-видимому, донна Изабель погружена в любовные грёзы! Наверно, она мечтает о принце!

– Главное, не о короле! – на кастильском наречии отрезала Изабель.

Испанки возмущённо переглянулись. В отличие от них, Элеонора Австрийская невозмутимо произнесла:

– Вам необходимо развеяться. Поэтому возьмите-ка эти эскизы и отнесите их герцогине Орлеанской. Мне интересно знать её мнение. Ведь Медичи, как я слышала, знают толк в драгоценностях.

Взяв рисунки, Изабель с досадой подумала, что королеве, скорее всего, просто захотелось похвастаться перед своей невесткой. Да и что ей ещё оставалось, бедняжке, кроме как целыми днями наряжаться и сплетничать со своими испанками! А ведь Бог наградил её молочно-белой кожей, красивыми карими глазами и золотисто-каштановыми волосами до пят. Что же касается её слишком короткого туловища, то для чего придумали корсеты и туфли на высоких каблуках? Одним словом, сестре императора уже давно пора было завести любовника!

В покоях четырнадцатилетней герцогини Орлеанской было гораздо веселее, чем у королевы. Сама Екатерина Медичи сидела за столом в компании своих золовок, дофина и его младшего брата Шарля. Они оживлённо болтали, одновременно угощаясь сладостями. За спиной дофина стоял Луи, а возле окна явно скучал Роберто Строцци.

Доложив о цели своего прихода, девушка вручила рисунки герцогине, после чего подошла поздороваться к флорентийцу. Так как тот был гораздо старше её и, к тому же, женат, Изабель не видела ничего дурного в их приятельских отношениях.

– Хотите фруктов? – спросил Строцци.

– Но ведь сейчас только март…

– Кузине привезли их из Флоренции.

После этих слов банкир направился прямо к столу и принёс Изабель стеклянную вазочку с фруктами.

– Благодарю Вас, – девушка выбрала плод, похожий на сливу, который оказался неожиданно холодным и твёрдым на вкус.

– Они заморожены, – пояснил Строцци.

– Восхитительно! Никогда не пробовала ничего подобного!

– Жаль, что Вас не было в Марселе. Точно такие фрукты подавали на свадебном пиру моей кузины. Катерина любит вкусно поесть. Ведь ей, бедняжке, пришлось почти два года просидеть на монастырском хлебе и воде.

– Я не знала, что герцогиня Орлеанская воспитывалась в монастыре.

– Сначала, после смерти своих родителей, она воспитывалась в семье моего отца, мессира Филиппо Строцци. Но когда имперские войска захватили и разграбили Рим, во Флоренции вспыхнул бунт против Медичи. Чернь взяла штурмом их палаццо, где находилась моя матушка, донна Кларисса, с Катериной. Кузину отправили за город в монастырь Святой Аннунциаты дель Мюрате. Потом папа помирился с императором и решил вернуть Флоренцию. Узнав об этом, некоторые из мятежников предложили поместить Катерину в солдатский бордель, а другие – привязать нагой к городским стенам, дескать, пусть папа полюбуется на свою родственницу! Чтобы спастись, она приказала отрезать свои волосы и заявила, что приняла постриг. Но её всё равно перевезли в монастырь Святой Лючии, находящийся в пределах города. В осаждённой Флоренции начался голод и свирепствовала чума, от которой умерла моя матушка. А Катерина чудом выжила и дождалась своего освобождения.