Горизонтальная война. Снимая маски

– Да, – кивнула я. – Мама… она всё знала на самом деле, но всегда закрывала на это глаза. Она очень хотела, чтобы я вышла замуж за Глеба, поэтому я ушла из дома в квартиру, которую купил мне отец. Мы стали жить с Лизой вдвоём, после окончания учёбы я пошла работать в «Мерис».

– Неужели ты никогда не заявляла на него? – изумилась Саша. – Почему?

– Он больше меня не трогал, только доставал периодически. Сорвал две свадьбы, отвадил всех, с кем я встречалась. Только Никита продержался целый год, я уже надеялась, что смогу обрести настоящую семью, но случилось то, что случилось. – Я равнодушно пожала плечами, хотя мне очень хотелось кричать и крушить всё подряд.

– Ты слышал? – Саша повернулась к брату.

– Слышал, – пробормотал он и, резко подорвавшись, выскочил из комнаты.

– Саш. – Я оторвалась от созерцания пустого прохода и повернулась к ней. – Я всё рассказала, теперь ваша очередь.

– Нет, милая. – Она вздохнула, и коснулась пальцами моей щеки. – Ты ещё не поделилась своей болью. Расскажи мне.

– Не хочу.

– Это нужно сделать, пока ты носишь на сердце такой груз, никогда не сможешь отпустить ту ситуацию. Ты же кричишь ночами, я слышу. Поэтому и привезла Богдана Игоревича, хотела, чтобы он помог тебе. Ты кричишь и плачешь ночи напролёт, тебя постоянно мучают кошмары. Мне больно на это смотреть.

– Тогда закрой дверь. Я не хочу, чтобы Рома слышал про эту грязь.

– Почему?

– Потому что он был когда-то моим домом, а я не хочу пачкать свой дом, даже если от него осталось только воспоминание. Не хочу, чтобы он слышал, как я стала грязной и опустилась на самое дно.

– Хорошо, – она поднялась и прикрыла дверь. – Я слушаю.

– Всё началось с того, что я узнала о тайном направлении в фирме отца. А, нет, ещё раньше. В день смерти вашей семьи, я всегда в это время хожу на кладбище. После посещения, мы втроём поехали в ресторан, чтобы поесть и символично отметить. Но именно тогда Ник сделал первую ошибку – он взял трубку, когда звонила мать и сказал, где мы будем отмечать. Но я-то знала, что она не для себя узнавала. К сожалению, мы не успели уйти и встретились с близнецами. Глеб сделал предложение, ну как сделал, – вяло усмехнулась я. – Просто предупредил, что заберёт нас с Лизой через два дня, а если я буду артачиться, то кто-то умрёт. А после этого, в пятницу умер отец и я до сих пор не знаю причину смерти. Прочла в новостях, что появились какие-то новые факты…

– Его отравили, – перебила Саша. – Нитробензол, в такой дозировке у него просто не было шанса выжить.

– Откуда…

– У меня есть знакомые в этой структуре, пришлось напрячь их. Пока неизвестно кто виновный, мы выясняем. Ты продолжай.

– Ладно, но ты мне потом всё обязательно расскажи, – попросила я. – В общем, в день смерти с ним виделись Домогаровы, я застала их прямо на месте. После того, как уехала полиция, я распустила всех сотрудников и пошла в кабинет отца. Не знаю, что хотела там найти. Потом встретилась с Петровичем, мы с ним выпили и попрощались.

– А Петрович – это?..

– Николай Петрович, финансовый директор и давний друг отца. Он рассказал мне о том, что в «Мерисе» есть узконаправленное подразделение, данные о котором были закрыты даже для меня. Торговля оружием, в чём обвиняют Глеба, шла через холдинг, управляли всем этим Петрович, отец и Глеб Домогаров на правах партнёра. Но за полгода до этого Разумовский испугался возможных последствий и отказался над этим работать. Ещё и отец накануне смерти разорвал партнёрские отношения с Глебом и предупредил меня в записке.

– Какой записке?

– Люда, секретарша и любовница отца, передала мне её после смерти.

– Но в деле об этом ничего не было, – удивилась Саша.

– Правильно, – кивнула я, – потому что я не отдавала её полиции. В общем, отец просил быть осторожной, предупреждал, что Глеб сделает всё возможное, чтобы получить холдинг в свои лапы.

– А ты находила какие-нибудь странные документы у отца?

– Да нет, ничего необычного не было. В понедельник ко мне завалился Глеб, и главное, приехал в то же время, что и я. Такое ощущение, что у него глаза на затылке. Как обычно, угрожал, требовал отказаться от дочери и стать его женой. Я сказала, что он может катиться на все четыре стороны. Знаешь, – я постучала пальцем по губам, – как-то странно всё. Никита исчез в пятницу, и заявился только под утро, сказав, что помогал сестре. В тот момент, когда мне была нужна поддержка, он просто свалил и вернулся под утро, как будто так и надо.

Саша на этих словах как-то странно на меня посмотрела, но промолчала. И я продолжила. Смысла скрывать всё больше не было. «Мерис» мне уже не принадлежал, я потеряла все деньги и связи. И если эта откровенность заставит Белоярцевых помочь мне с дочкой, то я готова продать даже память об отце.

– А дальше?

– Ну что дальше… дальше я уволила любовницу отца, чтобы она не попалась под руку матери. Ах, да. Я пошла смотреть видеозаписи с пятницы с Меркуловым. Начальником безопасности.

– Зачем?

– Завещание отца пропало из сейфа, как и все уставные документы. Да и мать приходила с Борисом, представляешь? – я усмехнулась. – Они привезли мне чемодан денег, чтобы я отказалась от наследства в пользу матери.

– А ты? – шёпотом спросила Саша.

– А что я? Выгнала их, конечно. Зря, наверное, – я потёрла шею и отвернулась к окну. – Я всё время думаю, что если бы тогда согласилась и взяла те деньги, то возможно, всего этого дерьма бы и не случилось. Всё моя гордость и обида на мать. Я её оскорбила, а она этого никому не прощает. Вот и мне не простила. Забрала всё, до чего смогла дотянуться.

– Ты не виновата в том, что она с катушек съехала, – зло бросила Саша. – Эта баба совершенно ненормальная. Так и что в итоге ты видела на камерах? – как-то нервно спросила она.

– Мать. Она же и выкрала завещание. В общем, последнее, что я помню, это как я парковалась у дома, обещая Нику и Лизе быть через несколько минут, а потом там появился Глеб и накачал меня какой-то дрянью. После этого провал. Я торопилась домой, потому что хотела увезти Лизу подальше.

– А как же компания? Неужели, ты бы её бросила?

– А она мне больше не принадлежала. Оказывается, отец хотел развестись с матерью из-за любовницы, и в качестве отступных отдал ей часть акций холдинга. Но они не успели подать заявление на развод, так что мать заграбастала себе контрольный пакет. В тот день она сказала, что у меня есть только два пути сохранить свою обычную жизнь: выйти замуж за Глеба и остаться работать в «Мерисе», или взять предложенные ею деньги. Но так как я отказалась от всего, то и вышло всё так, как вышло.

– Мел, скажи, – Саша взяла меня за руку и вздохнула. – Ты помнишь, что с тобой делал Глеб?

– Помню.

– Расскажи. Не обязательно вдаваться в подробности, но сбросить этот груз ты должна.

Перед глазами встала комната и потное тело Домогарова. Поёжившись, я обхватила плечи и начала рассказывать:

– Я очнулась в небольшой комнате. Перед глазами всё плыло, так что я плохо помню тот день. Сначала меня не привязывали, да и вообще, была какая-никакая, но свобода…

– П-привязывали? – ошарашенно прошептала Саша.

– Скорее пристёгивали, наручниками. И ноги, и руки. После первой попытки побега были только наручники, а вот через три дня он мне уже и кандалы надел.

– Мелания, – в глазах Саши появились слёзы, – что этот изверг с тобой делал?

– Подчинял. Знаешь, через неделю я уже хотела умереть, если честно. Держалась только ради Лизы. В-принципе, для меня подобное не было шоком, потому что я предполагала, что именно так и будет, если он до меня доберётся. После того, как я кусала или пыталась пнуть, он меня бил, не сильно, так чтобы рыпаться перестала. Раз в два-три дня приходил врач и ставил мне компрессы или мази накладывал. А через две недели, Глеб заставил меня отказаться от Ника, – глухо сказала я, сцепив руки вокруг коленей. – Он показал мне фото на телефоне, где он обнимается с Лизой, понимаешь? Я доверила Нику самое дорогое, что у меня было, он знал, что я до смерти не хотела их контакта, но каким-то образом, Лиза оказалась в руках Домогарова. Глеб предупредил, что если я не скажу Нику то, что ему нужно, то он убьёт Лизу, а заодно и Никиту… – на этом мой голос сорвался, и я снова начала плакать. – Понимаешь, Саш? Я сдалась. У меня больше не было сил бороться с этим чудовищем, и я просто искала возможность умереть. Даже таблетки глотала однажды, но мне быстро промыли желудок. Глебу всё-таки удалось меня сломать. Если бы я могла, то удавилась прямо там же, но из-за скованных рук и ног это было невозможно сделать. Для меня дни слились в одну линию, я больше не понимала где день, а где ночь. А перед тем, как попасть в аварию я усыпила бдительность Глеба и вытащила у него таблетки из рубашки. Он всегда их с собой носит. Сожрала почти всю пачку и так меня торкнуло, что я больше ничего не помню. Даже не представляю, как оказалась в машине, да ещё и за рулём. Вот так.

– Прости, – уронила Саша, стирая слёзы ладошкой.

– Ты здесь не причём. – Спасибо, что выслушала.

– Нет-нет, – она помотала головой. – В этом есть доля и нашей вины, мы были уверены, что ты в конце концов решилась на брак с Домогаровым.

– Но почему? – воскликнула я. – Разве я давала повод так думать?! Погоди… а кто это мы? И Саш, почему я оказалась в машине с Никитой?