Горизонтальная война. Снимая маски

– Маша. – Тёте Алисе страшно, я слышу. У меня наворачиваются слёзы, но плакать нельзя, Арсюшка испугается и выдаст нас. – Маша, неужели ты до сих пор считаешь, что это я наняла тех парней?

– А кто ещё? – мама говорит спокойно, но от этого ещё страшней. – Ведь только ты знала, что было в ту новогоднюю ночь и что мой ребёнок от твоего драгоценного Вовочки.

– Нет. – Тётя Алиса прислоняется к двери, будто хочет защитить. – Я никогда бы так не поступила! И с Вовой мы тогда всё выяснили! – она уже кричит, не в силах сдерживать страх. – Я никогда бы не убила!

– Я тебе не верю. Я получила от тебя записку, с просьбой прийти в тот сквер. Я думала, что ты хочешь обсудить варианты, но вместо этого, – мама тоже сорвалась на крик, – но вместо этого на меня напали двое амбалов, изнасиловали и бросили подыхать! Ты хоть знаешь, каково это родить ребёнка на грязной земле… Мёртвого ребёнка?! И хоронить его мне пришлось самой, а потом эти твари снова пришли и уже избили меня, пообещав, что, если я расскажу, меня просто убьют. Ты хоть знаешь, каково это, потерять всё в девятнадцать лет?!

– Маша, это не я! Не я!

– Но ведь записку написала ты, и я храню её все годы как напоминание о предательстве и боли. И ты познаешь это, Алиса. Ты узнаешь каково это – терять детей.

– Нет. – За дверью она падает на колени и плачет. – Не трогай их, Маша. Я умоляю тебя, не трогай детей. Ты же не убийца.

– О, мне пришлось измениться, дорогая. – Мама подошла поближе и усмехнулась. – Мне пришлось испепелить своё сердце, чтобы выжить. Прощай.

Я слышу, как она уходит. Тетя Алиса плачет и стонет, клянет мать и кричит, что она невиновна. Но, что она может ещё сказать? Я знаю маму, если она решила, что кто-то виновен, то её танком не сдвинешь с этого пути, она уничтожит человека.

Постучав, я открываю дверь и перешагиваю через ноги тёти. Арсюшка сосёт соску причмокивая. Присев, я заглядываю в заплаканное лицо.

– Тётя Алиса, где дядь Вова? Позвоните ему, пусть едет домой. Вам нельзя оставаться одной. И ребятам позвоните, пусть возвращаются, лучше всего будет на время уехать. У вас же есть дом за границей? Тёть Алис, вы же знаете маму, она может быть страшным человеком. Пожалуйста. – Я тоже плачу. – Уезжайте!

– Что? Да, точно. – Она вытирает слёзы и забирает сына, прижимая к груди. – Где мой телефон? Ах. – Она оглядывается в поисках сотового и замечает его на полу, рядом с манежем.

Её руки дрожат, пока она набирает мужа и слушает гудки. Когда же раздаётся громкое да, тётя Алиса начинает кричать и плакать, бессвязно объясняя ему проблему. Я забираю телефон и рассказываю всё, что услышала. Дядя Вова говорит, что ему нужен час, чтобы добраться до дома. Он говорит запереть все двери и никого не впускать. Требует позвонить в милицию и обрисовать ситуацию.

Передаю сообщение тёте Алисе, она кивает и даёт распоряжение дворецкому. Но из-за метели городской телефон не работает, и сотовая связь постоянно барахлит. Она бросает трубку на диван и бежит на второй этаж.

– Мне надо собрать вещи. Мелания, ты можешь подержать Арсюшку?

– Да, конечно. – Я забираю ребёнка и иду следом, чтобы сын видел маму, ведь ему и так страшно.

Через пятьдесят минут, уложив несколько чемоданов вещей и документы, мы спускаемся на первый этаж, чтобы попить чай. Уже в дверях кухни мне кажется, что в воздухе чем-то пахнет. Слышен тихий щелчок за дверью. Тётя Алиса роняет сумку и толкает меня в коридор:

– Беги! Здесь газ!

Мы несёмся к чёрному входу рядом с кухней, через него ходят работники. Едва открыв замок и сделав шаг на улицу, одновременно слышим взрыв и оборачиваемся на дом. Тётя Алиса успевает отдать мне сына и толкнуть на снег. Я падаю и кричу, и вижу, как пламя охватывает мою любимую тётю, женщину, что заменила мне мать.

От страшного грохота я теряю на время слух, в голове стоит гул, поэтому не сразу замечаю, что с Арсением что-то не так. Опускаю голову, и упираюсь взглядом в его застывшие глаза.

Мой крик нем, я его не слышу, но спину обжигает жар и сознание уплывает…

Глава 16

Меня вырвало.

Я всё ещё там, на пожаре, и моё лицо горит. Одежда тлеет от падающих на нас кусков горящего дома, где-то кричат люди, орёт сирена и слышится дикий вой, от которого кровь стынет в жилах. То кричу я. И глаза маленького Арсюшки, которому я должна была стать крёстной, навсегда останутся в моей памяти, как и страшные мучения сгорающей заживо тёти Алисы.

– Тише, вот так. – Кто-то погладил меня по спине и прижал к груди. Кто? – Успокойся, девочка, сейчас ты здесь, всё хорошо. Это случилось давно, это просто воспоминания.

– Тётя Алиса, Арсюшка… – Я разрыдалась, прижимая дрожащие руки к груди. – Больно, очень больно. Больше не хочу их слышать! – Я зажала уши, стараясь избавиться от криков в голове, но без толку.

– Знаю. Знаю милая. – Ах, кажется это Марина.

Я обняла её со всей силы и уткнулась в плечо, продолжая плакать. Мне страшно поворачиваться, кажется, что сделай я хоть одно лишнее движение и меня вновь выбросит в кошмар, где полыхает поместье и на почерневшей лестнице лежит обугленное тело Алисы Белоярцевой.

– Идиота кусок! – орёт Марина куда-то в сторону. – Если бы знала, что ты с ней сделаешь, никогда бы не позволила остаться вдвоём! Чем ты думал?!

– Она вспомнила, – Роман оправдывается, и садится на кровать, заглядывая мне в лицо. – Вспомнила.

– Ты её убьёшь когда-нибудь. Богдан Игоревич, дайте ей успокоительное, пожалуйста. Боюсь, что ей может стать хуже.

– Я бы не хотел лишний раз травить организм химией, – отозвался доктор. – Ей нужно пережить это, Александра Владимировна.

Кажется, у меня до сих пор галлюцинации. Он же сказал Александра Владимировна?

– Саша? – Я медленно отодвинулась в повисшей тишине, чтобы рассмотреть Марину.

– Богдан Игоревич, кто же вас за язык тянул, – обречённо прошептала она.

Марина выглядит усталой и недовольной. А я ищу в её лице… что? Что я хочу увидеть?

– Мелания. – Роман протянул руку, но замерев, отдёрнул её. – Расскажи, что ты вспомнила?

Тёмные носки маячат перед моими глазами. Врач опустился на корточки, и светит фонариком в глаза.

– Думаю, что вам нужно поговорить наедине, – он кашлянул и вздохнул: – Роман Владимирович, помните о том, что я вам говорил.

– Да-да. – Роман кивнул не отводя от меня напряжённого взгляда. – Подождите нас в гостиной, пожалуйста. А вообще, чувствуйте себя как дома. В холодильнике есть напитки и закуски.

Как только дверь закрылась, Марина подняла меня с пола и посадила на кровать. Брат и сестра сели напротив, прямо на пол.

– Спрашивай, – первой начала Марина. – Я ведь вижу, что ты нам не доверяешь, и не расскажешь ничего, пока не узнаешь всю правду. Так что, спрашивай. Обещаю говорить откровенно.

– А он? – Я вытерла лицо и показала на Романа. – Он будет говорить правду или снова навешает лапши на уши?

– Когда это я тебе врал? – вскинулся он.

– Психиатр, уехавший внезапно Никита, – начала я загибать пальцы, – мне продолжить?

– Не надо.

– Первый вопрос. – Я посмотрела на Марину. – Никита и правда уехал из города?

– Нет, – она качнула головой.

– Хорошо. Второй вопрос: кто вы такие на самом деле?

– Ох, это сложнее. – Она поднялась и вышла в коридор. – Погоди немного.