Горизонтальная война. Снимая маски

– Я же вам уже сказала – смотрела новости, – со вздохом повторила я. – Вы меня заперли без возможности узнать что-либо о внешнем мире и сегодня тринадцатое июля. Оказывается. Я здесь уже больше месяца, и не знаю, что происходит даже с компанией, и я хотела…

– Что? Что ты хотела?

– Я хотела найти информацию о Лизе.

– В новостях?

– Отсутствие новостей тоже новости.

Он замолчал, как будто что-то обдумывал напряжённо. А я ещё была всё в той же позе, и с тем же страхом и готова бежать при первом же шансе.

– Послушай. – Он опустил руку на моё плечо и сжал пальцы. – Нам надо поговорить.

– Нет… п-пожалуйста, – задыхаясь прошептала я. – Уберите руку.

– Чего?

– Руку. Уберите.

Тошнота накатила волной. Меня бросило в дрожь, скрутило и начало ломать лишь от одного прикосновения. Я физически ощущала липкий взгляд Глеба на себе и его ледяные пальцы, что обжигали кожу хуже кипятка.

– Да что с тобой происходит?! – рыкнул он, напряжённо всматриваясь в моё лицо.

– Отпустите, – просипела я. – Пожалуйста… – На глаза набежали слёзы. Я подняла голову и встретилась с его глазами. – Пожалуйста.

Кажется, до него дошло. Разжав пальцы, Роман убрал руки за спину и хмуро спросил:

– Ты боишься меня?

Кивнула.

– Почему? Разве я давал повод?

– Нет. – Я снова отвела взгляд. – Это не ваша вина. После заточения у Домогарова, я не могу выносить чьих-либо прикосновений. Простите.

Стянув ворот рубашки дрожащими пальцами, я сделала шажок влево и разорвала невидимую связь. Дышать сразу стало легче. Растерев лицо, я повернулась.

– Роман, я не могу больше здесь находиться. Если вы снова меня запрёте и лишите средств связи с миром, я сбегу. Так и знайте.

– Ты вспомнила?

– Я даже не знаю, чего именно вы ждёте! – разозлилась я.

– Пожар. Я хочу, чтобы ты сказала мне, кто тебя спас.

– Пожар? – у меня челюсть упала. – Но я не помню ничего такого.

– Врёшь, – прошипел он, делая шаг вперёд и резко замирая. – Ты звала сестру, я сам слышал!

– Сестру? Я не понимаю… всё, что я смогла вспомнить это лицо Саши Белоярцевой и щенка. А потом был огонь и крики. – Я сжала виски, зажмурившись. – Там кричали. Люди горели заживо… не могу…

– Вспоминай. Большой, красный дом. После дня рождения ты отправилась в гости к этой семье. Через час после этого в доме взорвался газовый котёл, никто не спасся, кроме тебя. Почему?

Никто не спасся, кроме меня? Расширив глаза, я смотрела на этого мужчину и крутила в голове пазлы из разрозненных картинок.

Глава 15

Я дома.

Иду мимо кабинета отца и слышу, как кричит мама. Она ругает папу за то, что тот привёл меня в дом, за то, что заставляет её страдать столько лет подряд.

Привёл в дом?

Я подхожу ближе и сажусь на пол, чтобы было удобнее подслушивать.

– Она же ребёнок, Маша. Наша дочь, – как будто оправдывается папа, но как-то вяло, с такой тоской и усталостью, что у меня щемит сердце.

– Она не моя дочь, – шипит мать и сминает какие-то бумаги в кулаке. – Не моя! Она дочь любовницы Виктора!

Дочь любовницы? Виктора? О чём мама говорит?

Я вытираю потные ладошки о мятый подол платья и боюсь дышать, чтобы не выдать себя. Мне страшно услышать, но и просто уйти не в моих силах.

– Не говори так. – Отец делает большой глоток из стакана и поворачивается к горящему камину. – Катя была твоей сестрой.

– Сводной! Она дочь новой жены отца, и не имеет ко мне никакого отношения! Эта дрянь встряла в отношения Ларочки и Вити. Эта паскуда даже родила, и ты притащил это отродье к нам! Да как ты только посмел!

Всхлипнув, я зажимаю рот со всей силы, чтобы не кричать. Мне помогает треск дров в камине. Он скрывает немой крик.

– Почему же ты говоришь это только сейчас, спустя пятнадцать лет, Маша? – с болью в голосе спрашивает отец. – Мы не можем выкинуть девочку на улицу, к тому же, у нас нет своих наследников…

– Заткнись! – орёт она. – Не смей напоминать мне об этом! Ненавижу… ненавижу эту дрянь, ненавижу… – Мать падает на колени и плачет, размазывая косметику по лицу.

Гости уже ушли, так что не страшно, если она это сделает сейчас. Кроме отца, она больше никому не позволяла видеть себя такой. Даже мне.

– Ты так сильно ненавидишь Меланию? – со вздохом спрашивает отец. – Полагаю, у меня нет выбора. Как только она закончит школу, мы отселим её в квартиру. Я присмотрю что-нибудь. Надо будет подобрать ей подходящего жениха, как насчёт Ромы Белоярцева? Что думаешь? Мальчик хороший, воспитанный, умный. Судя по всему, пойдёт далеко, да и с Меланией дружит с детства…

Говоря это, папа смотрит в сторону и не видит меняющегося выражения на лице матери.

– Белоярцева? – тихо переспрашивает мама и хватает папу за брюки. – Белоярцева?! Никогда эта сука не станет частью моей семьи, никогда! – мать кричит во всю глотку, забывая вдохнуть и срывается на плач. – Никогда Серёжа… никогда… я лучше убью её. Всех убью.

Мама?

– Машенька, у тебя же нет доказательств того, что то зверство было совершено с подачи Алисы. – Отец садится на корточки и гладит мать как ребёнка. – Отпусти прошлое. Ты страдаешь много лет, мне больно на тебя смотреть.

– Я терпела весь этот цирк только потому, что её муж твой партнёр, Серёжа, – зло бросила мать. – Не смей унижать меня больше этого. Если Мелания выйдет замуж за Белоярцева, я покончу с собой, так и знай.

– Не выйдет, – успокаивает её отец. – Не выйдет, я обещаю. Успокойся, милая. Я здесь, с тобой. Тебя больше никто и никогда не обидит, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Знаешь ведь? – Он целует её в лоб и снова гладит, притягивая к себе.